Ведьмина поляна – 2 - Василий Головачёв

цепные атомные реакции в мире Великотопи идут иначе, уран здесь не радиоактивен, и атомный взрыв нам не грозит.

– Повезло, хоть какое-то облегчение. Кстати, этот ваш Хорос…

– Он тоже переходец из-за Грани, российский гражданин, физик. Попал сюда раньше меня.

– Попаданец? – хохотнул Шебутнов.

Сан Саныч показал ему кулак.

– Попаданец, – кивнул старик. – Образовал научно-технический центр в Клетне, под Микоростенем. Его ученики много полезного сделали для Роси.

– Именно об этом я и хотел сказать. Огнемёт, которым пограничники сожгли медвора, – их работа?

– Их, недавно сотворили. Долго искали горючую смесь, чтобы мгновенно вспыхивала и хорошо горела.

– А «коктейли Молотова» они не изобрели?

– Коктейли?

– В Великую Отечественную наши солдаты наливали в бутылки бензин, подпаливали и бросали по танкам. Много немецких машин пожгли. Эти бутылки и назывались «коктейлями Молотова».

– Нет, такого у нас нет.

– Так поручите Хоросу сделать зажигательные снаряды, весьма неплохое средство защиты в ваших условиях. Либо пусть делают бутылки со слюной хладунов. Тоже будет прекрасным средством для остановки атакующих.

Зоана и Корнелий переглянулись.

Руководительница края что-то проговорила по-росичски.

Корнелий ответил. Выслушал ещё тираду, повернулся к гостям.

– Мать Зоана благодарит за хорошую идею. Я сегодня буду у Хороса и передам ему повеление делать, – старик фыркнул, – коктейли. Правда, бутылок стеклянных у нас нет, но мы найдём им замену. Если честно, о зажигательных гранатах мы почему-то не подумали. Да и о слюне хладунов тоже. Гранаты из них действительно могут получиться славные.

– Хорошо бы приспособить под них ваши мушкеты. Я видел у пограничников.

– Это пневматика, – отмахнулся Корнелий. – Стреляет едкопаралитиками, на небольшое расстояние, до пятидесяти метров.

– Чем стреляет?

– Шариками с пыльцой семян раффлезии, парализующих человека. Шарик начинён мелкими частичками, глазом не увидеть, но действует прекрасно.

– Так вы владеете нанотехнологиями? – пошутил Семененко.

Корнелий улыбнулся в ответ.

– К сожалению, нанитов мы не создаём, хотя и выращиваем мелочь вроде фитопланктона для лечения больных. Это такая молекулярная штука, нечто среднее между вирусом и растительной клеткой.

– Я и большие изделия видел, – сказал Сан Саныч. – Инфразвуковые короба под берегом тепуя.

– Отпугиватели, – кивнул Корнелий. – Это специально выращенные водоросли.

– Зато очень длинные.

– Вернёмся к нашим планам, – прервала диалог Зоана. – Сейчас вы сможете сравнительно легко вернуться домой. Но мир трещит и ломается, как корочка льда на поверхности лужи под ногой. Вполне может случиться, что через три-четыре десятины стовп исчезнет, и Грань закроется.

За столом стало тихо.

Мужчины обменялись взглядами, молчали. Сомнения бередили их души, и даже Александр, уже почти принявший решение остаться, вдруг задумался, ещё и ещё раз спрашивая себя, как поступить.

– Мы обсудим эту проблему, – сказал он наконец, заметив, что на лице Верики отразились её чувства: печаль и одновременно ожидание. Взгляд девочки, превратившейся в красивую девушку, сказал ему, что она не хочет его отъезда. Сердце сжалось.

– Хорошо, думайте. – Зоана встала. – Вечером соберёмся с воеводой и поговорим.

Ушла, провожаемая Верикой.

– Чо замолкли, словно язык проглотили? – буркнул Шебутнов, у которого испортилось настроение.

– Вот и говори первым, – буркнул в ответ Семененко.

