В плену у платформы. Как нам вернуть себе интернет - Герт Ловинк

или классической музыки. Удивителен здесь только их внезапный интерес к цифровому искусству.

Дэвид Джерард объясняет, с чего начался хайп, известный под названием web 3: «Расскажите художникам про кучу халявных денег! – Чтобы получить кучу халявных денег, им нужно вложиться в крипту. – Они превращаются в поклонников крипты и придумывают оправдания для таких вещей, как proof-of-work. – Только редкие художники получат от этого большие деньги! – Скорее всего, вы не станете одним из них» [3]. По словам Бретта Скотта, крипто-хайп обещает художникам, что их ждет рыночный успех. Но такой хайп, который разгоняют в первую очередь мужчины, может сработать только в том случае, если все на него купятся. «Трейдинг не спасает от бредовой работы: он сам и есть бредовая работа, и временный выигрыш в ней возможен, только если не пытаться сражаться в одиночку против рынка, а сотрудничать в стаях» [4]. Момент, когда хайп резко возрастает, – лучшая награда для первопроходца. Как остроумно выразилась Челси Саммерс, «ничто не радует больше, чем профессиональное признание после того, как много лет другие не понимали ваши работы, недооценивали вас и не относились всерьез. Под „вами“ я имею в виду себя. Под „профессиональным признанием“ я имею в виду деньги» [5].

Возьмем, к примеру, Hashmasks и Cryptopunk – хранилища с фиксированным числом ячеек, позволяющие легко покупать, продавать и сравнивать похожие изображения («лоты»). Здесь спекуляция наиболее очевидна. Десять самых дорогих изображений, проданных на Cryptopunk на пике ажиотажа в феврале-апреле 2021 года, стоили от 1,46 до 7,57 миллиона долларов, подтверждая тезис Маццукато о том, что стоимость стала субъективной [6]. Характерно, что информация о транзакциях онлайн не включает описание работы, тем более не упоминает их эстетические свойства: произведения искусства сводятся к номерам – например, #7804 или #3396. Хотя «знаменитые» произведения NFT могут быть отобраны экспертами Sotheby’s, галеристами, критиками и кураторами вручную, неясно (пока), куда покупатели могут пойти, чтобы перепродать эти работы. Хотя таких подробностей еще нет, общая мысль ясна: произведения искусства – это стоимость, которую можно сохранять, эта стоимость будет расти, и эти невероятные цены будут по-прежнему измеряться в фиатной валюте. Хотя курсы BTC или ETH могут расти и падать, а блокчейн может исчезнуть вовсе, вся схема строится на предположении, что этого не произойдет и что эти «редкие» цифровые произведения искусства сохранят свою стоимость.

«История искусства разделится на эпохи до и после NFT», – пишет @Hans2024. Что такое искусство на перекрестке игр, VR, биткойнов и социальных медиа? Для кого-то в покупке «редкого произведения» есть элемент волшебства. Для других, как Сибил Прентис, NFT похожи на вещи с гаражной распродажи – барахло, накопившееся в ускоренной онлайн-жизни, где производство изображений и потребление происходит безостановочно [7]. И всё же – криптоискусство и незаменяемые токены могут нравиться или нет, но они безусловно меняют ландшафт искусства. Как утверждают Дерек Шлосс и Стивен Маккеон, «в изначально цифровой среде искусство приобретает расширенную роль, пересекаясь с виртуальными мирами, децентрализованными финансами и социальным опытом» [8]. Прежде чем углубиться в обсуждение NFT, рассмотрим более широкую историю блокчейна, криптовалют и будущего цифровых денег.

Денежная лаборатория

Сеть MoneyLab была основана Институтом сетевых культур в марте 2014 года. Вот, вкратце, чем мы занимались эти семь лет. С момента запуска и до середины 2021 года мы провели 12 международных конференций. Семь из них проходили очно: четыре в Амстердаме, по одной – в Лондоне, Буффало и Зигене. Еще пять из-за пандемии прошли виртуально, они были организованы в Любляне, Хельсинки, Канберре и Хобарте, Берлине и Веллингтоне. У проекта действуют блог и имейл-рассылка, проходят онлайн-дебаты; мы поддерживаем сервер на Discord и опубликовали три сборника статей. MoneyLab занимается изучением, критикой и интервенциями в финансовые технологии и цифровую экономику, уделяя особое внимание искусству. Это сетевое сообщество художников, активистов и гиков, которые экспериментируют с формами финансовой демократизации и обмениваются идеями по поводу краудфандинга, криптовалют и блокчейна, безналичного общества и всеобщего базового дохода.

Сделаем очевидную оговорку: художники остро нуждаются в деньгах в любом их виде. В условиях стремительно растущего неравенства мир взывает к перераспределению богатства. Но, кроме прожиточного минимума и справедливости, существует множество причин интересоваться финансами – от эстетики до этики и политики. Лаборатория MoneyLab ставит под вопрос устоявшиеся мифы, от кальвинистской строгой экономии до бесконечного роста и «автоматизированного принятия решений». MoneyLab оспаривает укоренившиеся представления и внимательно изучает правое либертарианство, анархо-капиталистические фантазии, а также приправу, с которой подаются эти блюда, – неолиберальный культ предпринимательства. MoneyLab исследует то, что происходит за пределами глобальных финансов, хедж-фондов и скоростного трейдинга, не ограничиваясь рамками статус-кво и консенсуса. Будучи «организованной сетью», MoneyLab демонстрирует, какую роль могут играть искусство, активизм и критические исследования в переизобретении денег. Цель – демократизация финансов, расширение экологии радикальных альтернатив в финтехе, с особым акцентом на феминистскую экономику, социальные платежи, корпоративную преступность и криптовалюты.

Если предполагается, что криптовалюты и блокчейн станут основой новой децентрализованной экономики, то почему они так мало представлены в дискурсе платформ? Возможно, еще слишком рано судить о том, случится ли синтез между экономикой платформ и нынешними экспериментами с криптовалютами и токенами. Но пока, по крайней мере, у экономики платформ вроде бы нет собственной финансовой системы. Хотя большинство платформ построено на сделках и транзакциях, в основном они осуществляются в фиатных валютах, с использованием традиционных инструментов – банков и крупных платежных систем. Компании вроде Adyen, PayPal, WePay, Venmo и Worldpay специализируются на упрощении платежей онлайн и при помощи смартфонов.

Почему же платформы не работают на криптовалютных транзакциях? О причинах можно лишь догадываться. Платформы, подпитываемые венчурным капиталом, стремятся к бесконечному росту и монополии. Обязательное условие этого – быстро и бесперебойно работающие платежные системы в фиатной валюте. Спекулятивные валютные эксперименты не представляют интереса для платформ, которые остаются консервативными в отношении финансов. Несмотря на утопические или антиутопические идеалы, с которыми ассоциируется крипта, использовать ее для реальных платежей до сих пор довольно неудобно и зачастую невыгодно. С другой стороны, и устройство платформ, и поддерживаемые ими идеалы весьма далеки от принципов децентрализации. В реальности эти две модели расходятся. Их интеграции не предвидится. В то время как монетизация онлайн-сервисов всё еще находится на подъеме, в отношении интеграции криптовалют не наблюдается подобной синергии.

Мейнстрим криптовалют и темная крипта

Здесь может быть уместно вспомнить историю Libra, о которой так много говорили перед пандемией. В центре внимания был (сорвавшийся) запуск Libra – проекта Facebook по созданию собственной криптовалюты для Facebook, WhatsApp и Instagram. Хотя с Libra пока не сложилось, вопросы платежей и доходов жизненно важны для многих. Представьте себе, что