Лучше мне умереть - Рекс Тодхантер Стаут

Жаль, нельзя увидеть воочию это представление. Короче, Сол имел в виду, что уже через три минуты швейцар настолько к нему проникся, что не стал предупреждать хозяев квартиры и пропустил гостя к лифту. Бесполезно подражать Солу, я пробовал.

– Я поднялся в квартиру двенадцать Б, дверь открыла миссис Ирвин. Я сказал, что был поблизости по делам и заскочил поговорить с Эллой Рейс. Миссис Ирвин ответила, Эллы нет дома и по-прежнему неизвестно, когда она будет. Ну, я немного нажал, конечно стараясь не переусердствовать. Я объяснил, что путаница произошла из-за адресов, и спросил у миссис Ирвин, не знает ли она, есть ли у горничной другой адрес, ведь ее семья, кажется, проживает в доме двести девятнадцать по Восточной Сто двенадцатой улице. Миссис Ирвин ответила, что, насколько она знает, нет. Семья Эллы Рейс вроде бы живет на Восточной Сто тридцать седьмой улице. Я попросил дать мне номер дома, и миссис Ирвин ушла в другую комнату, а вернувшись, назвала триста шестой номер по Восточной Сто тридцать седьмой улице.

Сол посмотрел на меня.

– Арчи, не хочешь записать? – И продолжил, когда я взял блокнот: – Я спустился вниз и поинтересовался у швейцара, видел ли он, как горничная миссис Ирвин сегодня утром выходила из дому? Он ответил «нет». Более того, он также не видел, как она входила в дом. Швейцар сообщил, что по четвергам вечером у горничной выходной, и она всегда возвращается в пятницу в восемь утра, но он ее не видел. Швейцар спросил у лифтера, однако лифтер ее тоже не видел. Поэтому я отправился пешком на Восточную Сто тридцать седьмую улицу, в дом номер триста шесть. Дом оказался настоящей трущобой, без горячей воды и лифта. Я встретился с матерью Эллы Рейс. Ну, я старался быть предельно осторожным, хотя с такими людьми это нелегко. Но так или иначе, я выяснил, что Элла всегда ночует дома с четверга на пятницу, правда в четверг вечером она почему-то не пришла. Миссис Рейс собиралась позвонить миссис Ирвин, однако передумала из опасения, что Элла занимается чем-то таким, о чем не должна знать ее хозяйка. Конечно, миссис Рейс напрямую об этом не сказала, тем не менее я все понял.

Остаток дня прошел без особого успеха. Вернувшись к дому Ирвинов, я узнал от швейцара, что Элла Рейс вчера ушла, как обычно, в шесть вечера, одна. Миссис Рейс дала мне имена парочки подруг Эллы, я с ними повидался, они назвали мне еще несколько имен. Никто ее не видел и не слышал. Я дважды звонил миссис Ирвин, раз в час звонил в полицейское управление, справляясь о несчастных случаях, естественно не упоминая об Элле Рейс. И вот, когда я в пять часов позвонил в полицию, мне сообщили, что под штабелем досок на берегу пролива Гарлем, в районе Сто сороковой улицы, обнаружено тело неизвестной женщины, которое уже отправили в морг. Затем я отправился в морг, но тело еще не привезли. Когда его наконец доставили, я подошел взглянуть. Внешность покойницы подпадала под описание, которое дала нам миссис Моллой: около тридцати, миниатюрная, аккуратненькая, кожа цвета кофе со сливками. Вот только голова уже не казалось такой аккуратненькой. Затылок был размозжен. Я только что оттуда.

Выслушав Сола, я вскочил, но, поняв, что этим делу не поможешь, снова сел. Вулф втянул носом воздух и шумно выдохнул через рот:

– Полагаю, мне нет нужды тебя спрашивать, сказал ли ты кому-нибудь о своей догадке?

– Нет, сэр. Естественно, нет. Одних догадок явно недостаточно.

