Последний оракул - Джеймс Роллинс

Наконец к ним присоединился Лука, который слышал последнюю часть их разговора.

— Я тоже еду,— заявил он.

Грей кивнул в знак согласия. Этот вопрос уже был согласован с Пейнтером, который считал нужным отблагодарить цыгана за то, что он привел к ним девочку. Грея это вполне устраивало. Он уже успел задать Луке несколько вопросов относительно его взаимоотношений с доктором Полком и прочитал в его темных глазах железную решимость.

Когда все было улажено, Грей сел на переднее пассажирское сиденье, а Лука и Элизабет устроились сзади.

— Держитесь крепче! — крикнул Ковальски, дал задний ход и, съехав с дорожки перед домом, погнал «линкольн» по улице.

Вскоре гул вертолетных лопастей над их головами растаял в ночи. Мысли Грея снова вернулись к девочке. «Кто она? Откуда пришла?»

Монк шел следом за тремя детьми. Шествие замыкал еще кое-кто, присоединившийся к ним у нижнего люка. Но это был не ребенок.

Монк постоянно ощущал спиной взгляд темных глаз.

Они поднимались по спиральной лестнице, шахта для которой была пробита сквозь толщу известняка. По каменным стенам стекала вода, делая ступеньки скользкими. Лестница была узкой, сугубо функциональной и, по всей видимости, предназначалась для технических нужд. Подъем оказался долгим. Монк уже почти тащил Петра.

Чуть раньше, когда завыла сирена, дети провели Монка по тропинке, которая тянулась по пещере и оканчивалась у небольшого люка. За дверцей оказалась лестница, по которой они сейчас и поднимались. Еще внизу Монку представили последнего и самого странного члена их компании.

Ее звали Марта.

— Сюда! — крикнул Константин, державший их единственный фонарик.

Он уже добрался до верха лестницы. Вскоре Монк вместе с двумя другими детьми присоединился к нему. Старший мальчик, скрючившись, сидел перед аккуратно сложенной стопкой одежды. Впереди короткий тоннель упирался в новый люк.

Константин взял кипу одежды и сунул ее в руки Монку. Тот отнес ее к люку и положил ладонь на его металлическую поверхность. Она была теплой.

Повернувшись, он увидел, как в тоннель с лестницы выбирается последний член их маленькой экспедиции. При весе в сорок килограммов и росте меньше чем в метр Марта опиралась на одну руку. Ее тело покрывала мягкая темная шерсть. Голыми были только мордочка, руки и стопы. Мех вокруг морды уже поседел.

Встреча детей и обезьяны у нижнего люка была теплой и трогательной. Несмотря на вой сирены и чрезвычайную чувствительность детей, шимпанзе обняла каждого из них, не просто по-дружески — по-матерински.

Монк не мог не признать, что в присутствии животного дети заметно успокоились.

Даже сейчас обезьяна, сразу подойдя к детям, ласково прикасалась к ним и что-то лепетала.

Больше всего внимания она уделяла самому младшему из них, Петру. У них существовал какой-то странный способ общаться друг с другом. Это был не язык жестов, а скорее язык тела: легкие прикосновения, различные движения, обмен долгими взглядами. Маленький мальчик, уставший после изнурительного подъема, казалось, заряжался силами от старой шимпанзе.

Константин подошел к люку, протянул Монку какой-то значок и показал, каким образом его следует прикрепить к рюкзаку.

— Что это такое? — спросил Монк. Константин кивнул на закрытый люк.

— Значок-дозиметр... Для определения уровня радиации.

Монк посмотрел на дверь. Радиация? Что находится за этой дверью? Он вспомнил тепло, которое ощутил, положив ладонь на ее поверхность. В его мозгу возник образ выжженной земли, радиоактивной пустыни, где нет ничего, кроме руин и пепла.

Когда все были готовы, Константин подошел к люку и всем телом налег на запиравшую его рукоятку. Дверь со скрипом открылась. Ослепительный свет хлынул на них приливной волной. Монк заслонил глаза ладонью, и понадобилось несколько секунд, чтобы он понял, что смотрит всего лишь на восходящее солнце. Спотыкаясь, он вместе с детьми вышел наружу.

То, что он увидел, ничем не напоминало апокалипсический пейзаж, который минуту назад нарисовало его воображение. Совсем наоборот.

Выйдя из железной двери, они оказались на склоне, густо поросшем лесом, в котором преобладали береза и ольха. Листья многих деревьев наступившая осень уже успела окрасить в желтый цвет. С одной стороны по зеленым от мха камням бежал широкий ручей, вдали тянулась гряда низких гор, испещренная пятнышками озер. Они блестели на солнце подобно серебряным каплям.

Выйдя из ада, они попали в рай.

Но преисподняя еще не до конца отпустила их.

Из тоннеля за их спинами донесся вой. Точно такие же звуки Монк слышал, когда они выбрались за забор больничного комплекса.

Зверинец.

Через секунду первому воющему голосу ответил второй.

Предупреждение Константина о том, что им следует торопиться, оказалось излишним.

Монк узнал эти жуткие звуки — не благодаря памяти, а с помощью той части мозга, в которой были записаны инстинкты хищника и добычи.

Раздался новый вой. Он прозвучал громче и ближе.

На них шла охота.

6 сентября, 4 часа 55 минут

Вашингтон, округ Колумбия

Все, что было с ней связано, по-прежнему оставалось загадкой.

Пейнтер смотрел на девочку через стекло. Она наконец уснула. Возле ее кровати несла дежурство Кэт Брайент, углубившись в чтение «Зеленой яичницы с ветчиной» Доктора Сьюсса, лежавшей у нее на коленях. Она читала эту книгу девочке, пока не возымело действие снотворное и та не погрузилась в сон.

С того момента, как ровно в полночь они приехали сюда, девочка не произнесла ни слова, хотя ее глаза внимательно смотрели по сторонам, отмечая все происходившее вокруг. Большую часть времени она провела, раскачиваясь вперед и назад, и напрягалась, когда к ней прикасались. Им удалось заставить ее попить сока и съесть две печенюшки с шоколадной глазурью. Были также взяты анализы крови, проведен полный медицинский осмотр и сделана магнитно-резонансная томография. Температура все еще держалась, но уже не такая высокая, как раньше.

Во время обследования был обнаружен микропередатчик, внедренный девочке под кожу предплечья. Изъять его можно было только хирургическим путем, поэтому было решено пока не трогать электронного шпиона. Тем более что отсюда, из подземелья, сигнал не мог пробиться наружу.

Кэт потянулась и встала. Она была в повседневной одежде: белой хлопчатобумажной рубашке навыпуск и свободных слаксах. Ее темно-рыжие волосы горели приглушенным огнем, падая на белую ткань. Вдову Монка Коккалиса вызвали из дома в штаб-квартиру «Сигмы», чтобы она контролировала проведение полевой операции, но поскольку Грей и его команда все еще находились в воздухе, Кэт решила, что будет полезнее здесь. У нее самой была маленькая дочь, и она принесла из дома книжку Доктора Сьюсса. Хотя девочка не отвечала на обращения к ней, к Кэт она, судя по всему, прониклась симпатией. Ее раскачивание замедлилось.