Конец света, моя любовь - Алла Горбунова

ТРИШКА СТРЮЦКИЙ СОБСТВЕННОЙ ПЕРСОНОЙ

Трифон Иоганнович Стрюцкий, для всего мира – так, никто, отставной козы барабанщик, в действительности же – подпольный порнограф, смотрит в окно. Помощник его, дебил Вавила, бывший боксер, пьет чай с бубликом. В комнате, отведенной под порностудию, окно единственное, и ничего в него не видно, кроме облаков. В облаках Солнце сияет среди ночи и Луна трижды в день; в облаках растут деревья, и с них капает кровь, и птицы перелетают на другие места; облака извергают рыб и издают ночью голос, неведомый для многих, и женщины рождают чудовищ.

Окно единственное, а квартирка сама на Обводном канале – старая, обмызганная, с высокими потолками. Комната просторная, у стены внушительных размеров кровать с атласным бельем, над кроватью на стене в массивной раме, как старинный портрет, фотография бледной женщины в черном на фоне облаков. В сердце ее воткнуты семь мечей: по три справа и слева, и один внизу. Из стены выступает ржавая перекладина: на ней висят наручники; на ржавом крюке – такой же ржавый пыточный ошейник-фиксатор; на полке – резиновая маска; в шкафу – кожаные ремни и плетки. Стены без обоев, рулоны изоленты, лампа-прожектор, ящики стола, полные веревки…

Порно Тришка (будем так называть героя нашего) снимает не простое, а особое. Тришка снимает на камеру со штативом, одним кадром, без перемены ракурсов, освещение дает лампа-прожектор, а дебил Вавила насилует и убивает. Есть у Тришки своя клиентура: политики, бизнесмены, представители шоу-бизнеса и прочие эстеты. Тришкины видео дорого стоят, распространяются по специальной рассылке, передаются из рук в руки.

Собой Тришка таков: правое его око как утренняя звезда восходящая, а другое как у льва; правая рука его железная, а левая – медная. Весь он плешивый, глаза маленькие, на лбу высыпь проказы. Сырой кровью убийства он поит землю.

МЕЧ ПЕРВЫЙ

Вавила ласкает грудь невзрачной, но ярко накрашенной девушки, играет с ней. И она с ним играет, как с большим дебильным щенком: механически, но честно, стремясь отработать неожиданно большую для нее сумму, которую Тришка заплатил ей за съемку. Не слышит она звука трубы, возвещающей убийство и гибель, и голоса народа многого, как чрезвычайно сильного ветра, как вихрь огня мнимого, несущегося чрез пустыню.

Называла она себя Амандой там, в сети, где Тришка нашел ее фото и телефон, а как настоящее ее имя – Тришка и не спрашивал. Катенька, катенька было ее настоящее имя. Он ей сразу понравился: заказал ей в «Кофе Хаузе» на площади Восстания огромный кофейный коктейль со сливками и сиропом, спрашивал о жизни. Пришел он к ней в овечьей шкуре, а внутри суть волк хищный.

Аманда второй год жила в Питере, сама была родом из Омска, но там у нее никого не осталось, кроме нищей матери, а отец спился давным-давно, когда закрыли завод, где он работал. Приехала Аманда сюда учиться в институт сервиса и экономики, училась с трудом, по ночам работала официанткой, не сдала сессию, отчислилась после первого курса, нашла в газете объявление «работа для девушек» и стала подрабатывать проституткой, чтобы заработать себе на съем комнаты и накопить на платное обучение в университете. Потом решила с конторами никакими не связываться, а сама через интернет искать клиентов, сняла комнату вместе с девушкой, которая тоже проституткой работала, ходила с ней иногда вместе по ночным клубам, влюбилась в клавишника одной малоизвестной группы, потому что у него были длинные волосы и грустные глаза, и группа их играла пошленькие песни про любовь, которые Аманде нравились. Но подойти к нему познакомиться Аманда не могла – она была робкая, тихая девушка по сути своей. Да и не красавица далеко, хотя старалась выглядеть модно и современно, и регулярно ходила в солярий делать себе лицо кирпичного цвета. Но Тришка все про нее понял, и главное – понял, что никто не хватится ее, пропадет она пропадом – и господь с ней.

