История Византии. Том 3. 602-717 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский

патриарху Софронию соблюсти старый обычай. В день праздника он держал к своей пастве великолепное слово, в котором упоминал о тревогах настоящего и увлекал мысли своих слушателей в горний мир изъяснением тайны нашего спасения через Богочеловека.[454]

По арабским сведениям, после битвы при Аджнадейне вожди арабов разделились. Амр направился в земли самаритян и покорял города в этой области, Халид прошел в Галилею. Близ Скифополя он выдержал битву с имперскими войсками и затем нанес им тяжкое поражение близ Пеллы (23 января 635 года). В руки арабов перешел город Тивериада. Предоставив покорение Галилеи Шурахбилю, Халид направился к Дамаску, а из Гаурана высылал летучие отряды на север.

В январе месяце 635 года, по свидетельству сирийского летописца, город Эмесса, испытав страшное опустошение своей области, вступил в переговоры с арабским вождем и сдался ему.[455] Но вскоре, 25 февраля, отряд арабов под начальством соименника «меча Божия», другого Халида, наткнулся на византийское войско и был истреблен; в битве пал вождь, и смерть его увековечена в арабской народной поэзии. По свидетельству, сохраненному Феофаном, Ваан отогнал арабов до Дамаска, перешел через реку Варданисий, на которой стоит Дамаск, и разбил свой лагерь вблизи арабского стана.[456] Его силы были, однако, недостаточны, и когда арабы дождались подкреплений, Ваан отступил к Эмессе. Арабы продолжали осаду Дамаска. Гарнизон потерял надежду отстоять город и бежал с большими затруднениями за десять дней до сдачи. Переговоры о сдаче вел Мансур, имя которого осталось в памяти с клеймом предателя.[457] Наступление арабов в Дамаск совершилось одновременно из двух противоположных ворот (20 августа 635 года).[458]

Ираклий проживал в то время, по всему вероятию, в Антиохии и, по-видимому, не принимал личного участия в организации армии для борьбы с арабами. Приготовления к решительному удару затянулись надолго, и только летом 636 года армия была готова к выступлению. Численность военных сил, находившихся под начальством Ваана и Феодора Трифирия, Феофан определяет в 40 тысяч человек, и эту цифру можно признать вероятной.[459] По военным условиям того времени, то была огромная армия. В ее составе было 12 тысяч христианских арабов под начальством Гассанида, носившего имя Джабала бен аль Айхам. При грозном наступлении этой сильной армии арабы очистили Дамаск и стянули свои силы в Заиорданье. Враждебные армии встретились в горных местностях по течению реки Ирмука, левого притока Иордана. Первая битва произошла 23 июля во вторник. Войско Феодора потерпело жестокое поражение, но военные действия продолжались затем в течение целого месяца. Роковому для империи исходу этой компании содействовали раздоры и разногласия между Вааном и Феодором, которые окончились тем, что войско Ваана, изменив Ираклию, провозгласило своего вождя императором. Феодор с той частью армии, которая сохранила верность Ираклию, отделился от изменников. Этим воспользовались арабы, и 20 августа произошла битва на берегах Ярмука, в которой арабы разгромили войска обоих вождей. По сообщению, сохраненному Феофаном, разгрому содействовало то обстоятельство, что в день битвы сильный южный ветер нес тучи пыли в лицо византийцам, которые не видели противника и не могли обороняться от нападения. Оттесненные на берега реки имперские войска попадали на крутизны и гибли здесь во множестве. Армия была уничтожена, в битве погибли как Ваан, так и Феодор.[460] В арабских источниках сохранено сведение об измене в день битвы Джабалы с 12 тысячами соплеменников. Но Джабала не ужился с халифом, вернулся в Сирию, и, сохраняя верность императору и своему христианскому вероисповеданию, после утверждения арабов в Сирии переселился со своими людьми в Каппадокию.

После разгрома при Ярмуке Ираклий потерял надежду отстоять Сирию от арабов. Иудеи и самаритяне открыто переходили на сторону победителей, а туземное монофизитское население, озлобленное насильственным воссоединением с халкидонской церковью, видело в арабах освободителей от ига империи. Ираклий покинул Антиохию со скорбным возгласом: Σωζου Συρία, т. е. Прощай, Сирия! — как записал его слова по-гречески в свой текст сирийский летописец. Одновременно с отъездом императора в столицу, был увезен из Иерусалима Крест Господень. По сообщению Себеоса, это случилось, когда арабы перешли Иордан и встали лагерем в Иерихоне. Приближение неприятеля вызвало страшную панику в Иерусалиме, и ее последствием было спасение Креста от нового плена.[461]

Михаил Сириец, пользовавшийся монофизитскими источниками, в дополнение к сообщению о бегстве Ираклия прибавляет замечание, будто отказавшийся от защиты Сирии, он отдал приказ войскам грабить и разорять города и селения, прежде чем их покинуть.[462] По военным нравам того времени поведение солдат нередко получало такой характер даже вопреки приказам вождей. Достоверно то, что отъезд Ираклия не был сигналом к отступлению военных сил, стоявших в гарнизонах в разных городах Сирии, и окончательное завоевание страны потребовало еще нескольких лет непрерывных военных действий. Но в этом свидетельстве сказывается глубокое раздражение туземных христиан против императорской власти, сливавшейся в представлении тогдашних поколений с халкидонской верой, которую император тщетно пытался насадить в Сирии.

После битвы при Ярмуке арабы в течение нескольких месяцев вторично осаждали Дамаск, который и был взят ими в конце 636 года. Затем последовало завоевание Палестины. Амр основался в области самаритян с городами Севастией и Неаполем. То обстоятельство, что самаритяне в течение нескольких лет не были обложены никакой данью в пользу победителя, свидетельствует о добровольном подчинении их новым властям. Абу-Убайда осадил Иерусалим. Огромный город с его мощными стенами, над возведением которых трудилась в свое время императрица Евдокия, не мог быть взят арабами силою, так как они в то время не владели еще умением вести осаду по тогдашним правилам военного искусства.

В конце 637 года халиф предпринял путешествие в Сирию, чтобы принять под свою власть новые завоевания. Он основался в Джабии, старой резиденции Гассанидов, которая в течение некоторого времени имела значение центрального пункта завоеванных у империи областей. Патриарх Софроний вступил с ним в переговоры и сдал ему город, выговорив свободу христианского исповедания для населения. Омар, который в своем высоком сане преемника пророка и достигнутом под его руководством могуществе сохранял первобытную простоту бедуина, произвел глубокое впечатление как на патриарха, так и на жителей Иерусалима. Он въехал на верблюде, которого не желал заменить конем, в грубой, потертой шерстяной одежде. Вид халифа вызвал скорбное восклицание патриарха: «Воистину это мерзость запустения, предреченная пророком Даниилом, водворившаяся на месте святе». Он просил Омара принять льняную одежду и рубашку; но тот согласился воспользоваться этим лишь на то время, пока его одежда будет вымыта, после чего и возвратил патриарху его дар.