Шолох. Призрачные рощи - Антонина Крейн

– Кто дал тебе эту задачу и в чем ее смысл?

– Какая разница? – буркнула девочка.

Кажется, она уже жалела, что окликнула меня. Возможно, сидеть в одиночку перед спящим приютом ей все-таки было страшновато, поэтому она обрадовалась моему внезапному появлению. Но теперь, когда выяснилось, что рыжая госпожа в бирюзовом плаще будет профессионально до нее докапываться, Ринда начала раздражаться. На меня. На себя. На весь свет. Как и принято у подростков.

– Решаю и решаю себе, мое дело. Решу – тогда пойду домой. Какие вообще претензии? – продолжила ворчать Ринда. – Когда дети учатся – разве это не прекрасно?

– Я бы сказала – это подозрительно… – цокнула языком я. – Слушай, я ведь не могу тебя здесь оставить. Воспитатели приюта знают, что ты тут сидишь?

– Да.

– И их это не беспокоит?

– После заката их вообще ничего не беспокоит. Как только рабочий день заканчивается, они запираются в своих комнатах и стараются не вспоминать о том, где работают. Они ненавидят это место.

– Почему?

– Некоторым ненависть дается лучше, чем любовь. Ведь ненавистью можно прикрыть многое. Собственную трусость. Глупость. Лень. И другие вещи, которые люди отказываются видеть в себе, когда выбирают играть в жертву обстоятельств вместо того, чтобы пойти и изменить свою дурацкую жизнь. Кто сказал, что быть жертвой – это благородно? Я ни в ком не видела столько ненависти и гордыни, сколько в людях, которые считают, что ими управляют обстоятельства, а не они сами…

Признаться, я удивилась внезапной мудрости этой странной девочки. Потом вздохнула:

– Ладно, Ринда. Давай подумаем, как нам быть. Что именно ты должна сделать с этим цветком, чтобы пойти домой? Или, может, мы можем как-нибудь подкопать его и сразу забрать с собой?

– Подкопать? – Презрение в голосе девочки могло заморозить Шепчущее море. – Ни в коем случае. В предыдущем задании было сказано, что я должна избавить его от одиночества… Но я сижу тут безвылазно уже сутки, укрываю его, говорю с ним, а ему все по барабану.

– Хм. Боюсь, это цветок слишком мал для того, чтобы воспринимать тебя как нечто, что может избавить его от одиночества… Я не уверена, что он вообще понимает, что ты тоже живая и он может тебя познать.

– Как мы не можем познать богов? – прикинула Ринда.

– Скорее, Отца Небесного, – уточнила я.

Простых богов еще как можем, как выяснилось на практике. Не зря Карл ругается всякий раз, когда его называют богом. Мы хранители. Мы просто хранители. У нас заключен бессрочный и бессовестный контракт с вечностью, и мы очень сильны – что в этом, скажи пожалуйста, такого уж божественного?

– А ты не пробовала посадить рядом другое растение?

– Пробовала. Но цветок всех сжирает. Мгновенно. Слишком хищный. Как вообще можно избавить от одиночества того, кто так любит пожрать?! Все – еда, е-мое! И я искренне не понимаю, каким образом в череду нормальных задач пробралась такая… – бухтела Ринда.

«А я все еще не понимаю, о каких задачах речь», – кисло подумала я, но решила, что сначала надо завоевать доверие девочки. Разговорю ее по пути в Предболотье.

Я похлопала по карманам летяги и нашла маленькое зеркальце в инкрустированной раме. Не слушая слабого возмущения Ринды, я вновь зажгла фонарь и поднесла зеркало прямо к темному цветку.

Прошла секунда.

Другая.

А на третью цветок вдруг вздрогнул.

Мерцающая взвесь вокруг него опала, и он всеми лепестками потянулся к зеркалу, дрожа и вибрируя от радости. Когда его листья коснулись прохладной поверхности амальгамы, цветок будто выдохнул, резко засветился и… исчез. Вместо него на клумбе появилась карточка с математической формулой, но я не успела разглядеть ее – Ринда сграбастала бумажку и спрятала в карман ученической сумки.

После этого девочка насупилась:

– Почему зеркало сработало?!

Я пожала плечами:

– Думаю, в некотором смысле все мы – лишь отражения друг друга. Мы можем видеть в других только то, что есть в нас самих, и ничего больше. С этой точки зрения все – одиночество, все – одиноки (а не еда). А с другой стороны, одиночества и вовсе не существует, потому что в конечном счете мы все являемся одной и той же энергией унни. Но цветок никак не мог распознать в нас эту энергию и утешиться. Зато он узнал себя. Это отличный первый шаг и отправная точка. Правда, я не ожидала, что он самоуничтожится. Как-то нехорошо вышло…

Ринда отмахнулась:

– А зачем ему оставаться? Его функция выполнена. Спасибо за помощь. Теперь можете отвести меня домой, так и быть!

Ты ж моя хорошая.

Ринда деловито вскочила на ноги и нетерпеливо посмотрела в сторону болот. Ее наполняло заметное воодушевление, а рука то и дело ложилась на боковой карман сумки, куда девочка спрятала карточку с формулой.

Мы вышли в топи. На сей раз бэльбог не прыгал мне на плечо, но треск кустов брусники под маленькими ножками невидимого существа сопровождал нас всю дорогу. Один раз бэльбог молча схватил меня за полу летяги и оттащил подальше от розового бочага – того, что вызывает миражи. Я незаметно от юной госпожи Шаграух показала болотнику большой палец.

– Ринда, может, ты все-таки расскажешь мне, что это за задачи у тебя такие? Раз я даже помогла с одной, – попросила я, стараясь звучать, как настоящая взрослая – спокойная и знающая.

Мне казалось, за версту видно, что это амплуа мне определенно не по размеру, но Ринда купилась.

– Я играю в игру для тех, кто хочет получить грант в Луговую школу, – призналась девочка.

– Что за Луговая школа?

– Закрытый пансион для умников, будущих рыцарей света. Его основал выпускник Тернового замка. Чтобы туда попасть, надо пройти вступительный экзамен: решить ряд задачек, спрятанных на территории приюта. Ты решаешь загадку – и она ведет тебя к следующей. А потом к следующей. И так далее. Некоторые надо решать прямо в замке. Другие, – Ринда похлопала по сумке, – можно взять домой. Вы не подумайте, все официально, это не какая-то секта! – поспешила заверить она, увидев, как я хмурюсь. – Глава приюта, воспитатели, даже Башня Магов – все в курсе. Просто такой вот строгий отбор в хорошее учебное заведение.

– Вот как? Что ж, рыцари света – неплохое позиционирование, – удивленно протянула я. – Но получается, гранты рассчитаны на местных сирот? Это нормально, что ты отбираешь у них квоту?

– Всех, у кого был шанс, уже забрали, – зевнула Ринда. – Надо все-таки очень постараться, чтобы выиграть грант. Да и мало кто готов на такие вещи. Короче, местные ребята не против моих попыток.

– Предположим. Но почему ты просто не попросишь родителей отправить тебя в эту Луговую школу? У тебя же состоятельная семья.

– Они не согласятся: их надо ставить уже перед фактом. Они ужасные трусы. Если я скажу, что хочу уехать от них в пансион, они меня привяжут к шкафу. По их мнению, дом – это безопасность, а безопасность – это главное в жизни. Им не понять, что безопасности не существует как таковой. – Ринда скривилась: – И это при том, что сами они однажды все-таки решились покинуть Подгорное королевство! Двойные стандарты, не так ли?