Повседневная жизнь московских государей в XVII веке - Людмила Черная

Огромные суммы шли на поддержку восточных церквей, оказавшихся под турецким владычеством. Н. Ф. Каптерев привел впечатляющие данные о размерах этой помощи: «..дача патриархам, как и другим просителям, была двух родов: личная, т. е. лицу самого просителя, и дача на милостыню, т. е. на нужды епархии, монастыря и т. п. Личная дача всем патриархам, по крайней мере за XVII век, всегда бывала одинакова, именно: каждому из них давали подарков на 2000 рублей… Что же касается дачи на милостыню патриархам, то она была очень разная: Иерусалимскому патриарху Паисию на милостыню дано 4000 рублей, Антиохийскому Макарию в первый его приезд в Москву 3000 рублей соболями, а во второй приезд 6000 рублей, Александрийскому патриарху Паисию государь велел дать милостыню “из сибирского приказу мягкою рухлядью” (мехами. — Л.Ч.) на 9000 рублей, бывшему Константинопольскому патриарху Афанасию Пателару всего дано было только на 2000 рублей…»

Испомещение и содержание нищих, калек и больных вплоть до XVII столетия считалось делом монастырей и церквей, а также всех прихожан, финансируемым частично из казны, а более за счет частных лиц, жертвовавших средства на богадельни, больницы и приюты по собственной инициативе. Задолго до описываемого времени нищие и увечные обустраивались в самодельных избах-кельях на церковной земле, около монастырей или городских храмов, платили оброк церковному причту, имели огороды и питались за счет милостыни. Такие церковные богадельни известны по церковным и княжеским уставам и актам XV–XVI веков. К XVII столетию в Москве существовали богадельни «на Могилицах, на Кулишках», за Боровицким мостом, у Введенской церкви.

Частные богадельни устраивали во дворах богатых людей, например у боярина Б. И. Морозова. Пример подавали московские государи. В Кремлевском дворце были построены специальные кельи для нищих — «верховых богомольцев». Особенно большое число больных немощных стариков, калек и юродивых проживало там во времена Алексея Михайловича. Он не только стремился воплотить в жизнь свой идеал «совершенного государя» — наместника Бога, отвечающего за подданных (напомним, что он называл свою миссию по управлению государством «Божьим делом»), но и как истинно православный царь-батюшка опекал, подгонял, наказывал, воспитывал и оказывал милости. Трудно подсчитать, сколько тратил он на благотворительность, раздачу милостыни и содержание придворной богадельни. Старики, постоянно проживавшие в Кремлевском дворце, были любимы царем за рассказы о том, что было «за тридцать и за сорок лет и больши», которые царь слушал долгими зимними вечерами. Юродивые выкладывали Алексею Михайловичу всю правду без обиняков, и он часто просил у них совета, в особенности у Василия Босого, о котором государь неоднократно упоминал в своей переписке как о «брате нашем Василии».

Созданный в 1649 году Монастырский приказ взял финансирование и состояние богаделен под свой контроль.

Царицы также занимались благотворительностью, в особенности Мария Ильинична Милославская. В этом деле у нее был постоянный помощник — «милостивый муж» Федор Михайлович Ртищев. Он начал службу в 1645 году в «комнате у крюка» (во внутренних покоях государя), через год уже стал стряпчим «с ключом» — экономом, а в 1650-м — постельничим; сопровождал царя в военных походах против Речи Посполитой, успешно вел переговоры. В 1656 году Ртищев был пожалован в окольничие и получил должность дворецкого, с 1657 года управлял также дворцовым Судным приказом, приказами Большого дворца и Тайных дел. Но высокие посты его не привлекали. Свои доходы он обращал на благотворительность, а от боярства, предложенного ему Алексеем Михайловичем, отказался. Своим самым важным делом он почитал обучение и воспитание царевича-наследника Алексея Алексеевича. Все начинания Ртищева находили поддержку и у царя, и у царицы. Алексей Михайлович одобрил и приглашение Ртищевым в Москву киевских ученых монахов, и строительство для них в 1648 году училищного Андреевского Преображенского монастыря, и перевод церковной литературы. Первая супруга Алексея Михайловича всячески поддерживала организацию Ртищевым больниц, приютов и богаделен. Так, в 1654 году во время русско-польской войны государыня выделила средства на устройство в разных городах госпиталей для раненых и увечных. Сам же Ртищев, которого называют отцом русской благотворительности, построил и содержал в Москве богадельню для больных, престарелых и убогих, а также впервые завел некое подобие вытрезвителя, куда приводили пьяниц со всей Москвы. Он постоянно жертвовал большие суммы денег на выкуп пленных; однажды он потратил на эти цели более тысячи рублей. Слава Ртищева как мецената и благотворителя была велика. После его смерти (1673) было составлено ни много ни мало его «Житие», как будто он был святым… Вспомним тут же, что протопоп Аввакум сам написал свое «Житие», считая себя пророком, а Ртищев никогда не сделал бы ничего подобного, воспитывая в себе смирение и «милостивость».

