Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс

Высокие насыпи разделяли квадраты вспаханной земли, защищая их от соседних. Деревянные дренажные лотки, их еще называли желобами, позволяли отводить воду от Эшли и от квадрата к квадрату, а потом снова уводить, когда при отливе заслонки желобов поднимались. Мадлен ехала вдоль насыпей, приближаясь к тому квадрату, где трудились рабы. День был ясный и приятный; дул легкий ветерок, а небо приобрело тот неповторимый ярко-синий оттенок, который, как она считала, бывает только в Каролине. Как обычно, для поездки верхом Мадлен надела брюки, чтобы сесть в седло по-мужски; пусть это было и не слишком прилично, но кому какое дело? Ее репутацию едва ли можно было испортить еще больше.

Впереди она увидела Каффи. Он ходил между согнувшимися рабами и грозно размахивал дубинкой, которую всегда носил с собой как символ власти. Когда Мадлен подъехала ближе, один пожилой негр, вероятно, сделал что-то такое, что вызвало недовольство надсмотрщика.

– Бесполезный ниггер! – пожаловался Каффи.

Он ударил палкой седого раба, и тот упал. Жена старика, работавшая рядом с ним, вскрикнула и обругала надсмотрщика. Каффи в ярости бросился на нее, замахнувшись палкой. Резкое движение испугало лошадь Мадлен, с громким ржанием она шарахнулась вправо и наверняка упала бы с насыпи, но тут какой-то другой негр, примерно того же возраста, что и Каффи, быстро вспрыгнул наверх и, схватившись за уздечку, повис на ней.

Его вес и сила, с которой он держал лошадь, не дали ей упасть на следующий квадрат. Мадлен вскоре успокоила животное, но весь этот эпизод очень не понравился Каффи.

– Эй, ты! Возвращайся к работе!

Раб даже не повернул головы. Он смотрел на Мадлен скорее с тревогой, чем с подобострастием.

– Вы в порядке, мэм?

– Да, все хорошо. Я…

– Ты меня слышал, черномазый? – закричал Каффи.

Наполовину забравшись на насыпь, он ткнул дубинкой непокорного раба. Тот наконец повернулся и посмотрел на надсмотрщика большими, слегка раскосыми глазами. По их выражению было нетрудно понять, что он думает.

– А ну, помолчи, пока я как следует не поблагодарю этого человека, – сказала Мадлен. – Все это случилось по твоей вине.

Каффи ошеломленно уставился на нее, потом лицо его исказилось от ярости. Услышав за спиной чье-то хихиканье, он резко обернулся, но все негры внизу были серьезны, и весельчака вычислить не удалось. Каффи спрыгнул с насыпи, крича громче обычного.

Рабы вернулись к работе, пока Мадлен разговаривала со своим спасителем.

– Я тебя уже видела раньше, но не знаю, как тебя зовут.

– Энди, мэм. Меня назвали в честь президента Джексона.

– Ты родился здесь, в Монт-Роял?

– Нет, мэм. Мистер Тиллет купил меня весной, перед самой своей смертью.

– Спасибо тебе, Энди. Ты подоспел как раз вовремя. Все могло быть гораздо хуже.

– Рад, что этого не случилось. У Каффи нет никакого права издеваться… – Он вдруг умолк, словно осознав, что здесь неподходящее место для столь откровенных речей.

Мадлен еще раз поблагодарила его. Энди сдержанно кивнул и спрыгнул с насыпи; улыбки и тихие слова одобрения других рабов явно показывали, что этот человек нравится им настолько же, насколько не нравится надсмотрщик. Каффи, кипя от злобы, нервно хлопал палкой по ладони и не отрываясь смотрел на Энди.

Энди спокойно выдержал взгляд. Наконец Каффи отвернулся, но, чтобы избежать унижения, одновременно прикрикнул на кого-то из рабов. Нехорошая ситуация, подумала Мадлен, отправляясь дальше. Именно так она и сказала Орри позже, тем же вечером, рассказывая о том, что произошло днем. Уже в темноте Орри послал мальчишку в поселок рабов, и вскоре в открытую дверь конторы постучали.

– Входи, Энди, – сказал он.

Босоногий раб перешагнул порог. На нем были полотняные штаны, которые стирали уже так много раз, что на них появился белый отлив, как и на его залатанной рубахе с короткими рукавами. Орри уже замечал этого красивого молодого человека с прекрасной фигурой и крепкими мускулами. Он умел держаться вежливо, но без угодливости, вот и сейчас раб стоял хоть и прямо, но не скованно, показывая свою уверенность даже перед хозяином.

– Садись, – кивнул Орри на старое кресло-качалку перед письменным столом. – Хочу, чтобы тебе было удобно, пока мы говорим.

Это неожиданное предложение обезоружило и смутило молодого человека. Он опустился в кресло с такой осторожностью, что оно даже ни на дюйм не шелохнулось.

– Ты спас мисс Мадлен, она могла сильно разбиться. Я это ценю. Хочу подробнее расспросить тебя о том, как это случилось и почему. Мне хотелось бы услышать честный ответ. Тебе не стоит бояться, что кто-нибудь вздумает отомстить тебе за твою прямоту.

– Вы о надсмотрщике? – Энди покачал головой. – Я его не боюсь и вообще никого из ниггеров не боюсь, кто пытается добиться своего криками и руганью.

Его тон и взгляд говорили о том, что и белых людей с такими качествами он также не боится. Этот раб нравился Орри все больше и больше.

– Кого там ударил Каффи? Мисс Мадлен сказала, что это был седой человек.

– Цицерона.

– Цицерона?! Да ему же почти шестьдесят!

– Да, сэр. Они с Каффи… Ну, они уже ссорились раньше. А как только мистрис уехала, Каффи поклялся, что заставит старика заплатить.

– Есть еще что-то, что мне следует знать? – (Энди отрицательно качнул головой.) – Хорошо. Я буду рад отблагодарить тебя более ощутимо за то, что ты сделал.

Энди моргнул; слово «ощутимо» было ему непонятно, хотя он и промолчал.

– У тебя есть свой огородик? Ты что-нибудь сажаешь для себя?

– Да, сэр. В этом году посадил окру и немного бобов. А еще у меня три курицы.

Открыв ящик письменного стола, Орри достал оттуда деньги:

– Вот три доллара, ты сможешь купить на них хорошие семена и новые инструменты, если они тебе нужны. Скажи, что ты хочешь, я закажу в Чарльстоне.

– Спасибо, сэр. Я подумаю, а потом вам скажу.

– Ты умеешь читать или писать, Энди?

– Ниггерам нельзя читать и писать, это незаконно. Меня бы высекли, если бы я умел.

– Только не здесь. Отвечай на вопрос.

– Нет, не умею.

– А стал бы учиться, если бы тебе дали такую возможность?

Энди оценил опасность, прежде чем ответить.

– Да, сэр, стал бы. Если умеешь читать и писать, быстрее чего-нибудь добьешься в жизни. – Он тяжело сглотнул, а потом вдруг выпалил: – Я ведь могу однажды стать свободным! И тогда мне это очень пригодится.

Прежде чем ответить, Орри одобряюще улыбнулся ему, показывая, что довольно смелые слова раба его не рассердили.

– Что ж, это очень мудро. Рад, что мы поговорили. До сих пор я о тебе ничего не знал, но, думаю, ты можешь быть очень полезным на этой плантации. И многого добиться.