– Я считаю, что наш долг – остаться и помочь. Как-никак росичи – наши кровные братья.

– Долг кидаловом красен.

Сержант с удивлением посмотрел на приятеля.

– Ты чо, капитан? Хочешь сказать – хрен с ними?

– Не хрен, но тебе же ясно сказали: рискуем застрять здесь навсегда.

– Риск есть, согласен, но и уходить так, словно ничего не происходит, отвратно.

– Мы им уже помогли, грохнув нациков. Собираешься остаться – твоё дело, а у меня мама больная, жена Катя, сын Вовка…

– Сочувствую.

Оба посмотрели на Александра, сидевшего с отрешённым взглядом.

Заметив их взгляды, он очнулся.

– Я остаюсь!

Семененко присвистнул, но вспомнил поведение приятеля и понимающе осклабился.

– Ты ж тоже женатик.

– Побуду здесь до возвращения Макса, а если увижу, что и без меня справятся, попробую вернуться. За месяц-два тут дома всего пара дней пройдёт.

– Это если портал не закроется.

Сан Саныч поднял на капитана посветлевшие глаза.

– Значит, такова судьба.

С улицы вдруг донёсся шум.

И тотчас же окна в горнице стали на мгновенье чёрными, словно наступила ночь! Пол и стены дома вздрогнули. И в горницу снова полился солнечный свет.

Шебутнов и Семененко вскочили. Корнелий и Сан Саныч остались сидеть, глядя в окно.

– Что за светопреставление?! – выдохнул Семененко.

В горницу вбежала Верика, на лице – ни следа тревоги. Но слова она произнесла не весёлые:

– Выдох Мрака!

– Что?!

– Сотрясение пространства Великотопи, – сказал Корнелий. – По Хоросу – предвестник Большого Схлопа.

Глава 15

Это был головокружительный полёт с несколькими секундами невесомости, закончившийся падением в воду за краем Клыка Дракона с высоты тридцати метров. Самолёт почти полностью погрузился в серо-голубую муть с зелёными разводами, с неохотой всплыл (у седоков даже возникло неприятное чувство: не утонем ли?), но не взлетел, как ни старался Максим давить джойстик от себя до упора. Пришлось остановиться, хотя полоса чистой, без водорослей, с кружевами фитопланктона, воды простиралась километра на два от берега крепости.

Сначала Максим думал, что эту полосу сделали атланты, сооружая Клык, но забраковал идею. Клык был сброшен на Великотопь так же, как другие осколки материков Земли, и оказался на сравнительно чистой воде случайно.

Марфа захлопала в ладоши. Гвидо уступил ей место у пульта, что неожиданно охарактеризовало его как джентльмена, а сам во время взлёта остался за креслами пилотов, держась за спинки. Удар пузом самолёта о воду подбросил аппарат в воздух, но, к счастью, свалился сотник на пол, а не на головы спутников.

Максим поманеврировал, осваиваясь с двойственным управлением машиной: с помощью джойстика и мысленно. Такой способ управления требовал навыка, но атланты в самом деле были близки современному человеку по своей природе, и компьютер самолёта, на каком бы принципе он ни работал, стал понимать пилота. Да и сам Максим начинал понимать его всё лучше, надеясь добиться в будущем полной гармонии.

– Дайте порулить! – попросила помощница Любавы.

Вместо Максима ответил Гвидо:

– Это не женское дело! Пусть отвечает один человек.

Марфа вскинулась рассерженной кошкой, но Любава посмотрела на неё успокаивающе.

– Маш, успеем ещё порулить.

Максим с облегчением перевёл дух. Он тоже не был расположен передавать руль в женские руки, да и вообще в любые другие.

Самолёт сделал петлю, возвращаясь к провалу в стене крепости, обозначенному открытыми воротами. Там уже стоял тримаран, связанный буксирным тросом с угрюмой тушей хтона. Корабль был почти вдвое меньше чудовища, а лодки с хладунами на борту и вовсе по сравнению с ним казались скорлупками. Так как сопровождающие пилотов ратники остались в