Так и пропала Аманда-Катенька. Вот она в свете прожектора: лицо ее кирпичное в дешевом тональнике, маленькие грудки, крашеные волосы, ржавый ошейник-фиксатор на щуплой шее. Думает, бедная, о том, как потратит деньги, от Тришки полученные, как к косметологу пойдет, сумку себе купит, да и куртку бы новую надо, а какую именно куртку хочет – даже и не знает Катенька, задумалась…

Делает Тришка Вавиле знак глазами: пора. Хватает Вавила меч из сердца дамы в черном, вонзает меч в сердце Катеньки. Из места, откуда он его вытащил на фотографии, течет струйка крови. Голова Катеньки изумленно запрокидывается набок, глаза ее смотрят в окно, в облака, – как в детстве, когда она падала на землю и мама кричала: «Вставай, сучье вымя!», а Катенька в небо смотрела, и оно кружилось вокруг нее, а вещей всех – домов, магазинов, – не было как будто, а потом Катеньку ставили на ноги и все снова было, и Катенька улыбалась.

МЕЧ ВТОРОЙ

Вавила связывает девочку лет тринадцати, бьет ее плеткой. На столе в пеленках спит принесенный ею с собой младенец, к височкам его злодеем Тришкой приложена проспиртованная тряпочка, чтобы он крепче спал. «Ты не девственница?» – вдруг спрашивает Тришка у девочки. «Что? – удивляется она, – дяденька, вы чего – вот же ребенок мой!» «Ну да, конечно», – говорит Тришка сквозь зубы, продолжает снимать.

Вавила ухмыляется: он знает, что больше всего Тришка любит девственниц. Мечта его – чтобы жертвы их сплошь были девственницами, но по техническим причинам это обычно невозможно: девственниц мало стало на земле, все они бляди лет с двенадцати, – так Тришка любит говорить, – а кто девственница – с той не свяжешься, у нее папа-мама, семья благополучная, нам же такие девушки нужны, которых не хватятся, – так Тришка любит говорить.

Особое почтение, пиетет какой-то Тришка испытывает к девственницам. И к матерям тоже. Фигура матери – для него святое. «Все разрушили проклятые либералы, – говорит Тришка, – раньше все девушки были девственницами, все женщины – матерями, а теперь все бляди бездетные». Вавила смутно догадывается, что собственную мать Тришка убил. Иногда Тришка напивается и причитает: «Эх я, убийца своей матери, Нерон проклятый…» Или подолгу, со слезами стоит у фотографического портрета дамы в черном. Вавила спросил однажды: «Кто это? Убил ты ее али нет?» «Это она, Возлюбленная, мама моя», – надтреснутым голосом ответил Тришка. И вот тогда Вавила точно понял, что убил.

Тринадцатилетнюю девочку зовут Неждана, так назвал ее отец, потому что он не ожидал, что от него залетит эта малолетняя потаскуха, ее мать. Все ее детство мать била Неждану и говорила: «Принесешь в подоле». Неждана и принесла – от отчима. После этого Неждана сбежала от матери и отчима и стала жить с наркоманами в одной заброшенной квартире. Неждана тоже стала колоться и начала зарабатывать проституцией, чтобы прокормить себя, ребенка и заработать на дозу. Тришку она встретила на улице, потянула его за рукав: «Отдохнуть не желаете?» Тришка посмотрел на нее: под глазами синяки, губы опухшие, соломенные волоски на лоб падают, и сказал: «Пойдем со мной, золушка, хочешь сняться в кино?»

И превратились овцы в волков, и любовь превратилась в ненависть. И Вавила захватил богатство ее, как гнезда; и как забирают оставленные в них яйца, так забрал он всю землю ее, и никто не пошевелил крылом, и не открыл рта, и не пискнул. И Тришка отошел от камеры, подошел к младенцу и сказал ей: «Смотри!» – и стал душить младенца на ее глазах. Неждана вырывалась, хотела кричать, выплюнуть изо рта черный кляп. Закончив, Тришка вернулся к камере и сделал Вавиле знак, и Вавила схватил меч из сердца дамы в черном и вонзил его Неждане в сердце.