Бывшие. Измене вопреки - Лера Лето

кивает головой своим мыслям. Следующая его фраза звучит как гром среди ясного неба.

— Тогда, наверное, нам нужно расстаться.

Глава 41.

Вот это год! Говорят, тридцать третий год жизни — это год перемен, событий, судьбоносных решений и всяких шансов. Люди заканчивают давние отношения, находят любовь, решаются на путешествия, авантюры, новую профессию, детей…

Мне двадцать семь, у меня этот год — сейчас. Вот последние два месяца и конкретно сегодня.

Дима, значит, говорит мне, что нам нужно расстаться, и я сижу в ступоре, не зная, что сказать. Это вообще что такое? Второе расставание за месяц, или сколько там прошло? Прямо бойфренд-спринт какой-то.

— Зачем расставаться? — выдавливаю я и растерянно на него смотрю.

Я сказала, что не доверяю себе. В контексте разговора это означало, что я не уверена в своих чувствах. Он вполне мог бы сказать, что фигню я думаю и я бы, наверное, успокоилась. И тут на тебе, первая сложность — давай расстанемся?

Я начинаю злиться, заводиться прямо на глазах, и Дима явно это замечает. И его ухмылка окончательно выводит меня из себя.

— То есть ты, Фёдоров, балабол, каких свет не видывал? Весь такой галантный, «люблю тебя», «выходи за меня», колечко притащил. А как первая трудность, первое мое откровение, что я где-то растерялась и не уверена, так сразу в кусты? Расставаться? Козел ты, вот ты кто!

Эмоции бьют ключом, мне хочется орать, побить его чем-нибудь, высказать все свои претензии. Надумал он, значит, расставаться! Я тебе расстанусь! Гад какой! И вот тут эмоции отступают, на самый миллиметр, почти незаметно, но тут же появляется обида. Такая острая и тягучая, она просто заливает меня, и я тону, как муха в янтаре, захлёбываюсь ей.

— Что ты сейчас чувствуешь? — спрашивает он, игнорируя все мои обвинения, и я невольно задумываюсь.

— Злость. Раздражение. Обиду. Разочарование, — перечисляю я, сама не знаю зачем. Он просто слишком спокойно это спрашивает, подозрительно, что-то здесь не так.

— Значит, ты ко мне не равнодушна.

— И без тебя это знаю. Хорошо, что не съехались, сейчас бы опять чемоданы собирать.

Я пытаюсь встать, но он хватает меня за руку, и я опять плюхаюсь на диван.

— А ты думала о том, чтобы жить вместе?

Я начинаю злиться еще больше, и на эти дурацкие вопросы, и на падение на диван, и вообще на всё. Мне хочется поскорее убраться отсюда, в свою маленькую студию, где я не буду его видеть, слышать, так явно чувствовать его запах. Постираю к чертям все свои вещи еще раз, залью кондиционером для белья с запахом лаванды и пойду зализывать раны.

— Думала, конечно. Теперь-то какое тебе дело? Пусти, — огрызаюсь и пытаюсь слезть с дивана, все время цепляясь за Диму.

Это просто какой-то бред. Ну как мне может так не везти с любимыми мужчинами? Один мне изменял, все время имел мозг, внушая, что это со мной что-то не то. Второй, выдержав лавины моего сарказма, нападки и нападения бывшего, налоговые войны, кольцо без ответа, вдруг решает расстаться из-за одной дурацкой фразы! Да как так-то?

И тут я на секунду замираю. Как мне может так не везти с любимыми мужчинами. Любимыми мужчинами. Ага. Лёшу я не люблю, это мы уже выяснили, и именно это в итоге принесло раздор в мою голову. То, как быстро я сумела разлюбить его.

Ну, он очень активно мне помогал, конечно. Но именно это в итоге заставило меня сомневаться в том, что я люблю Диму. Ну, и свадьба. Но сейчас я просто четко подумала о нем, как о любимом мужчине. И все это на автомате, не задумываясь, на фоне раздражения и злости. И обиды, конечно.

— Ты это специально сказал, чтобы спровоцировать меня? — спрашиваю я, в момент успокоившись.

— Конечно. Метод жестковат, прости, но он созвучен с методом подбрасывания монетки. Когда ты не знаешь, чего хочешь, просто бросаешь монетку, и уже когда она летит, ты точно знаешь, какой вариант хочешь. А результат вообще не важен. И тут ты тоже наверняка только что подумала, что именно чувствуешь ко мне.

Он выжидательно смотрит на меня, пока я вынужденно не киваю. Да, окей, правда подумала, но ты все равно гад.

— Метод хороший. А ты бесчувственный и бессердечный, — я поджимаю губы и думаю, смогу ли простить его, но ответ приходит слишком быстро. Конечно, я его прощу. На самом деле, он смог развеять мои сомнения, а это дорогого стоит.

— Ты переедешь ко мне? — спрашивает он, вместо того, чтобы извиняться или рассказывать, что он вообще не бессердечный, а вполне себе чуткий.

— Хорошо, — отвечаю я, неожиданно даже для себя самой. Вообще не думала об этом, если честно.

— Прости, что заставил тебя нервничать, — он сжимает мою руку и притягивает к себе.

— Я тебя все-таки люблю. Оказывается, — говорю в ответ, и это правда.

И только теперь я понимаю, что моя жизнь изменила еще больше. Я согласилась переехать к нему. Какой смысл мне теперь бояться свадьбы, раз тест-драйв семейной жизни ждет меня?

О расставании мы больше не заговариваем.

Глава 42.

Интересно, что нужно сделать, чтобы почувствовать себя свободной женщиной? Казалось бы, я в новых отношениях, на новой работе, в новой квартире, но есть какая-то ниточка, которая никак не дает мне полностью распрощаться с Лёшей.

Все компроматы я отдала его отцу, решив, что так будет правильно, да и чуть более безопасно.

А на прошлых выходных мы с Димой собрали мои вещи и перевезли к нему, так что теперь у меня полноценная большая кухня и вид на парк. Но кольцо я еще не приняла, оно лежит у меня в тумбочке, хоть и пугает с каждым днем все меньше.

— Ты любишь шакшуку? — раздается голос из-за плеча и теплая широкая ладонь ложится мне на талию. Да, это уже хорошее утро, а тут еще и еду предлагают, вместо требования приготовить завтрак. Жизнь прекрасна.

Очень хорошее утро плавно переходит в очень хороший день. Начинаю верить, что заслужила белую полосу, ведь в вазе на столе стоят подсолнухи, Катя приносит качественный и понятный отчет, а в нем еще и цифры говорят о том, что моя работа приносит пользу и прибыль, а в обед звонит Аня с хорошими новостями.

— Меня повысили! — говорит она радостно, — Я теперь не просто босс, а биг босс.

— Поздравляю, детка! Отличные новости. А я тут подсолнухами любуюсь.

— Ты в поле что ли? — я почти вижу, как Анькина права бровь взлетает вверх.

— Нет,