Ренегат - Мария Архангельская

Элана кивала, чувствуя себя последней обманщицей. Отец Камилий надеялся на её помощь, и здесь в ней действительно нуждались, но она-то прибыла сюда совсем не за этим. Поэтому, как ни симпатичен ей был настоятель, рассталась она с ним с чувством искреннего облегчения. При этом она не могла не отметить, что старый священник не просил Бога о милости для Кондара, видимо, не сомневаясь, что он и так уже её удостоен. Что ж, она и раньше знала, что в народе его любили и теперь, должно быть, искренне оплакивают. И ещё она заметила, сколько свечей горит перед образом святого Алера. Лейсон, ждавший её в главном нефе, тоже их видел… Интересно, что он при этом чувствовал?

У самого выхода её нагнал высокий темноволосый мужчина средних лет.

– Госпожа Гарсо?

– Да, это я.

– Я – Алрис Снер. Приятно познакомиться, госпожа Гарсо. Надеюсь, путешествие прошло благополучно?

– Да, благодарю вас.

– Вы остановились в «Рыжей кошке»?

– Нет, в «Зелёной звезде».

– Ну что ж, это тоже хорошая гостиница. Надеюсь, вам будет там удобно. А если вам нужно будет связаться со мной, Сармоно знает, где меня найти.

Снер предложил ей руку, они неторопливо спустились с паперти и пошли по улице – случайно встретившиеся в чужом городе старые знакомые. Лейсон держался в двух шагах позади.

– Господин Снер, в чём будут заключаться мои обязанности?

– В основном – в присутствии на допросах, когда мы начнём их проводить. Вам ведь не обязателен глубокий контакт, чтобы определить, что человек лжёт? Если понадобится – то и более глубокое сканирование, но лишь в тех случаях, когда это будет действительно необходимо. Ну а пока – занимайтесь тем, зачем, по вашей легенде, вы сюда приехали. Обходите церкви, больницы… Если заметите что-то необычное и заслуживающее внимание, то сообщайте, но вообще-то расследование мы будем проводить сами.

– Кстати, о церквях и больницах. Мне бы хотелось, чтобы собранные мной сведения и в самом деле переслали в «Общество святой Равинии». Здесь для него есть работа.

Снер с улыбкой посмотрел на неё.

– Врачебный инстинкт, госпожа Гарсо?

– Я действительно врач.

– Я знаю. Только, умоляю вас, воздержитесь от работы по специальности. Никто не должен знать, кто вы.

– И всё же, как насчёт моей просьбы?

– Перешлём, – пообещал Снер. – Более того, если хотите, мы обяжем их оказать помощь.

– Это лишнее. За обязательствами лучше обратитесь к тому, кто занимается подобными вещами по долгу службы.

Некоторое время они молчали.

– Этот город кажется таким тихим и мирным… – сказала Элана.

– Вот именно, что кажется. Послушайте, если доведётся, с какой злобой здесь говорят о его величестве, а уж если речь зайдёт о магии… Не далее как вчера на южной окраине всей улицей кинулись бить кого-то пришлого, приняв его за колдуна. Местная целительница сочла за благо исчезнуть, но её дом сожгли, причём, что характерно, не разграбив. Боюсь, что взрыв не за горами, госпожа Гарсо.

