Любовь как спасение - Ольга Лобанова

— Мам, ты прости, я не хотела тебе говорить — портить отдых, — извинялась Кира. — Скажи, у вас с отцом что-то случилось? Так странно, ты уехала, потом он…

— Мы развелись. И ты меня извини, что не сказала, — отступать Елене Николаевне было некуда. — Я не выдержала. Ты меня осуждаешь?

— Нет, что ты?! Как ты еще столько лет терпела, удивляюсь, — дочка явно старалась утешить, и Елене Николаевне это было приятно. — Вот только не пойму, какой такой приятель согласился взять отца в экспедицию? Может, не знал, что он пьет?

— Не знаю… Ладно, чего гадать, приедет — увидим. Вы бы заехали ко мне, со Стасом, — я соскучилась.

— И мы соскучились, как только сможем, приедем…

На том и распрощались. Они смогут не скоро, недели через две, но не в ее правилах было докучать детям.

Кончился отпуск, начались будни — но ее будни теперь не были заполнены делом и ничем не отличались от выходных, она не знала, чем насытить эту прорву свободного времени. Конечно, Елена Николаевна сходила несколько раз в театры — посмотрела спектакли, которые проходили в ее долгосрочной программе по списку обязательных культурных мероприятий. Посещала выставки, к счастью, по осени они открывались одна за другой. Много читала, навещала родственников и друзей. Но все это было приятным времяпрепровождением, не настоящей для нее жизнью. Родили бы ей дети внуков, все бы встало на свои места. И дело бы появилось, и смысл, и радость. Елена Николаевна давно поняла, что внуки ей нужны ничуть не меньше, чем дети, — только они и могли бы оправдать ее пребывание в этом мире, особенно сейчас, когда так много свободного времени и так много неизрасходованной любви, желания отдавать себя. Вот, оказывается, в чем ее проблема — за жизнь она не наработала достаточного количества эгоизма, который бы спас ее сейчас от одиночества, сделал бы сильной и самодостаточной. Не в том смысле, что ей скучно с собой, а в том, что ей мало только себя. Выходит, она — имя прилагательное, прилагательное к тем, кого любит. А любить-то ей по большому счету и некого… У детей своя жизнь, лучшее, что она может для них сделать, — не мешать. Жалела ли Елена Николаевна, что так резко — практически в одночасье — разрушила свою прошлую жизнь? Нет, не жалела — в ней не было радости, она измучила ее, иссушила душу. Пугало другое: ничто, которое пришло на смену тому, что было, и которое она так надеялась заполнить разумным и счастливым содержанием, заполнить ей ничем не удалось. Ничем достойным, в ее понимании. И Кирилл пропал, и где его искать — неизвестно. Жив ли?

В один из вечеров, каких в последние месяцы было много в ее жизни — пустых и скучных, раздался телефонный звонок.

— Здравствуйте, Елена Николаевна! — Голос был знакомый, но чей именно, она вспомнить не могла. — Это Сергей Ефимов, помните меня?

— Сережа! Конечно, помню. Рада тебя слышать, — она и в самом деле была рада. Елена Николаевна часто вспоминала тот их последний разговор с грустью, но и — что греха таить! — с гордостью. Хоть одному человеку, но она помогла — и литературу полюбить, и выбор сделать. А это немало — один человек! — Как твои дела? Ты поступил на филфак?

— Поступил! Представляете, на дневной, а конкурс был — ого-го! Спасибо вам, Елена Николаевна.

— Ну, что ты, Сережа, — она почувствовала, что сейчас заплачет, и вдохнула поглубже, чтобы успокоиться. — Тебе нравится? Скоро, наверное, сессия?..

— Очень нравится, а до сессии еще месяц. Я к вам, Елена Николаевна, с просьбой. Вы помните мою младшую сестру, Таню, она сейчас в десятом классе, в нашей же школе?

— Да, помню. Она на тебя похожа… А что с ней?

