Шолох. Призрачные рощи - Антонина Крейн

– Мы почти уверены, что наша дочь в Терновом замке. Пожалуйста, найдите ее.

– Найду, – пообещала я.

* * *

Кентавру на болотах делать нечего, так что я отпустила Патрициуса.

Уезжая, перевозчик то и дело оглядывался, бросая на меня такие жалобно-бархатные взгляды, будто вовсе не верил, что я вернусь. Песчаная дорога пылила, затягивая дымкой его мохнатые ноги. Цокот Патрициуса не затихал, но удалялся – и вскоре уже казалось, что это просто биение моего сердца отдается в ушах.

Я развернулась лицом к топям – серые, искривленные деревья стояли стеной. В Предболотье вокруг – ни души. Я достала из рюкзака фонарь и, раздвинув сухие, трещащие ветви ольховника, шагнула в вечный сумрак Рычащих болот.

– Ринда! – окликала я. – Ринда Шаграух! Ау!

Солнце опускалось все ниже, багровея, и вот уже лишь тусклый медяк едва виднелся между сосен. Тропинка с каждым шагом становилась у́же. Дорожная пыль уступила место теплым и обильным болотным испарениям. Птицы нестерпимо кричали в опадающей темноте. Марах отвечал им с моего плеча, слегка оглушая.

– Прутик, возьми рябиновый прутик! – вдруг пробормотал чей-то голос мне в самое ухо. – Он лучше. С ольховым опасно.

Я вздрогнула:

– Привет, бэльбог!

Тишина в ответ… В Шолохе живет больше сотни разновидностей магических тварей. Бэльбоги – болотники – из их числа. И, что забавно, их никто никогда не видел. Только слышал – и лишь те, кто, говорят, отличается потерянностью по жизни, а не только на болотах. Вот и пойди пойми: хорошо, что мне помогли, или не очень.

Следуя совету бэльбога, я с хрустом обломила мертвую ветвь рябины.

Хм. Рябиновый прутик вместо ольхового… Вероятно, здесь водится нежить: красная ягода отпугивает зло.

– Ринда Шаграух! – позвала я чуть тревожнее. Ни звука.

Решив добавить защиты, я быстро собрала волосы в длинную косу, вплетя в нее осиновые листья, и перевесила один амулет (подарок Полыни) с лямки рюкзака на шею.

Пока я брела по болотам в темноте, меня не покидало ощущение, что за мной кто-то следит. Но, вероятно, это был бэльбог.

Вскоре я увидела покосившийся деревянный указатель, упоминавший приют, и свернула с топкой тропинки. Вокруг повисла гробовая тишина. Я шла, прощупывая почву, и выпь утробно выла вдалеке, а желтые кустарники багульника пахли сладостью – такой успокаивающей, будто надеялись очаровать меня и оставить на болотах навсегда. Туман, собиравшийся в клубы на дне блестящих лужиц, начал подниматься вверх.

Один раз я все-таки споткнулась и чуть не съехала с кочки, лишь в последний момент поймав ускользнувшее равновесие.

– Осторожнее, – прокряхтел бэльбог. – Я не люблю мертвецов и не хочу, чтобы твоя утонувшая душа утяжелила мое болото.

– Тут наши желания совпадают, не поверишь.

– Не туда! – взвыл бэльбог, когда я свернула к чему-то мерцающему вдалеке.

– А что это светится? – я пальцем указала на уютные, манящие огоньки, которые приняла за окна сиротского приюта.

– Это фейкин холм, а ты вряд ли хочешь попасть в плен к крылатым. Поэтому сворачивай направо: Терновый замок там.

Еще и феи у них под боком… Точно недетское место.

– Видишь розовые бочаги впереди? – Бэльбог, кажется, плотно обосновался у меня на свободном от филина плече. – Не наступи! Они превратят твои страхи в миражи и покажут наяву. Люди обычно не хотят себе такого.

– Слушай, друг, – озадаченно протянула я, – ты столько знаешь! Может, ты подскажешь мне, где сейчас находится Ринда Шаграух, которую я ищу? Я правильно делаю, что иду за ней в Терновый замок?

– Ринда Шаграух там. Но я не знаю, правильно ли это, – после паузы сказал бэльбог, и я почувствовала, как плечо мое опустело.

Болотник исчез. Зато впереди неожиданно проступили очертания ворот, а за ними – темное здание с четырьмя башнями.

Вот он, Терновый замок.

* * *

Кованый забор, слегка покривившийся на болоте, сверху был утыкан пиками, будто прятал за собой не приют, а тайную организацию.

Я посветила фонарем на декоративную бронзовую ленту, вьющуюся на воротах: на ней причудливыми старинными буквами был написан девиз приюта. «Верность и разум».

Калитка оказалась не заперта и, когда я толкнула ее, открылась со страшным скрипом. Марах, обычно бурным клекотом реагирующий на все на свете, на сей раз молчал и, кажется, даже умудрился стать в два раза меньше, сжавшись в неожиданно мягкий комочек.

Я потрепала его по кисточкам на ушах:

– Хороший, хороший филин… – и в непроглядной темноте пошла к замку.

Окна его не светились. Прах знает что. Он не заброшен, ведь верно? Не должен быть! Помнится, именно сюда перевели бы Карла из Лазарета, не забери его тогда Дахху…

Я поднялась на крыльцо мимо разбитых скульптур спящих драконов и заколотила в дверь:

– Добрый вечер! Откройте, пожалуйста!

Ни движения внутри. Лишь позади меня скрипят и раскачиваются деревья. Абсолютное ощущение мертвого места, хотя вон под окнами лежит мяч для тринапа, на подоконнике стоит цветок. Здесь есть люди, но они почему-то не хотят мне показываться…

– Откройте, именем закона! – крикнула я погромче.

Пепел, я правда начинаю волноваться.

– Они не откроют, – вдруг раздался позади меня призрачный голосок. – На этих болотах много духов, и они не открывают после заката, чтобы зло не проникло внутрь.

У меня внутри все обмерло. Я резко повернулась, поводя фонарем туда и сюда. Пусто, пусто, пусто, и вот – на клумбе, скрючившись над каким-то волшебным, окутанным серебристой взвесью цветком, сидит девушка.

Уставшая и осунувшаяся. Серокожая, красноглазая, с короткими алыми волосами. Очевидно, это и была Ринда Шаграух – слава богам-хранителям.

* * *

Я представилась и объяснила девушке, что меня послали на ее поиски.

Ринда выслушала меня, не шевелясь. Под ее темными узкими ладонями, собранными куполом, неизвестный цветок продолжал источать странные пепельные искры, пульсирующие вокруг него, будто сердцебиение.

– Что это, Ринда? Почему ты не вернулась домой? – Я опустилась на корточки напротив беглянки, с любопытством всматриваясь в диковинное растение.

– Я решаю задачу с цветком. Не хочу уходить, пока не закончу.

– Но зачем ты делаешь это в кромешной темноте?

– Этот цветок не любит свет. Уберите фонарь, пожалуйста. Если он завянет, мне придется начинать все сначала.

Поколебавшись, я потушила огонь в керосинке. Несколько мгновений я не видела ни праха вокруг, но потом глаза привыкли. На небе проступили звезды. Сбоку – громада Тернового замка. Напротив – красные глаза Ринды, чуть светящиеся, как у всех нюктов.