Все книги о монахе, который продал свой «феррари» - Робин С. Шарма

огляделся. Был теплый весенний день, и солнце стояло высоко в безоблачном небе, но парковка была пуста, и кругом не было ни души. Мэри предупредила меня, чтобы я остерегался койотов. Обычно они не подходят близко к людям, но недавно был случай, когда они напали на туриста. Я решил, что ланч лучше съесть в машине, когда вернусь после прогулки. Мэри дала мне тяжелые палки для ходьбы, просто на всякий случай. С собой я взял только их и бутылку воды.

Тропа была узкой, все время петляла и почти сразу пошла резко вверх. Местами, наступая на очередной корень или булыжник, я чувствовал себя так, словно взбираюсь по пологой лестнице. С одной стороны от меня плотными рядами вздымались сосны, оставляя густой аромат растений в сыром воздухе. Кругом пели птицы, но кроме них — ни одного звука в лесу.

Мэри сказала, что после мили ходьбы мне придется подняться более чем на две сотни футов, прежде чем я доберусь до того места, где тропинка поворачивает, огибая вершину холма. «Оттуда открывается великолепный вид».

Однако она не говорила, что по пути мне будут попадаться также и исторические памятники. Спустя примерно двадцат минут сбоку от тропы я увидел указатель и прочел, что слева я увижу руины одного из пяти домов Ле Бютро — французско-канадского сельского поселка. Вглядываясь в просветы между деревьями, внизу холма я заметил неровный каменный прямоугольник — фундамент крошечного дома.

Я знал, что нахожусь на франко-канадской территории. Мэри также посоветовала мне остановиться в небольшой рыболовецкой деревушке Четикамп до того, как я увижу ее древние истоки в парке.

Так что за час до начала моей прогулки я съехал с шоссе и припарковался рядом с рестораном на стороне дороги, расположенной ближе к воде. Несколько магазинов и других зданий ютились на узкой полоске земли между дорогой и бухтой. Мэри думала, что меня могут заинтересовать местные плетеные ковры или захочется попробовать шаудэ, традиционный стейк из рыбы, но я не хотел заходить внутрь. Я еще недостаточно проголодался. Вместо этого я спустился по деревянной лесенке между магазинами и прошелся по набережной к нескольким узким помостам. Вдоль пристани выстроились современные промышленные рыболовецкие суда, похожие на судно Ахмеда. На одном из помостов красовалось огромное объявление о круизах для желающих полюбоваться на китов. Рядом стояло небольшое судно, неподалеку надувная лодка. Мэри советовала мне выбирать какое-нибудь не слишком новое судно, если я захочу посмотреть на китов, — надувные лодки производят много шума и волн, которые нарушают спокойствие моря. Но я решил, что лучше потрачу время на прогулку.

Перед тем как вернуться в машину, я прошелся немного назад вдоль шоссе, пока рестораны и магазины не сменились небольшими деревянными домиками. Узенькая тропинка простиралась перед ними, отделяя их от шоссе, проходившего практически перед их порогами. Позади зеленела небольшая лужайка и за ней воды залива Святого Лаврентия.

Кабот Трейл когда-то был небольшой тропой, гораздо уже, чем сейчас, хотя все эти дома уже тогда ютились по краям, омываемые с другой стороны солеными ледяными морскими водами. Мэри рассказала, что в Четикампе и на окрестных землях все еще говорят на французском. Здесь живут потомки франкоканадцев, которые в середине 1700-х годов были изгнаны Британией из долины Аннаполис в Новой Шотландии. Захватив в 1710 году французское поселение Акадия, Британия потребовала, чтобы его жители поклялись в верности британской короне. Большинство акадцев занимались в основном сельским хозяйством и были далеки от политики — больше всего они хотели оставаться в стороне и не встревать в разногласия между Францией и Британией в Северной Америке. Однако многие из них снабжали продовольствием французские военные крепости в современной Новой Шотландии и Нью-Брансуике. Так что, хоть большая часть акадцев десятилетиями мирно жила, подчиняясь британской короне, было решено, что они представляют серьезную угрозу для Британии, и их начали депортировать в Европу и в британские колонии. Многие акадцы, высланные обратно во Францию, позже эмигрировали во французские колонии в Северной Америке. Наиболее значительная часть отправилась в Луизиану, и их потомки стали теми, кого мы теперь называем каджунами. Я и так знал об этом, но Мэри также рассказала мне, что небольшая группа тех людей отправилась на остров Кейп Бретон и обосновалась на его северо-западном побережье. Гуляя вдоль этих крошечных домиков, я думал о том, насколько обособленно и изолированно, должно быть, чувствовали себя жители Четикамп — вероятно, всего несколько сотен людей на каменистых просторах побережья этого скалистого острова. Каково же им было? Горстка семей, приехавшая из огромных сельских поселений с тысячами жителей, они, должно быть, во всем зависели друг от друга. Но если уж Четикамп казался мне столь изолированным, то что и говорить о Ле Бютро?

Пока я шел вдоль фундаментов домов, оставшихся от Ле Бютро, развалившихся настолько, что они скорее напоминали просто оголившиеся кусочки скал, я пытался представить, как большие семьи могли жить в столь крошечных зданиях.

За домами простирались открытые площадки — то, что раньше использовалось как пахотные поля, — вплоть до реки Четикамп. Сложно представить, как им удавалось вести хозяйство на столь неровной местности или целыми днями болтаться в тонкой рыболовецкой лодочке. На табличках у дороги я прочитал, что, когда море очищалось ото льда, мужчины проводили дома в Ле Бютро только воскресенье, а на неделе возвращались в рыболовецкие лачуги в Четикамп или Ля Блок. Зимой некоторые семьи переходили замерзшую реку, чтобы добраться до города за покупками или — в более поздние годы — чтобы пойти в школу. В теплое время года, чтобы добраться до города, они ходили по дороге для повозок, по остаткам которой я как раз и шел.

На этом клочке земли людей было мало. В 1936 году тут было всего две семьи по фамилии Ле Бланк, а вместе с ними Чейссоны, Ле Брунсы и Девуа. В каждой семье было от девяти до одиннадцати детей. Итого человек пятьдесят.

Насколько сильно мой мир отличался от этого! Сотни коллег, друзей и соседей, окружающих меня на мили и мили вокруг. Восемьдесят первоклашек в школе Адама. Так много людей. Я подумал о записке Джулиана: внимательно выбирайте окружающих вас людей. У меня был выбор. В прошлом многие люди не могли позволить себе такой роскоши. Выбирать особенно не приходилось, однако сколь много зависело от той горстки людей, которые окружали тебя в жизни!

Вид с вершины Ле Шмэн дю Бютро открывался и впрямь изумительный — внизу простиралось побережье с песчаными пляжами, вдали виднелась синяя водная