Идеальная женщина - Элизабет Лоуэлл

Одолеваемый горькими воспоминаниями, Хок в смятении покачал головой.

— Я очень, очень давно не думал об этом, — сказал он.

Энджел едва сдержала слезы, вспомнив, какие дни рождения бывали у нее — с горами подарков, с радостью, смехом и любовью. Три года назад она потеряла очень много, но ей по крайней мере было что терять.

Годы воспоминаний, годы любви.

У Хока не было ничего, кроме привкуса мяты и ленты, затасканной в кармане до ниток.

Энджел спокойно закрыла багажник и последовала за Хоком к парадной двери дома миссис Карей. Она позвонила и стала терпеливо ждать, понимая, что старушке нужно время, чтобы дойти до двери.

Хок заметил, каким напряженным стало лицо Энджел, как она прикусила нижнюю губу — остался крошечный след. Он не знал, что расстроило ее. Но знал, что ему хочется разгладить эту вмятинку кончиком языка.

Подобно воспоминанию о запахе мяты, это желание удивило его самого. Он явно хотел скорее утешить Энджел, чем соблазнить ее. Хотел увидеть, как она улыбнется оттого, что он доставил ей удовольствие. Хотел…

Миссис Карей открыла дверь. Ее седая голова буквально уперлась Хоку в грудь. Старушка поправила очки и оглядела высокого смуглого мужчину, который неожиданно оказался на крыльце ее дома.

— Доброе утро, миссис Карей, — тихо сказала Энджел, все еще не придя в себя от горестных воспоминаний Хока. — Позвольте представить вам мистера Хокинса. Хок, это миссис Карей.

— Мистер Хокинс? — сказала старая женщина, наклонив голову.

— Зовите меня Хоком. В Канаде меня все так зовут.

Он искоса посмотрел на Энджел, затем переложил завернутую в одеяло панель в левую руку и пожал холодную, сухую старческую ладошку.

— Очень рад, миссис Карей.

Старушка прищурила черные глаза, снова оценивающе посмотрела на Хока. И наконец кивнула.

— Не всякому мужчине подойдет такое прозвище. Но вам подходит. Входите, Хок. — И затем с улыбкой: — И ты, Энджел, тоже. Чай уже заварен.

Огромный рыжий кот со сногсшибательным безразличием к собственной безопасности путался под ногами своей хозяйки, пока та, передвигая по полу металлические бегунки, шла на кухню. В конце концов Энджел не выдержала, наклонилась и взяла кота на руки.

— Тигр, ты глуп как пробка, — нежно отругала она его.

Она потерлась подбородком о пушистую мордочку кота и пошла вслед за миссис Карей на кухню. Кот посмотрел на Энджел рыжими глазами, коснулся носом ее носа и спрыгнул на пол. Миссис Карей уже сидела за столом, и можно было не опасаться, что она опять споткнется о кота.

— Налей мне чаю, — попросила миссис Карей. — Я отлежала во сне руки, и утром они не хотели просыпаться.

Энджел бросила быстрый взгляд на миссис Карей:

— Вы звонили доктору?

Старушка сухо засмеялась:

— Мне семьдесят девять, Энджи. Тебе не кажется удивительным, что я вообще просыпаюсь по утрам?

— Сегодня я повезу Дерри к доктору Маккею, — сказала Энджел. — Я захвачу вас и…

— Чепуха, — решительно оборвала ее миссис Карей. — Налей мне чая, Энджи. Чашка чая вылечит меня лучше любого доктора. Садитесь, Хок. Можете положить себе в чай все, что вам нравится.

Энджи налила чай и поднесла каждому тарелку с песочным печеньем.

— Так вот насчет доктора, — снова начала она. — Мне кажется…

— Я помню, как несколько лет назад, — снова оборвала ее миссис Карей, — Дерри влетел ко мне в бриджах, надетых наизнанку, потому что обнаружил тебя спящей на полу в студии. По-видимому, ты слишком долго работала. Приехал доктор Маккей, постукал, послушал, помял тебя, но ты даже не проснулась. Он сказал, что с тобой все в порядке, и чрезмерный сон еще никому не вредил.

— Да, но…

Миссис Карей поставила чашку на стол так решительно, что Энджел не стала больше настаивать.

— Все мои болячки от возраста, — сказала миссис Карей. — Как только доктор научится поворачивать время вспять, я позвоню ему и скажу, что по утрам стала чувствовать себя усталой.

Энджел вздохнула и сдалась.

Зазвонил телефон.

— Я подойду, — сказала Энджел и быстро направилась в гостиную.

За ней медленно последовала миссис Карей.

Энджел подняла трубку, что-то сказала человеку на другом конце провода и передала трубку миссис Карей. Возвратившись в кухню, она почувствовала на себе пристальный взгляд Хока.

— Ты часто это делаешь? — спросил он, не сводя с нее глаз.

— Отвечаю по телефону?

— Работаешь до изнеможения.

Энджел пожала плечами и подумала, что хорошо бы сменить тему.

— Нет.

— Только когда скверно на душе? — спросил Хок довольно тихо, чтобы миссис Карей не смогла его услышать.

Энджел сделала глоток чая.

— Как давно это было?

— Что?

— То, что ты доработалась до бесчувствия.

Энджел решила было не отвечать ему, но потом подумала, что в этом нет смысла. Хок всегда может обо всем узнать у Дерри.

Кроме того, ей доставляло какое-то почти садистское удовольствие показать ему, как сильно он в ней ошибся.

— Это было около трех лет назад, — сказала Энджел, отхлебывая чай. — В ту ночь Карлсон наконец убедил меня, что человек, которого я любила, мертв, а я жива и с этим ничего не поделаешь, разве что заползти к нему в могилу и умереть рядом с ним.

— Но ты этого не сделала.

— Мне не позволил Карлсон.

При воспоминании о жестоких словах Карлсона у нее потемнело в глазах. Но это была намеренная жестокость, жестокость, вынуждающая ее осознать, что она жива, а Грант мертв.

Тогда она и не подозревала, как дорого это обошлось Карлсону. Целый год она не могла простить его, отказывалась говорить с ним, не вскрывала писем, которые он слал ей. Тогда она не знала, что Карлсон любит ее, как мужчина может любить женщину.

Со временем она поняла это, но было поздно. В ее памяти Карлсон оказался неразрывно связан с жизнью и смертью Гранта. Она не могла стать любовницей Карлсона, так же как не могла стать любовницей Дерри.

— Карлсон любил тебя, — сказал Хок.

— Да. Еще до того, как меня полюбил Грант. Но я никогда его не любила, во всяком случае не в таком смысле.

— Потому что он индеец?

Энджел печально улыбнулась:

— Потому что он не Грант.

— А после того, как Грант умер? — настаивал Хок.

Энджел усталым жестом откинула с глаз прядь волос.