Большой размах приняли «корм» и раздача денег, устраиваемые в поминальные дни и церковные праздники царскими вдовами, сестрами и дочерьми прямо у себя в хоромах. Кормление нищих вносило определенное разнообразие в их жизнь. Так, вторая жена Федора Алексеевича Марфа Матвеевна Апраксина на поминовение супруга «кормила в 5 дней 300 нищих», царевна Татьяна Михайловна в течение девяти дней выставляла угощение двумстам убогим. Петр I, придя к власти, провел ревизию казенных средств, затраченных на эту милостыню. Оказалось, что всего в дни поминовений кормили 1371 нищего, на что было израсходовано из казны 143 рубля 26 алтын и три деньги. Петр запретил принимать нищих во дворце, указав раздавать деньги за пределами Кремля.

В XVII столетии появился новый вид социальной помощи — призрение раненых. Еще в Смуту монахи Троице-Сергиева монастыря устроили первый приемный покой для раненых. По грамоте Михаила Федоровича им на лечение из казны выдавалось, «смотря по ранам», от двух до четырех рублей. В 1657 году, во время русско-польской войны, начали создаваться временные полевые госпитали. В 1678 году после борьбы против турецко-татарского войска под Чигирином по всей Москве были размещены сотни раненых, лечение которых проходило за государственный счет.

Третий государь из дома Романовых занялся проблемой призрения нищих еще и в связи с благоустройством и наведением порядка в столице. Толпы одетых в лохмотья людей, просящих подаяние, не только вызывали у Федора Алексеевича сострадание, но и заставляли его задуматься о причинах нищенства как общественного явления. В 1678 году царским указом Моисеевская, Покровская, Петровская и Кулишская богадельни были переданы в ведение Патриаршего приказа. В них размещались «жалованные» нищие, остальные нищие должны были христарадничать около церквей и контролироваться их причтом. В 1681 году государь указал определить больных нищих в богадельни и содержать за счет казны, а «ленивых и имеющих здравие телесное приставить к работе».

Вскоре последовал еще один указ Федора Алексеевича, по которому предполагалось устроить две «шпитальни» (госпиталя) для больных нищих — в Знаменском монастыре Китай-города и на Гранатном дворе за Никитскими воротами. В указе содержалось также требование удалить из города здоровых попрошаек, чтобы «впредь по улицам бродящих и лежащих нищих, меж которыми многие притворные воры, всем здоровы и работать могут, не было». Действительно, современники свидетельствовали, что на улицах Москвы промышляли шайки воров, переодетых нищими — «по дворам ходя», планировали и совершали кражи; мошенники намеренно калечили детей и выставляли их напоказ, «чтоб на них люди смотря, умилились и больше им милостины давали». Царский указ был выполнен, насколько это было возможно. Были созданы две новые богадельни, одна из которых, «за Никитскими воротами», рассчитанная на сотню человек, продолжала функционировать еще в 1699 году. Но вряд ли просящие подаяние исчезли с улиц… Возможно, Федор Алексеевич сделал бы больше на ниве борьбы с «бродящими притворными» побирушками и ворами, не умри он так рано.