Грымза с камелиями - Юлия Климова

– Нет.

– Точно?

– Да.

Он продолжал смотреть мне в глаза, я продолжала терпеливо не отводить их.

– Ты можешь идти, – сказал Максим, нарушив затянувшуюся паузу, – спасибо тебе.

– За что спасибо? – улыбнулась я, расслабляясь.

– За откровенность, – спокойно сказал Воронцов.

Я вышла, сердце дико стучало. Не удержавшись, прижалась ухом к двери и прислушалась, на лбу от напряжения выступили капельки пота, а во рту пересохло.

– Она явно врет, – донесся голос Воронцова.

– Скорее о чем-то умалчивает, – поправил Максим.

Душевный человек этот Максим.

– Врет, умалчивает и сейчас наверняка подслушивает, – смеясь, сказал Виктор Иванович.

Я улыбнулась – как же можно его не любить?!

Вечер я проводила в обществе Юрия Семеновича. Он собирал листву вдоль забора, а я, сидя на досках, помогала ему тем, что раскачивала ногой в такт его движениям – занятие сложное, требующее полной мобилизации мышц и внутренней сосредоточенности.

– Вроде следователь толковый, – сказал садовник, поправляя кепку.

– Он не следователь, а частный детектив, хотя кто его знает... – ответила я, барабаня пальцем по шершавой доске.

– Вопросы задавал.

– Мне тоже.

Юрий Семенович помолчал и опять принялся за работу.

– Нашел бы Максим поскорее этого вора, – сказала я, поглядывая на охотничий домик.

– Думаю, пришлый кто-то, не найдет он его.

– Почему пришлый?

– Так крутятся тут у забора всякие...

– Кто?

Садовник пожал плечами. Я укоризненно посмотрела на него.

– Мужики какие-то... Один толстый, а другой – замызганный, помятый. То один придет, то другой, надоели.

– Вы их когда видели?

– Да вот вчера, позавчера...

– А Максиму об этом сказали?

– Нет.

– Почему? – поинтересовалась я и перестала раскачивать ногой.

Я вдруг забеспокоилась относительно Осикова: не хотелось бы мне увидеть его с наручниками на пухлых запястьях.

– Не спрашивал он про чужих.

– А если спросит, скажете?

Юрий Семенович опять пожал плечами.

– Интересно, Максим думает, что кто-то из своих украл «Живую слезу» или нет... – стала я размышлять вслух.

– Доберется и до пришлых, дело времени. Петровна на тебя жаловалась хозяину, так я вступился.

– Спасибо, – я улыбнулась.

– Ругал уже?

– Да нет, чего меня ругать, бесполезное это занятие.

– И то верно.

Вспомнив про тест для Сольки, я заторопилась.

– Пойду поболтаю с Воронцовым.

Юрий Семенович выпрямился, нахмурился и махнул рукой – благословил, значит.

Поговорить с Виктором Ивановичем мне удалось только поздно вечером: он был занят делами и вопросами, связанными с кражей. Очередь из желающих приехать в эти края и провести расследование, как я поняла, не выстроилась, и Максим договорился, что возьмет всю ответственность на себя – это устроило всех.

Дождавшись, когда дом почти уснет, я на цыпочках направилась к Воронцову за тестом. Стучать в дверь побоялась, поэтому тихонько поскреблась.

– Заходи.

Воронцов сидел за столом, вокруг него были разбросаны бумаги, которые я тут же автоматически принялась собирать и складывать в стопку. Откинувшись на спинку кресла, он молча следил за моими движениями. Какие же у него каштановые глаза!

– Я соскучился, – наконец сказал Виктор Иванович.

– Я тоже.

Мне нравится быть с ним наедине.

Мурашки побежали по спине, сердце запрыгало, а душа, развалившись на розовых подушках, захихикала, дразня меня.

– Оставь бумаги в покое, я сам потом уберу.

– Вы столько раз сегодня называли меня горничной, что я прониклась этим и, как видите, теперь стремлюсь к чистоте и порядку.

– Ты брала колье?

– Нет, зачем мне оно? – я равнодушно пожала плечами.

Он встал из-за стола, и кресло, отъехав в сторону, стукнулось о стену. Бум... такой глухой звук... такой же, как и стук моего сердца.

– Как вообще такое могло прийти вам в голову? – возмутилась я, судорожно соображая, как бы поскорее взять себя в руки.

– Я пока не нашел для себя объяснения твоего присутствия здесь.

Наклонившись, я подняла еще один листок. Виктор Иванович направился ко мне. Как там принято говорить в таких случаях? Вся жизнь пролетела у меня перед глазами? Нет, не вся, да и не так уж она и летела. Мелькнуло несколько ярких воспоминаний: как мы в первый раз встретились, как встретились во второй раз...

Однажды я отправилась покупать газету с объявлениями о трудоустройстве, а машина, в которой ехал Воронцов, совершенно наглым образом меня сбила. Я отделалась легким испугом, а он шоком, который я же ему и устроила. А потом в один прекрасный день Виктор Иванович стал моим начальником, и я, как самая лучшая секретарша на свете, две недели пичкала его сверхполезным зеленым чаем. Уверена, теперь его почки день и ночь благодарят меня за эту заботу.

– Я соскучился.

– Вы это уже говорили, – напомнила я, обходя стол.

Он шагнул за мной. По кругу – мы стали двигаться по кругу.

– Если ты повторишь, что тоже соскучилась, мне будет приятно.

– Ну-у-у, – протянула с удовольствием, – не на столько уж я и соскучилась, чтобы говорить об этом два раза.

Я соскучилась, тысячу раз по тебе соскучилась, только я не признаюсь... не сейчас, а может, и никогда.

– Вообще-то, я пришла по делу, – произнесла я официальным тоном.

– По какому? – улыбнулся Воронцов, наклоняя голову набок.

– Я вас кое о чем просила, или вы забыли?

Голова уже кружилась – хватит, хватит ходить вокруг стола. Я остановилась и вздохнула. Воронцов подошел совсем близко и взял меня за руку. Волнение, что он сейчас почувствует мою дрожь, заерзало в душе, но руку я не отдернула.

– Я просила вас привезти тест на беременность.

Виктор Иванович наклонился, отодвинул ящик стола и достал узкий длинный картонный конвертик.

– Держи.

– Спасибо, очень мило с вашей стороны в столь тяжкую годину не забыть о моей маленькой просьбе. Давно я не встречала такого чуткого и заботливого человека.