Шпион по призванию - Деннис Уитли

— Входи, cheri.

Войдя, Роджер увидел чердачную комнату, где царили грязь и беспорядок. Свечи стояли на маленьком туалетном столике у низкого окна; отблески пламени падали на баночки с румянами, заячьи лапки и грязные платки. Простыни на диване были смяты, а в углу стоял наполненный до половины ночной горшок. Комната казалась большей, чем была в действительности, благодаря зеркалу во всю стену, но спертый воздух вкупе с прочими «достоинствами» делали ее полной противоположностью месту, где хотелось бы заниматься любовью.

— Прости, что здесь так неопрятно, — сказала Му-Му, заметив отвращение на лице Роджера. — Мне приходится делить комнату с другой женщиной, а она настоящая шлюха, но я вскоре заставлю тебя обо всем забыть.

Она расстегнула единственный крючок на корсаже, и полосатое бело-голубое платье скользнуло на пол, оставив ее полностью обнаженной.

На бедре Му-Му красовался синяк, а на животе багровел шрам. Она протянула к Роджеру руки, но теперь он твердо знал, что не сможет пройти через это. Все в нем кипело от отвращения при одной мысли о прикосновении к ней.

Быстро отвернувшись, Роджер вытащил кошелек, извлек из него гинею, бросил ее на кровать, открыл дверь и выбежал из комнаты.

Он едва успел добежать до лестницы, как Му-Му выскочила на площадку следом за ним.

— Вернись! — закричала она. — Чего ты боишься? Как ты смеешь так со мной обращаться? Се n'est pas gentil![43]

Так как Роджер не обернулся, девушка пронзительно завизжала:

— A moi! A moi![44]В доме шпион! Задержите его! Заприте дверь!

Роджер бросился вниз по шатким ступенькам, словно за ним гнались все дьяволы ада. К тому времени, когда он достиг следующей площадки, повсюду стали открываться двери, высовывали головы желающие узнать, что происходит. Крики My-My, перемежаемые грязной руганью, всполошили весь дом. Двери салона распахнулись, и оттуда вышла Вдова Скарон в сопровождении нескольких девиц и клиентов.

Роджер попытался проскочить мимо нее, но она ухватила его за руку и с удивительной для женщины силой потащила к себе, крича в ухо ругательства.

— Пустите, черт бы вас побрал! — завопил Роджер. С трудом вырвавшись, он бросился к последнему пролету.

— Задиг! — закричала мадам. — En garde![45]He позволяй ему уйти, пока он не заплатит! Луидор, не меньше! Слышишь?

Роджер увидел огромного негра, стоящего в холле. У него мелькнула мысль выхватить шпагу и пробить себе путь на улицу, но он быстро понял, что в столь ограниченном пространстве ему не удастся ею воспользоваться. Задиг слегка пригнулся, держа наготове дубинку, и Роджер осознал, что если он не хочет, чтобы ему размозжили голову, то придется заплатить. Снова вытащив кошелек, он отсчитал восемь крон и сунул их в руку негру.

— Одну для меня, месье, — потребовал Задиг, ухмыляясь во весь рот.

Роджер поспешно уплатил дань, и негр отпер дверь.

На улице Роджер с неописуемым облегчением вдохнул свежий воздух, но он, как оказалось, еще не испытал всех «прелестей» своего похода по злачным местам. Му-Му, которую он считал более порядочной и добросердечной, чем ее компаньонки, поджидала его у чердачного окна. Как только Роджер появился на улице, она со злорадным хохотом вылила ему на голову содержимое ночного горшка.

Основной поток пролился в паре футов от Роджера, забрызгав его, однако, с головы до ног. В довершение всех бед, пробежав сотню ярдов до ближайшего поворота, он запнулся о шпагу, не удержался на ногах и полетел прямиком в канаву.

Поднявшись с громким проклятием, Роджер двинулся дальше, замедлив шаг, но ночные злоключения на этом не кончились. Миновав две короткие улицы, которые, как полагал Роджер, должны были привести его к арсеналу, он обнаружил, что безнадежно заблудился и не имеет ни малейшего представления, как вернуться в «Три лилии».

В те времена городские власти еще не брали на себя ответственность за освещение улиц и уборку мусора. Единственными источниками света служили тусклые фонари у перекрестков или над портиками богатых домов, причем последние, как правило, гасли, когда обитатели упомянутых домов ложились спать. Длинные каньоны полной темноты разделяли маленькие лужицы желтого света, так что ночному прохожему приходилось едва ли не ощупью пробираться от одной из них к другой по лишенным тротуаров улицам, зачастую настолько узким, что по ним с трудом проезжал экипаж, и захламленным мусором, который выбрасывали из домов в канавы.

Не многие честные горожане рисковали выходить по ночам без крайней нужды, и Роджер понимал, что мог встретить только пьяниц или воров, спрашивать у которых дорогу весьма рискованно.

Прохладный ночной воздух сперва освежил его после духоты борделя, но вскоре он почувствовал себя странно и понял, что слегка опьянел, выпив почти целую бутылку скверного шампанского.

Хотя Роджер вышел из гостиницы с де Рубеком уже затемно, он решил, что если доберется до набережной, то сможет найти обратную дорогу. Спустившись к морю, Роджер свернул, как ему казалось, в нужном направлении, но вскоре услышал звуки скрипок и обнаружил, что снова оказался возле дома Вдовы Скарон. Обойдя его стороной, он продолжал придерживаться прежнего направления, однако посещение игорного дома месье Трико перед походом в бордель дезориентировало его, поэтому он двигался не к гостинице, а от нее.

Причалы и набережные Гавра были столь длинными и многочисленными, что Роджеру понадобилось минут двадцать, прежде чем он начал подозревать, что идет не туда. Тут и там он слышал шаги, видел темные силуэты, на мгновение возникающие из тени, но никто не пытался на него напасть, так как в темноте длинная шпага придавала ему весьма воинственный облик. Поняв, что самостоятельно ему дороги не найти, Роджер нарочито грубым голосом окликнул нескольких матросов, с опозданием возвращавшихся на корабль. К счастью, они были хотя и навеселе, но в дружелюбном настроении и охотно объяснили, как ему добраться до гавани Вобан.

Луна, поднявшаяся над мачтами судов, позволила Роджеру счастливо избежать рытвин и куч зловонного мусора, которыми изобиловали набережные. Наконец протрезвевший, но усталый и все еще кипящий гневом после ночных злоключений, Роджер увидел вывеску «Трех лилий». Он остановился у двери и, услышав шаги, понял, что кто-то идет следом за ним. В приближающейся долговязой фигуре Роджер с новым приливом гнева узнал де Рубека — виновника всех его неприятностей.

Вскоре шевалье также заметил Роджера, и его слова не оставили сомнений в том, что он пребывает в столь же дурном расположении духа.

— Так это вы, мой петушок без шпор, — ядовито заметил де Рубек. — А я-то думал, что за отсутствием матушки, которая укладывает вас в кроватку, вы решили провести ночь в монастыре.