— С ней все хорошо. Такое дело… — чувствовалось, что Сергей не знает, как сказать о своей просьбе.

— Да ты не волнуйся, говори прямо — что нужно, — в эту минуту Елена Николаевна сделала бы все, о чем бы этот мальчик ее ни попросил — он даже представить себе не мог, как он был нужен своей бывшей учительнице.

— Сейчас в нашей школе нет ни одного серьезного учителя литературы — ну, после того, как вы ушли. А Таня тоже собирается на филфак. Вы не могли бы с ней позаниматься, частным образом? Если у вас, конечно, есть время.

— Частным образом? Сережа… Честно говоря, я не думала об этом, — Елена Николаевна растерялась от неожиданности. — А почему бы и нет? Да! Смогу, Сережа, с удовольствием. Пусть Таня приходит, завтра же. Часов в семь, устроит? Записывай адрес… И продиктуй мне свой телефон, на всякий случай.

Случай представился раньше, чем Елена Николаевна даже могла предположить. Она повесила трубку и все никак не могла успокоиться — о ней вспомнили, она нужна этой девочке, которая любит литературу. Невероятно! Значит их уже двое, кому она помогла — Сережа и Таня Ефимовы. Значит, она не ошиблась в выборе профессии?.. Елена Николаевна ходила из угла в угол, от волнения попробовала закурить, чего не делала никогда раньше, — закашлялась, задохнулась. Да так сильно, что решила побыстрее выйти на улицу, на воздух. Наспех оделась, выбежала из подъезда на скользкий асфальт — после дневного дождя к ночи подморозило. Дальше все происходило как в кино с замедленной съемкой — ноги разъехались в разные стороны, она упала как-то неловко, набок, навалившись всем телом на левую ногу. Услышала треск сломанной кости и — боль, да такая, что потемнело в глазах. К счастью, сосед возвращался с работы, вызвал скорую.

* * *

…Как повезло, что больничная палата, в которую ее привезли после операции, была двухместной, а вторая кровать свободной, — видимо, выписали кого-то утром. Врач сказал, что после наркоза ей необходим покой. Лучше всего — побольше спать, и Елена Николаевна действительно чувствовала себя уставшей и слабой. Честно старалась уснуть, но не получалось — все мысли, мысли крутились в голове. Странные какие-то мысли, ласковые… Она позвонила детям, они обещали приехать вечером. Всполошились, заволновались — ее милые дети. И Сереже Ефимову она позвонила, извинилась, сказала, что начнет заниматься с Таней, как только выйдет из больницы. Сережа просил не беспокоиться — времени еще много, обещал навестить ее. Милый мальчик… Незаметно для себя Елена Николаевна стала думать о том, как было бы хорошо сделать в их с Кириллом квартире ремонт. С чего это вдруг такие мысли? Хорошо бы потолок покрасить, обои поклеить новые — яркие, чтобы было в комнатах весело. К ней будут приходить ее дети, Таня, может, и Сережа — а у нее уютно и весело… Мысли начали путаться, и она уснула.

Когда Елена Николаевна проснулась, на стуле рядом с ее кроватью сидел Кирилл. Она даже не удивилась — наверное, он снился ей во сне. Она никогда не видела его таким — в свитере крупной вязки, с бородой. И абсолютно трезвым, таким Елена Николаевна тоже давно не видела мужа.

— Здравствуй, — сказала она тихо.

— Лена! Проснулась, слава богу, — разволновался Кирилл. — Как ты?

— Нормально. А ты?

— Вот вернулся… — Кирилл смутился и опустил глаза. — Прости меня, пожалуйста.

— А где ты был?

— На Лене, на реке Лене — в Якутии. Помнишь, я тебе рассказывал, что мой друг — мы с ним служили вместе — стал гидрологом. Вот я его разыскал, напросился к нему в экспедицию. Мне же надо было как-то жить, после твоего свидетельства на двери…