На Эндес опускался вечер. Лейсон постоял у окна, глядя, как загораются окна окрестных домов, потом задёрнул занавески и зажёг свечи. Остаток дня Элана провела в своей комнате, поэтому Лейсон тоже больше не выходил, лишь после обеда прошёлся по двору и заглянул на конюшню проведать своего коня, которого за шкодливый нрав назвал Разбойником. Рыжему озорнику ничего не стоило укусить зазевавшегося хозяина, стащить что-нибудь съедобное на привале или ни с того ни с сего взбрыкнуть прямо посреди дороги. Но он был резвым и выносливым, и Лейсон старался жить с ним в мире. Он частенько угощал коня чем-нибудь вкусненьким, вот и сегодня отнёс ему выпрошенный на кухне солёный сухарь. Хорошенькая служаночка игриво постреливала глазками в сторону статного постояльца, и Лейсон подумал, что, пожалуй, можно будет и поразвлечься немного. Может быть, даже сегодня. Тем более что деньги есть. Элана ему, правда, не платила, но она оплачивала его стол и кров, поэтому он практически не тратил то, что у него ещё оставалось. Элана… Ещё совсем недавно он её ненавидел. Но эта наглая охотница за чужими тайнами и мыслями на деле оказалась доброй и удивительно деликатной женщиной. Она даже не задала ему ни одного вопроса, на который он не захотел бы отвечать. Рядом с ней он вновь учился радоваться жизни и ценить те мелочи, из которых она, собственно, и состоит – солнечный свет и тепло очага, щекочущее прикосновение волчьего меха к щеке, аромат утреннего кофе… А каким удовольствием оказалась игра в снежки! Всеблагая Богиня, даже неловко – вроде бы взрослый человек, но на эти полчаса он словно бы опять стал сбежавшим с уроков мальчишкой. А ещё был её негромкий голос, и молчание, и внимательный взгляд карих глаз, и, самое главное – он больше не был один. За считанные дни эта маленькая женщина как-то незаметно успела стать центром его жизни.

Конечно, женщины были рядом с ним и раньше. Много. Было бы странно, если бы было иначе. Они приходили и уходили, он их не звал и не удерживал. Некоторые из них любили его. Он не хотел их обижать, но они всё равно обижались. Оно и понятно – какая женщина стерпит, что её держат на расстоянии, не пуская дальше постели, и забывают о её существовании раньше, чем за ней закроется дверь? Были и другие – те, которые хотели использовать его власть и влияние для собственной выгоды. Эти получали достаточно жёсткий отпор. Возможно, они затаивали на него зло, но это его не беспокоило. Были и те, кто хотел заполучить его, чтобы похвастаться и насладиться завистью подруг. Такие отношения его вполне устраивали и могли продолжаться довольно долго.

С Эланой всё было иначе. Начать с того, что не она пришла к нему, а он к ней. Пришёл, надеясь лишь обменять большое зло на меньшее. И в результате, лишившись свободы решать и выбирать, нашёл иную свободу. Не ту, которую часто путают с властью или вседозволенностью, а истинную. Свободу души.

Ещё одной неожиданностью стало то, что теперь не только он принадлежал Элане, но и она – ему. С некоторых пор он стал ощущать её как что-то очень близкое, едва ли не часть себя. Ему не нужно было видеть её лицо, чтобы понять, в каком она настроении, весело ей или грустно, хочет ли она остаться одна или ей нужно его присутствие. Он угадывал это по шороху её платья, по звуку дыхания, он почти мог слышать её мысли. Он чувствовал, или ему так казалось, что она тоже стала нуждаться в нём, и не только как в телохранителе – с какого-то момента она доверилась ему полностью. И то, что прежде было долгом – оберегать её – стало желанием. Не просто обеспечивать её безопасность, как это было вначале. Он хотел уберечь её от боли, обид, разочарований, от всего, что могло омрачить её жизнь. И не пожалел бы для этого никаких усилий. И это странным образом делало его сильнее.

А ведь если бы они встретились ещё полгода назад, он приказал бы убить её. Без малейших сомнений и колебаний, просто за то, что она маг. И от этой мысли ему становилось холодно. Почему было так? Элана хотела понять, что заставило его возненавидеть своих собратьев, и возненавидеть настолько, чтобы потерять человеческий облик. И Джернес тоже этого хотел. Но он сам не знал, что им ответить. Его память продолжала играть с ним в прятки, открывая какие-то малозначительные детали, но упрямо отказываясь показать главное. Быть может, поэтому он так и не смог соотнести себя с Кондаром, думая о нём, как о совершенно постороннем человеке. О Лейсоне же Тархено он не знал вообще ничего. Это было просто имя, на которое он согласился, потому что надо же как-то зваться.