Время перемен - Константин Ежов

Так чего же туда не направился. Да всё просто, в Холмогорах строили корабли, своей, русской конструкции, но не чурались применять и иноземные придумки. Да и на дворе 16 век, артиллерийский флот экзотика, которая плавает, к тому же, плохо и так и норовит перевернуться. Учиться пока у иностранцев, по большому счёту и нечему, а всё известное, уже применяют. А вот что за диковинки здесь строят, посмотреть хотелось. Вид их оказался и правда экзотикой, но как выяснилось не без причины.

— Вот ты мне мастер скажи, почто у этого корабля нос не острый, а прямо не знаю, как и назвать, будто у деревянной ложки?

— Так это же Большой коч, а не ладья какая. Ему по студёному морю ходить.

— Ну, и чем это безобразие поможет?

— Эта придумка позволяет не разрезать воду, а как бы подминать её под корабль, а значит и первый лёд подламывается и не режет Набои. С острым носом на Белом море даже Коца с Порубнем не помогут. Потому его на малых кочах и ладьях и не ставят.

— Дорогой ты мой человечище, объясника ты нам, что такое Набои и эта Коца с Порубнем.

— Так это особливые лиственничные доски, которыми корабль и обшивают. А последнее, это такая хитринка. Где лёд может его ударить, там вторым слоем набоев проходят, чтобы дольше служил и несчастья не случилось, да и заменить их проще. Оно на нём, как пояс на брюках. Без такого укрепления в наших краях делать нечего, ежели только по теплу плавать. Это и есть Коца. Порубень же, почитай тоже, только расколотыми брёвнами и изнутри, для жёскости.

— Так, а дно плоское зачем?

— Так на Груманте без этого никак. На промысел выходят, почитай, на целый год, а то и более. Чтобы там перезимовать, корабли на берег вытаскивают, подальше от берега, иначе бурей унесёт. Потому и никаких избушек, чтобы легче его сделать. Да и борта раскидистые, не как на тех, что на Новую землю ходят, чтобы поболе с собой взять и ещё больше привести. Да и на ходкость почти не влияет, даже лучше при боковой волне, но всё же простой Большой коч быстроходней.

— Постой, это как же, он же тяжелей?

— Так то корабль, а как нагрузят на грумантца, что борта чуть волн не касаются, так видно сразу разницу. Ведь деревьев у обоих по два, да и парусами одинаковы.

— Что за деревья такие?

— Так вон торчат.

— «Блин, мачты оказывается так называют!» А что за паруса к нему?

— Всякие. Какие надобны, такие и будут и обычные и на южный манер, треугольником, а можно и обеих сразу. На вкус, на цвет….

— Понятно…. Так получается обычные и этот коч по разному могут взять груз? А как команда?

— Команды одинаковые, так-то они не шибко разнятся. А вот груз берут сильно не так. Обычный то, в пудах, 40–60 возьмёт, а грумантец, 50, а то и 80, почитай вдвое больше.

М-да, вот тебе и яйцеобразный корпус. Хотя что-то такое и наблюдалось, во всякое случае на том, что перед нами, но загадка решалась проще. Усиленный ледовый класс и никаких компромиссов. Людей на севере мало и природа сурова, чтобы ещё и по своему недомыслию жизнью рисковать. И до тоски всё не просто так и с бухты-барахты.

Я надолго замолчал, обдумывая всё услышанное, да и посмотреть было на что. Серьёзный кораблик, не Титаник, конечно, но и лодкой язык обозвать не повернётся. Длинной метров 20–30, точнее трудно сказать, а спрашивать неохота, на глаз, как раз по размеру двух-подъездного дома. Борта заметно седловатые, но даже в самом низком месте метра 4–5 высотой. На носу и заду, повыше двухэтажки будет. Тут меня смех чуть не разобрал, вот конкретно сейчас, кормы ещё не существует и вполне себе обходятся русскими словами. А потом не выдержал и стал веселиться, хотя окружающие не поняли, что со мной. А всё было просто, палубы тоже не существовало, а был пол. Но рассмешило меня не это, а как представил, что будут теперь парусники однополые, двуполые и т. д., сорвался.

— А больше корабль можно сделать?

— Ежели подобрать лиственницу повыше, для Колоды, то конечно да, но не шибко. Они, подобно соснам, высокими не бывают, как те, что на деревья идут.

— Так, а колода, что это такое.

— Так то главная деталь, идущая по дну корабля. Он весь от неё и строится. Какой она длинны, такой и корабль. Это только на ладье Корга её добавит.

— «Это он про что? Киль что ли описывает? Тогда последнее форштевень. Как же тяжко-то оказывается тут со знаниями из будущего. Слов пришельцев ещё нет, все говорят по-русски и не догадались, как при Петре I под иностранцев прогнуться, чтобы им удобней было, начисто вычеркнув свои собственные термины из речи моряков». А если за ним ещё один добавить?

— Вот где добавят, там корабль волной и сломает. Да и лишнее это. Если бы такую лиственницу и сыскали, это какой она толщины должна быть чтобы и деревья держать и несчастья не приключилось.

— Причём здесь это-то?

— Так ежели волна большая, она как гора здесь, на земле, и корабль, будто качели станет. Так он не забава какая, велик и тяжёл, а вся его крепость в Колоде. Всё на ней, и если не выдюжит, то всё. Останутся детки и жёны без кормильцев, как в глаза-то им смотреть потом.

— «М-да людей на Севере мало и почти все друг друга в лицо знаю. Вот и не будет мастер зазря рисковать». А ежели, для пробы, по моему заказу? Тут у берега поплавать, да посмотреть?

— Так то лучше ладью сделать.

— Да нет, мне охота сделать большой, чтобы не было таких ещё.

— Сделать можно, отчего же нет. Только неправильно.

— Постой, я хочу колоду из трёх брёвен сделать.

— Так это же, куда ж такой огромный?!

— Тоже мне мастер! Смотри!

Но возникла заминка. Нечем на снегу было чиркнуть. Но небольшая палочка нашлась быстро. Как нельзя, кстати, пришлось и плоское дно грумантца. На обычном корабле моя задумка не вышла бы.

— Так пустить их надо, не одно за другим, а рядом друг с дружкой. Чтобы средняя, наполовину свой длинны, выступала вперёд. Получится, что вот тут будет сразу три Колоды.

— Не знаю, не знаю. — Задумчиво протянул мастер.

— Не, не пойдёт, Копани не выдержат! — Наконец заявил он, оживившись.

— Это ещё что за звери?

— Нижняя часть Тагун. Как раз с Накурком им и будут.

Видимо, по моему лицу было видно, что понимания мне это не добавило.

— Ты почто при малолетнем государе материшься, ирод проклятый! — Решил вмешаться, в совсем запутавший меня разговор, Прохор.

— Постой, мастер сам объяснит, чего это он тут наговорил. — Защитил допрашиваемого я, иначе чувствую, обвинят в измене.

— Тагут на грумантце всё одно, что Упруги на обычном.

— Ты бы по-русски, что ли говорил? — Решил уточнить уже я, поскольку ничего всё равно не понял.

— Так это, навроде рёбер они!