История Византии. Том 3. 602-717 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский

Ираклия упрочить политическое воссоединение с империей восточных областей путем устранения раскола между православной и монофизитской церквами встретили непреодолимое препятствие в противодействии как клира и монашества, так и народных масс. Могущественную поддержку этому протесту оказала внешняя сила, появившаяся в это именно время на арене мировой истории. То были арабы. Разбитые на множество племен по самим условиям природы той страны, которой они дали свое имя, арабы в течение долгих столетий не создали никаких форм для объединения в смысле государственного союза.[426] Зарождение культурной жизни на юго-западной окраине полуострова, как результат торгового обмена между Египтом и далекой Индией, выразилось в возникновении Минейского царства и сменявших его Сабейского, а затем Химьярского. За много веков своего существования до покорения персами при Хосрове, сыне Кавада, это царство не оказало воздействия на множество арабских племен, занимавших обширные территории к северу от него. Отдельные племена, занимавшие оазисы сирийской пустыни, издавна приходили в соприкосновение с обеими великими державами, Персией на востоке и Римской империей на западе. Свободные и недоступные на своих оазисах, отделенных пустынями друг от друга и от областей, заселенных земледельческим населением, участвовавшим в сложении государственных образований, арабы являлись для них постоянной внешней угрозой, но также и подчинялись их воздействию ради тех культурных благ, какие доставляло общение с ними. В течение веков обе державы сумели подчинить своему авторитету ближайшие к своим границам племена и в мирных договорах V и VI веков взаимно обязывались не нарушать сложившихся отношений зависимости. Так возникло царство Лахмидов с центром в Хире на пограничье с пустыней на нижнем течении Евфрата, признававшее зависимость от персов, а на западе — царство Гассанидов с центром в области, носившей имя Джолан, лежавшей к югу от Дамаска. Эти царства находились во взаимной вражде, которая нередко вызывала обострения в отношениях Персии и империи. Сирийские арабы жили вне всякого общения со своими соплеменниками, занимавшими аравийский полуостров, хотя род Гассанидов вел свое происхождение из земли химьяритов. Христианство рано проникло в царство Гассанидов, а затем и Лахмидов и явилось мощным фактором связи кочевников с культурным миром.

В первой четверти VII века в той полосе по восточному берегу Красного моря, где издавна пролегал караванный путь для торгового обмена между Индией и странами Азии и Европы, в Мекке с ее святилищем, которое с течением времени стало религиозным центром для ближайших арабских племен, принимавших участие в этом торговом движении, явился человек, выступивший с проповедью новой религии. В ту пору религия арабов представляла собою смешение тотемизма, фетишизма и идолопоклонства с неясными воспоминаниями о представлениях и наименованиях божеств древневавилонских и древнеизраильских (Мюллер). Близкие по расе к арабам, иудеи, жившие среди них в значительном числе, оказывали воздействие на их религиозные представления, и предание об общем происхождении от Авраама пользовалось всеобщей верой. Мухаммад, родившийся около 570 года, уже в зрелые годы своей жизни уверовал в призвание свыше очистить религию своих соплеменников и выступил с проповедью новой религии, основным положением которой являлось изречение: «нет Бога кроме единого Бога, и Мухаммад пророк Его». В течение долгого времени проповедь Мухаммада не встречала отклика и ставила его нередко в трудное и опасное положение. Но мало-помалу тесный круг людей, уверовавших в него, как в пророка, расширился. Он сам верил и заставил уверовать других, что архангел Гавриил является посредником между ним и Богом. Припадки эпилепсии, которым он был подвержен, понимались, как моменты наития. В судьбе нововозвещенной веры, именовавшейся исламом, огромное значение имело бегство пророка из родной ему Мекки в город Ятриб (Медина), когда жизнь его подверглась опасности от корейшитов, господствовавших в Мекке. Событие это случилось в сентябре 622 года, и эта дата явилась началом новой эры, которая живет и поныне в мусульманском мире. Авторитетный исследователь ислама Гольдциер определяет значение совершившегося переворота в таких словах: «Только в Медине ислам сложился в определенное учение и притом — в организацию воинствующую, трубный глас которой звучит на протяжении всей истории позднейшего ислама. Покорный смиренник вчерашнего дня, проповедовавший маленькой кучке своих приверженцев, находившихся в презрении у мекканских патрициев, терпеливую покорность воле Божьей, затевает военные предприятия; человек, отвергавший всякую собственность, приступает к упорядочению раздела добычи, к установлению законов, регламентировавших права наследства и имущественные отношения. Впрочем, и в последнее время Мухаммад не переставал поучать об отвержении всего земного».

Будучи признан в Ятрибе пророком единого Бога, избравшего его орудием откровения, Мухаммад прочно утвердил свое господство и создал новую форму объединения для пребывавших дотоле в непрестанной вражде и взаимной борьбе арабских племен. Это объединение получило характер политического союза с теократической идеей в своей основе. Оно совершалось путем кровавой междоусобной борьбы, в которой пророк всегда оставался победителем. В 626 году Мухаммад был уже настолько силен, что совершил поход на Мекку и, подчинив ее себе, дал ее древнему святилищу, из которого он удалил всех идолов, значение центра новой религии. По позднейшим арабским сведениям (современных свидетельств не сохранилось), Мухаммад в 627 году обратился с требованием принять ислам к правительствам областей Аравии: Йемена, Бахрейна и других, к персидскому царю Хосрову, шейху сирийских арабов Аль-Харису, правителю Египта Георгию (?), царю Аксума (Абессинии) и императору Ираклию. Правитель Бахрейна подчинился пророку и принял ислам. Правитель Йемена ответил резким отказом, но вынужден был покориться и принял ислам; царь Аксума дал благоприятный ответ, а Хосров разорвал в мелкие куски письмо пророка и приказал своему наместнику в Химьяре прислать ему голову самозванца. Узнав об этом, Мухаммад предсказал ему крушение его царства. Правитель Египта оказал самый внимательный прием послу, обещал рассмотреть предложение и отправил посольство в обратный путь с щедрыми подарками. В числе их были две рабыни из Сирии. Одну из них, Марию по имени, пророк взял себе в жены и имел от нее сына. Что до Ираклия, то он будто бы обещал принять ислам. Свидетельство об этих посольствах не может, конечно, претендовать на полную историческую достоверность и, быть может, является обобщением событий разного времени. Наиболее сомнительным представляется свидетельство о посольстве к Ираклию, который в ту пору готовился в свой последний поход против Хосрова в далеких областях севера, неведомого тогда арабам.

В то время, когда Мухаммад предлагал соседним державам принять ислам, все северные племена арабов, разобщенные со своими соплеменниками, стояли вне всяких отношений к событиям, совершавшимся внутри полуострова. К одному из шейхов дома Гассанидов, носившему имя Шурахбил Ибн Амр,[427] Мухаммад послал в Бостру требование принять ислам. Но тот убил посла пророка. Дело требовало