Розовая мечта - Элизабет Эштон

— Она, конечно, могла выбраться на берег, — произнес наконец он, — она сильная пловчиха. — Но в голосе его не было уверенности.

— Вы думаете, лодка утонула?

— Неудивительно при такой погоде, — заметил он сухо, — что меня поражает, так это то, что такой опытный моряк, как Альтея, рискнула отправиться в такое время, — она же видела, что приближается шквал, и понимала, какую опасность собой несет.

Она заметила, что он говорит о сестре в прошедшем времени.

— Все произошло так внезапно, — сказала она ему, — только что море было спокойным и тут же разбушевалось наверное, она надеялась проскочить.

— Вы уверены, что она направлялась именно сюда?

— Нет, но похоже на то. Она говорила, что это ее любимое убежище. — И Чармиэн поведала все, что знала от Альтеи про пещеру и ее прогулки сюда.

— Вы думаете, она взяла того парня с собой? — спросил он.

— Да, наверное.

— Да, это сумасбродство в ее духе; не подумать ни о приличиях, ни просто о здравом смысле. — Он приподнялся и посмотрел в иллюминатор. — Я знаю эту пещеру. Вот кончится дождь, и я пойду, посмотрю, может, по счастью, она там.

Девушка тоже поглядела в иллюминатор — вдали очень смутно вырисовывались горы на фоне только что родившегося рассвета; затем опять набежала туча, и снова все потемнело от дождя. Она обернулась к Алексу и спросила нерешительно:

— Вы… вы уходите?

— Да. Там есть тропинка в гору, довольно крутая, но я пройду.

Ее вдруг охватил страх остаться в одиночестве в этом пустынном месте.

— Не уходите, не оставляйте меня. Вдруг вы упадете.

— Не упаду.

— А вдруг. — И у нее перед глазами возникла жуткая картина: его поверженное тело и она сама, беспомощная, рядом. — Пожалуйста, Алекс, не уходите, — взмолилась она, мне страшно одной. Если Альтея там, наверху, — с ней все в порядке, а если ее там нет, то и идти незачем.

Под впечатлением от всего происшедшего она стала тихо плакать. Алекс присел рядом и взял ее за руки.

— Ну-ну, моя милая, я вас не оставлю, — пообещал он, — вы столько перенесли, и шишка у вас на лбу с голубиное яйцо, — он легонько коснулся ее пальцами, — не плачьте, крошка, со мной вы в безопасности.

Но она не могла остановиться. Вынув из кармана чистый платок, он заботливо, как женщина, вытер ей слезы. Алекс прижал ее к груди, но без малейших признаков страсти, откинул назад ее густые волосы.

— Наконец-то они у вас распущены, — произнес он, улыбаясь, — только я не могу их здесь, в темноте, рассмотреть. Помню, в ««Шатовьё»» они были похожи на золотой дождь. Вы, верно, приняли меня за большого страшного волка, а, моя дорогая? Ну, разве я похож на него?

— Сейчас вы совсем не похожи на волка, — проговорила она, уткнувшись ему в грудь. И внезапно отшатнулась от него с полными ужаса глазами. — Показ! Я же его пропустила!

— Это совершенно не важно, — успокоил он девушку.

— Но… все те люди… больше ведь некому надеть свадебное платье.

— А может, это Провидение, моя радость? — весело рассмеялся он. — Вы в нем выглядели божественно и совсем меня покорили.

Она глядела на него с недоверием.

— Алекс, скажите мне правду. Вы когда-нибудь любили женщину? То есть до того… перед тем… — До того, как разочароваться и стать циником? — продолжил он ее мысль. — Разумеется, у меня были юношеские иллюзии, правда недолгие. — Он взял ее лицо в руки и заглянул в глаза. — Думаю, однако, что теперь я люблю.

— Почему же вы мне этого не могли сказать раньше? — воскликнула она. — Вы разве не видели, что мне от вас нужно лишь одно… И вы об этом молчали.

— И это одно, Чармиэн…

— Ваша любовь, конечно.

Было легко говорить с ним в полумраке каюты, сидя так близко. Она совсем не смущалась. Куда легче, чем тогда, в его кабинете, когда он был похож на разъяренного зверя.

— Наверное, я стеснялся, — нерешительно сказал он.

— Вы! — фыркнула она.

— Да, я. Я не привык говорить о любви. Да я о ней и не думал. Я считал ее чем-то несущественным в жизни.

— Величайшее из всего существующего, — возмутилась она. — У вас не те ценности, Алекс. Меня никогда не привлекали ни ваш отель, ни яхты, ни прочие дорогие игрушки.

— Так что же вас привлекало? — удивился он. — Что-то ведь привлекало.

— Вы сами. Даже самого надменного и капризного, все равно я любила вас. Но теперь вы действительно становитесь другим. — И она уткнулась ему лицом в шею.

Очень нежно он поднял это лицо и поцеловал ее в губы, пообещав:

— Постараюсь стать хорошим мужем, постараюсь держать дьявола Димитриу на цепи. — Он потерся об нее щекой. — А если он вдруг вырвется, будьте терпеливы.

— Я тоже не совершенство, Алекс. Вы найдете во мне кучу недостатков. Но разве любовь не в этом? Не в том, чтобы быть терпимым и терпеливым?

Пришел наконец рассвет, тихий и безветренный; дождевые тучи унеслись прочь.

Чармиэн, убаюканная Алексом, заметила, что в каюту проник бледный свет, и мягко освободилась от его объятий.

— Вы, должно быть, замерзли? Почему вы меня не разбудили? — упрекнула она его.

Он повернулся и зевнул.

— Не хотелось, — просто ответил он. — А пока вы спали, я вас причесывал.

— Я, должно быть, похожа на чучело, — покраснела она, взглянув на мятый свитер и голые ноги.

— Девушка-замарашка, — оглядел он ее с улыбкой, — на самом деле вы выглядите очень привлекательно, правда.

Он действительно, кажется, был влюблен!

Сам он ночью не сомкнул глаз и выглядел осунувшимся и утомленным.

— Вас-то я видела и в лучшем виде, — поддразнила она его.

— Едва ли можно ожидать большего от выживших в кораблекрушении, однако, думаю, уже достаточно светло, чтобы отправиться наверх.

Сердце Чармиэн дрогнуло: пока она спала, он тревожился о сестре — теперь-то, по крайней мере, она должна разделять с ним его волнения.

— Я так виновата, — произнесла она, — вам не следовало давать мне спать.

— Это были незабываемые минуты, — отозвался он, озорно улыбнувшись, — вы ведь впервые заснули у меня на руках.

На маленьком пляже они обнаружили обломки лодки, выброшенные волнами, по ним невозможно было определить, что произошло.

— Перевернулась и разбилась о берег, — осмотрев ее, заключил Алекс.

Чармиэн заметила, что он побледнел. Оглянувшись по сторонам, они, однако, не обнаружили никаких тел.

Чармиэн содрогнулась: могла ли Альтея, всегда столь жизнелюбивая, утонуть? Это было бы так несправедливо! Они стояли на Пустынном берегу среди камней; было холодно, так как солнце еще не взошло. Она совсем пала духом: нужно как-то утешить Алекса в эту минуту — но как? Какое печальное начало их совместной жизни!