Зимняя война - Влад Тарханов

всё написано. Им следовать надо. Где-то даже педантично. Где-то отступать. Если так сложилась обстановка. И ещё. Думаю, я очень спокойный. По природе. Сам по себе. Испугаться не успеваю. Пока испуг дойдет – а решение уже пришло в голову…

– Комбриг, я ведь не шучу.

– Так и я не шучу, Лев Захарович. Всё дело в уровне ответственности. Мне кажется, многие командиры и не поняли сначала, что попали на реальную войну, были уверены, что пройдем легким походом, как в Польше было. А как только вступим на землю финнов, те поднимут знамя революции. А не кому было его поднимать, Лев Захарович.

– А с этого места поподробнее, Алексей Иванович!

– Отчего, Лев Захарович. Я ничего ни от кого не скрываю. В Гражданскую войну тут победили белофинны, с их победой связан террор, который проводился по двум линиям – политической и национальной. Яркий пример – Выборгская резня. После в Финляндии велась активная антисоветская и антирусская пропаганда. Например, настойчиво подчеркивалось, что все ужасы Гражданской войны из-за большевиков, создавался негативный образ СССР как правопреемницы Российской империи, и велась активная националистическая пропаганда про вековое угнетение свободолюбивого финского народа. Итог: ни рабочий класс Финляндии, ни крестьянство поднимать восстание против СВОЕЙ буржуазии не намерено. Они – свои, мы – чужие. Мы – захватчики и агрессоры. А нашу агитацию они просто не читают.

– Значит, в народное правительство Финляндии вы не верите?

– Лев Захарович, вы же знаете, что это чисто марионеточное правительство в глазах финского народа, которое и состоит из тех самых недобитых врагов, скрывшихся в СССР и теперь оттуда подзуживающих агрессора, то есть нас. Их пропаганда работает куда активнее нашей.

– И откуда такие сведения?

– Беседовал с местным населением. Разведчики кое-что нашептали. У меня есть своё мнение, но раз мы начистоту, так начистоту. Считаю, что в Коминтерне многое желаемое выдают за действительное… И это неправильно, не по-коммунистически.

– Вот как… знаете, Алексей Иванович, вы пока своё мнение придержите при себе. Не высказывайте. Не надо, чтобы кто-то неправильный услышал. Понимаете меня?

– Так точно. Только можно и вам, Лев Захарович, камешек в огород закинуть?

– Ну, давай, комбриг жарь по наркому! – Мехлис опять напрягся.

– Это не ваша недоработка, Лев Захарович, вообще это ничья недоработка, просто, мне кажется, что мировая буржуазия выдвинула идею национализма как противовес идее пролетарского интернационализма. Это ведь проще простого: мы лучшие, потому что мы немцы (финны, украинцы, латыши, французы и т. д., и т. п.). Это находит отклик в душе самого затурканного крестьянина или поденного рабочего. Борьбе с национализмом надо уделить особое внимание. Именно вам, пропагандистам. Спаянные национальной идеей, рабочий Германии, Франции, Бельгии будет драться с нами, потому что мы – смерть национализма как такового… И этот фронт борьбы будет очень важен.

– Не хотите перейти в политуправление, Алексей Иванович?

– Я строевой командир, моё место тут. Но всегда буду рад с вами пообщаться, Лев Захарович.

– Мне кажется, вы искренне это сказали… да, не часто такое услышишь, тем более искренне.

– Слухи о вашем склочном характере несколько преувеличены, Лев Захарович!

Мехлис рассмеялся:

– Нет, комбриг, ты конечно, шути, но меру в шутках знай… а что еще говорят о характере товарища Мехлиса?

– Что он неподкупен и договориться с Мехлисом – невозможно.

– Ну что же, я запомни это, комбриг, спасибо на добром слове. А от политуправления отказался зря. Точно тебе говорю.

Глава двадцать восьмая

Новогодние ожидания

Хельсинки. 2 января 1940 года

Утро второго января в Хельсинки отмечалось самыми сильными морозами этой зимой. Маршал Маннергейм с самого утра проснулся в отвратительном настроении. Еще никогда дела не шли так плохо. И дело было даже не в том, что почти под новогоднюю ночь большевики взяли Оулу. Как взяли, так и назад отдадут, если приложить должные усилия. Он вообще не хотел этой войны. Требования СССР? Сталин хотел, конечно же, много. Но и давал немало. Но наши политики уперлись… Кто бы что не говорил, но сын шведского народа, родившийся в Финляндии, был по-своему предан Российской империи, которой отдал лучшие годы своей жизни. Лицом Густав Маннергейм походил на азиата, на круглом лице маленькие раскосые глазки, широкие скулы, волевой подбородок. Расстрел императора, которому барон Маннергейм был очень предан, сделал будущего маршала последовательным и непримиримым врагом большевизма. Но сердце его принадлежало Санкт-Петербургу, городу его молодости, городу его любви.

Маршал трезво смотрел на события на фронте: Красная армия была намного сильнее, да, финны отчаянно сопротивлялись, сдерживая наступательный порыв врага, но рано или поздно, нам придется договариваться. И было бы хорошо, чтобы наши позиции на мирных переговорах не были совершенно уж аховыми. В поражении на Раатской дороге и взятии большевиками Оулу был только один положительный момент: это был серьезный промах «финских немцев» – группы офицеров финской армии, служивших в Германии в Первую мировую и имеющих четкою выраженную прогерманскую ориентацию. Сам Маннергейм больше ориентировался на Великобританию, хотя и знал цену английским обещаниям. Английский посланник много говорил о помощи и моральном осуждении Советского союза, но реально… Англичане продали бедной Финляндии самолеты, орудия, снаряды, противотанковые ружья. Продали! И за очень приличную сумму! А что делать, если Германия демонстративно от помощи Финляндии отказалась, заняв выжидательно-нейтральную позицию. Тайно помощь готовы были оказать, но Финляндии нужно было совсем-совсем другое! Теперь же складывался хороший шанс выдавить финских шведо-немцев из руководства вооруженных сил и снизить влияние прогерманской партии. Если бы Англия прислала еще и войска… Но… надо быть реалистом… Густав быстро приводил себя в порядок: как только чуть рассветет, надо ехать в ставку, которая была в городке Миккели, в самом центре страны.

Неожиданно появился адъютант, по лицу которого Густав почувствовал, что началось…

– Господин фельдмаршал, русские начали атаку на линию Энкеля[69]. Один час и двадцать минут продолжалась артиллерийская подготовка. Первая полоса уже в нескольких местах прорвана, наши части начали отход…

– Юли, свяжитесь с этими… надо срочно собирать правительство. Пора решать вопрос. Поездка в ставку откладывается.

– Будет сделано.

* * *

Мехлис мне привез еще и последние новости с фронта. Задуманный маневр на окружение частей группы Талвела был более-менее удачен. Части 163-ей и 54-й дивизии встретились у Лиексы. К сожалению, линия снабжения 163-ей была прикрыта плохо, стандартного окружения не получилось, мобильная легкая пехота, которая составляла основу сил полковника Талвела сумела ускользнуть из кольца, да еще потрепать линии снабжения дивизии Зеленцова. Это уже было не критично, но вот дальнейшего развития наступление не получило. Опять промедлили, не воспользовались моментом, опять