Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини

было еще больше. Там он не без труда отыскал за одним из столов светловолосого и светлокожего Проли. Друзьям повезло: за стулом Проли стоял Юний Фрей, смуглый крепыш тридцати с небольшим лет, одетый с истинно республиканской простотой.

Де Бац указал на них своему спутнику и собрался было подвести его к ним, но в это мгновение стройная молодая женщина в лилово-розовом платье с серебристой отделкой отвернулась от стола и неожиданно столкнулась лицом к лицу с Андре-Луи. Ее ярко-синие глаза изумленно распахнулись, хмурая складка на лбу разгладилась. Хорошенькое личико мгновенно преобразилось, прелестные губы раскрылись в улыбке, обнажив крепкие белые зубы.

— Скарамуш! — воскликнула она и в следующее мгновение, повинуясь бездумному порыву, повисла у Андре-Луи на шее и расцеловала его на глазах у изумленной публики.

— Коломбина! — Андре-Луи испытал не меньшее потрясение.

Перед ним стояла его бывшая подруга по сцене, Коломбина из труппы Бине. Эту труппу Андре-Луи некогда привел к успеху и процветанию, а потом навлек на нее страшные бедствия.

Рядом с ними тут же возникла тяжелая фигура Делоне, который тихо обратился к Андре-Луи:

— Вы, оказывается, уже имели счастье познакомиться с гражданкой Декуан?

После нескольких слов объяснения настороженность депутата растаяла. Он убедился, что ему не угрожает соперничество в борьбе за благосклонность женщины, ради которой Делоне готов был продать свою страну и рискнуть собственной головой.

— Итак, — сказал Андре-Луи, — вы теперь знамениты, счастливица Декуан!

— Злополучная Декуан, — ответила она с горькой улыбкой. — Я только что потеряла сто луидоров.

— Вы чересчур увлекаетесь игрой, — пожурил ее Делоне.

— Возможно. Но мне нужны деньги, а не упреки, мой друг. Одолжите мне сто луидоров, Делоне.

Круглое лицо депутата, казалось, округлилось еще больше. Глаза под черными бровями стали тревожными.

— Помилуйте! У меня нет таких денег, крошка моя.

— Тогда пятьдесят. Я должна вернуть то, что проиграла. Вы не можете отказать мне в такой малости!

— Вы разрываете мне сердце, дорогая, — жалобно проговорил Делоне. Нахмуренный вид любимой ужаснул его. — Прелесть моя…

Андре-Луи понял, что наступил критический момент.

— Могу я чем-нибудь помочь? — тихо предложил он.

— Если вы можете одолжить мне пятьдесят луидоров, Скарамуш… — начала актриса, но Делоне проворно оттащил Андре-Луи в сторону, бросив ей на ходу:

— Минутку, дорогая! Одну минутку!

Когда они отошли подальше, он схватил Андре-Луи за руку и взмолился:

— Мы с вами будем сотрудничать. Это решено; только момент еще не настал. Одолжите мне сто луидоров в счет той прибыли, которая рано или поздно будет моей, и вы станете моим другом по гроб жизни.

— Дорогой Делоне! — В голосе Андре-Луи слышался мягкий упрек по поводу сомнений депутата в его готовности помочь. Он вытащил из кармана пачку ассигнаций и вложил их в крупную ладонь Делоне. — Здесь три сотни. Отдадите, когда вам будет угодно.

Ошеломленный этой несказанной щедростью, Делоне поблагодарил благодетеля и пошел ублажать капризную возлюбленную.

Андре-Луи усмехнулся. Эта пачка ассигнаций сегодня уже стала пропуском на гильотину для одного, а теперь, вероятно, сослужит ту же службу другому. С этой мрачной мыслью он побрел за бароном, который уже беседовал с Проли. Де Бац оттащил игрока подальше от стола и от смуглолицего спутника. Они уединились в сторонке. Когда Андре-Луи подошел, де Бац представил его собеседнику. Для Проли, который знал, что барон — роялистский агент, так же как и де Бац знал о шпионской деятельности Проли в пользу австрийцев, этого представления было достаточно. Между ними давно установилось взаимопонимание, и Проли с полной откровенностью выложил все, что ему было известно о братьях Фрей. Но его сведения мало что добавляли к тому, о чем барон уже знал. Республиканские взгляды братьев были притворством чистой воды. Они приехали во Францию с единственной целью — утолить свою жажду денег. Впрочем, свою патриотическую роль они играли отлично. Обоих Фреев хорошо знали в правительстве. С особым усердием братья обихаживали представителей партии Горы, близких к Робеспьеру, который, по мнению Проли, явно метил в диктаторы. Не только Шабо, но и Симон из Страсбурга, и Бентаболь[465] целиком находились под влиянием Фреев, а министр Лебрен, который был в долгу перед братьями, оказывал им покровительство.

Де Бац был разочарован. Сведения оказались не слишком обнадеживающими. Но Андре-Луи не разделял его пессимизма.

— Этого вполне достаточно, чтобы с ними справиться. Мы знаем, что они лицемеры, а совесть лицемера уязвима не меньше проржавленных доспехов.

Проли представил двух заговорщиков ничего не подозревавшему Юнию. С де Бацем он говорил мало, а вот Андре-Луи, прославившийся во времена Законодательного собрания, встретил у него самый сердечный прием. С преувеличенным восторгом Фрей на своем гортанном французском выразил удовольствие по поводу знакомства с человеком, который имеет столь выдающиеся заслуги в глазах всех поборников свободы. Потом он выспренно заговорил о триумфе революции и свержении деспотизма, который так долго топтал своей чудовищной пятой человеческое достоинство. Словом, Юний проявил столько дружелюбия, что Андре-Луи без колебаний нанес ему визит два дня спустя. Братья жили в красивом доме на улице Анжу.

Юний Фрей — елейный господин в грубой одежде, которую он носил из любви к санкюлотам, — выражаясь метафорически, широко раскрыл объятия одному из представителей армии интеллектуалов, пионеров великого движения за свободу Франции от цепей тирании. В таких вот пространных выражениях, в лучших традициях ораторов-якобинцев, бывший банкир приветствовал бывшего революционера. Юний Фрей представил гостя своему младшему брату Эмманюэлю — похожему на мальчишку-переростка, мертвенно-бледному человеку с робкими манерами и высоким голосом. Они с братом составляли странный контраст. Старший выглядел таким зрелым, таким возмужалым, младший казался едва ли не кастратом. С ними также жила сестра по имени Леопольдина, лет шестнадцати от роду, чья женственность, однако, уже расцвела. Невысокая, стройная, с тонкими чертами, кроткими карими глазами и темной косой, уложенной вокруг головы на манер тюрбана, Леопольдина так мало напоминала своих братьев, что невозможно было поверить, что в их жилах течет одна кровь.

Девушке представили Андре-Луи Моро и должным образом известили о его высоких гражданских заслугах, после чего позволили ей подать гостю вина и печенья для подкрепления сил и удалиться. Юний пожелал узнать, не может ли он каким-либо образом услужить гражданину Моро. Эмманюэль вторил брату, словно жидкоголосое эхо.

— Что ж, раз уж вы предлагаете, друзья мои, я воспользуюсь вашей любезностью.

Андре-Луи оглядел массивную мебель комнаты, где они сидели, и отметил, что здесь нет ничего от спартанско-республиканского стиля, отличавшего платье и речь хозяев.

— Механизм, к создателям которого вы великодушно меня причислили, в последнее время стал работать с перебоями, — начал он.

— Увы! — горестно вздохнул Юний. — Человеческий фактор!