– Да, недостаточно. Во сколько закрывается морг?

Я же говорю, что Вулф – гений. Только гений не побоится задать подобный вопрос, проработав в Манхэттене более двадцати лет частным детективом, специализирующимся на убийствах. Однако вся фишка состояла в том, что Вулф действительно не знал времени работы морга.

– Он не закрывается.

– Тогда мы можем продолжить. Арчи, позвони миссис Моллой и попроси ее там с тобой встретиться.

– Не пойдет, – отрезал я. – Если и найдется несколько женщин, которым я мог бы предложить встретиться в морге, то миссис Моллой явно не из их числа. Кроме того, ее телефон могут прослушивать. Этот сукин сын между убийствами наверняка прослушивает телефонные разговоры, чтобы скоротать время. Пожалуй, я сам привезу ее.

– Тогда поезжай.

И я поехал.

Я сидел на стуле лицом к ней. Предложение присаживаться было принято, потому что по дороге в эту часть города я принял решение, позволяющее мне задержаться чуть подольше. На ней было тонкое шерстяное платье лимонного цвета, которое вполне могло быть сшито из полиэстера или чего-то другого, хотя лично я предпочитаю шерсть.

– Когда мы впервые встретились, – сказал я, – пятьдесят часов назад, я мог поставить один к двадцати, что невиновность Питера Хейса будет доказана. Однако сейчас дело приняло совершенно другой оборот. Я могу поставить двадцать к одному.

Она прищурилась, отчего уголки ее глаз слегка приподнялись, и чуть-чуть приоткрыла рот.

– Вы просто хотите меня успокоить, – сказала она.

– Вовсе нет, хотя должен признаться, это руководство к действию. Нам нужна ваша помощь. Помните, я звонил вам сегодня утром с просьбой сказать имя горничной миссис Ирвин и описать ее внешность. Сегодня под штабелем досок на Сто сороковой улице было обнаружено тело молодой женщины с размозженным черепом. Тело сейчас находится в морге. Мы думаем, это Элла Рейс, но не уверены, а нам нужно твердо знать. Я собираюсь взять вас с собой на опознание. Теперь ваша очередь.

Она обратила на меня немигающий взгляд. Я сидел и ждал. Наконец она моргнула:

– Хорошо. Я поеду. Прямо сейчас?

Никаких ужимок и содроганий, никаких визгов и писков, никаких вопросов. Хотя, должен признать, обстоятельства этому весьма способствовали, поскольку она могла думать только об одном и страшная мысль вытеснила все остальные.

– Да, прямо сейчас, – ответил я. – Но сперва вы соберете вещи на день или два. Мы возьмем их с собой. Поживете у Вулфа, пока все не закончится.

Она решительно покачала головой:

– Ни за что! Вчера я вам уже говорила. Мне нужно побыть одной. Не могу сейчас быть на людях и есть на людях.

– Вам и не придется. Вы сможете есть у себя в комнате, а комната очень славная. Да и вообще, милая леди, я вас не упрашиваю, а приказываю. Пятьдесят часов назад мне пришлось сделать над собой колоссальное усилие, чтобы подавить все личные чувства к вам, и я не хочу повторения пройденного, когда вас найдут с пробитой головой. Я действительно хочу вытащить вашего парня, чтобы он мог застать вас живой и невредимой, а не лицезреть ваш хладный труп. Этот субъект уже убил Моллоя, Джонни Кимса, а теперь еще и Эллу Рейс. Не знаю, зачем было ее убивать, впрочем у него может найтись не менее серьезная причина убить вас или считать, что она у него есть, однако ему не удастся это сделать. Идите соберите сумку и поторапливайтесь. Время не ждет.

Чтоб мне провалиться, но она явно собиралась протянуть мне руку, хотя потом почему-то отдернула ее! Женский инстинкт не отказываться от представившейся возможности, должно быть, восходит к тем временам, когда люди еще были обезьянами. И все же она отдернула руку.