Простая услуга - Дарси Белл

Конечно, дело было не в этом. Я не хотела, чтобы кто-нибудь страдал. Я просто хотела кольцо. Оно мне понравилось. Я не понимала, почему оно не мое. Я сказала:

– Или же я скажу ей, что ты украл кольцо, чтобы подарить мне.

Шон уставился на меня. Он понял: я настроена решительно. Я видела, что он боится меня – чего-то во мне, о чем он и не подозревал. Многого обо мне он не знал, а кое-чего не узнал бы никогда – а может, и не захотел бы знать.

Чего он от меня ждал? Для меня это так и осталось неизвестным. Но зачем бы ему продолжать растить ребенка с женщиной, которой он не доверяет и которую боится? Полагаю – потому что он любил меня. И, может быть, он любил страх.

– А теперь, – сказала я, заказав еще шампанского, – ты наденешь это кольцо мне на палец. И скажешь мне, что будешь любить меня вечно. Говори: “Этим кольцом я клянусь, что всю жизнь буду верен тебе”.

– У тебя уже есть помолвочное кольцо, – заикнулся было Шон.

– А мне нравится это, – сказала я. – То, которое ты мне подарил, я уже продала. Ты что, правда не заметил? – На самом деле помолвочное кольцо было на мне еще накануне. Я продала его, когда вернулась домой.

Шон взял мою руку. Надел кольцо своей матери мне на палец. Дрожащим голосом произнес:

– Этим кольцом я клянусь, что всю жизнь буду верен тебе.

– Всю жизнь, – сказала я. – А насчет сейчас… встретимся в туалете через двадцать секунд. Постучи дважды.

Мы занимались любовью стоя, причем мой зад упирался в раковину, в туалете самолета. Я поимела Шона. Он был мой.

Девять месяцев спустя родился Ники. Я всегда верила – думаю, и Шон тоже, – что наш сын был зачат в том самолете. С тех пор я считала кольцо своим талисманом.

* * *

До сих пор мне в голову не приходило, что Шон может и вправду оказаться дураком и слабаком. Настолько дураком, чтобы упасть в койку с первой же женщиной, которая продемонстрирует ему свою доступность.

Я знаю: он думает, что я мертва – хотя я предупреждала, чтобы Шон не верил отчетам о моей кончине. Неужели Шону оказалось так трудно следовать моим указаниям? Неужели надо было сказать: “не верь отчету о вскрытии”? Неужели надо было сказать, что даже если ему вернут мое кольцо – кольцо его матери, – это не будет означать, что я мертва? Хотя справедливости ради, даже я не ожидала, что кольцо вернется к нему. Случайность, бонус. Кольцо матери Шона еще раз доказало, что оно волшебное.

Шон честный парень. Слишком честный. Слишком доверчивый, как выяснилось. И по совокупности – слишком простой.

Я твердила ему: я не умру. Неважно, что ты услышишь. Я не умру. Это звучало, как предупреждение в сказке. Не оборачивайся, не оглядывайся на меня, когда мы пойдем прочь из преисподней. И вот в который раз герой все профукал.

Даже если бы Шон поверил, что я, пьяная и наевшаяся таблеток, предприняла фатальное купание в ледяном озере, – разве он не должен был бы соблюсти пристойный период траура? Отгоревать, начать забывать меня и исцелиться? Обрести готовность “двигаться дальше”, если снова цитировать Стефани. Может быть, по истечении известного срока Шон нашел бы женщину, которую никогда бы не любил и не желал, как меня – но которая готовила бы, убирала в доме и заботилась о Ники.

Но моя “лучшая подруга” Стефани? В голове не укладывается! Поразительно, как он мог смотреть на нее после того, как видел меня! Она же сплошная рана, снедаемая чувством вины и решившая ее загладить, став лучшей мамочкой в истории. Пушистый коврик для ванной, возомнивший себя человеком.

Какая дикость, что Шон с ней. Как я могла выйти замуж за парня, который подкатил к Стефани в ту же минуту, как узнал, что я умерла?

Месть – это нечто ожидаемое.

Глупость Шона – вот на что я смотрю, стоя за деревом на краю участка и наблюдая, как Стефани порхает от окна к окну, словно пташка в западне. Пытается увидеть меня, увидеть, где я. Поднимает два пальца, потом семь. Таращится в рощу.

Думает: “Спасите меня! Спасите!”

Я даю Стефани пробежаться по дому, посуетиться. Она боится выходить на улицу. Я наблюдаю за ней еще какое-то время, потом ухожу. Моя машина припаркована прямо у подъездной дорожки.

* * *

Я еду назад, в номер “Дэнбери Хоспитэлити сьютс”, где зарегистрировалась по липовой кредитке и под вымышленным именем. Еду я в машине своей матери, которую взяла в озерном доме после того, как бросила арендованную в лесу.

Держу пари, Стефани не расскажет Шону, что я звонила. Она вечно несла, как она боится, что ее примут за параноика и сумасшедшую. Говорила (так и слышу ее голос): “Ужасно, но люди вечно пытаются убедить мам (как же я ненавидела, как она произносит слово «мамы»), что те ненормальные”. Вот что я выслушивала в те кошмарные пятницы, прикидывая при этом, как в понедельник поеду на работу и как мне придется разруливать последствия очередных закидонов Денниса.

Если Стефани решит, что мертвая женщина не только живая, но еще и Подсматривающая, ее и правда примут за чокнутую. Это докажет, что она сумасшедшая. Я никогда не заморачивалась тем, что кто-то подумает, будто я – безупречно одетая и подкрашенная, лицо “Денниса Найлона”, классная, компетентная мать и жена, – сумасшедшая. Хотя правда обо мне наводит на мысль, что я гораздо больший псих, чем Стефани, которая просто глупа, туго соображает и ужасно не уверена в себе.

Если Шон признается в чем-нибудь, ему придется признаться во всем: у нас был план выманить у страховой компании небольшое (сравнительно) состояние. Будучи финансистом, Шон научился не показывать руки. Игроки в покер и банкиры знают, о чем я. И любители триллеров, как ваша покорная.

* * *

Наш план начался с маленькой игры, в которую, я уверена, играют многие супружеские пары. Что бы мы сделали, упади на нас с неба миллион долларов? Бросили бы работу. Увезли бы Ники в какое-нибудь красивое место и жили бы там, пока деньги не закончатся. Такая была фантазия.

Шон на хорошем счету на работе. У меня хорошая должность. У нас симпатичный дом, потрясающий ребенок.

Вы решите, что нам нравилась наша жизнь. Нет, не нравилась. Может быть, неудовлетворенность – не самое лучшее чувство, которое можно разделить с другим. Может быть, беспокойство духа – не самое прочное основание брака. Но лучше, наверное, когда оба человека в паре недовольны положением дел и хотят его изменить. Шон в грош не ставил жуликов, на которых работал. Он негодовал, что компания высасывает из него столько времени и сил. Это облегчило мне задачу. Я убедила Шона, что планирую нечто робингудовски-праведное. Бонни и Клайд – вот кто мы. Герои вне закона.

К тому времени я по горло была сыта модным бизнесом, где конец света наставал каждый раз, когда модель на показе ушибала палец ноги. Модели были капризными и жили на воде и сигаретах.

Мы с Шоном каждую неделю покупали лотерейные билеты. Вот выиграем – бросим работу, уедем в сельскую Италию или на юг Франции и будем жить там, пока хватит денег. А потом обдумаем следующий шаг.