Ведьмина поляна – 2 - Василий Головачёв

досталась клетка с птицами, и ратники Гвидо уселись сзади, в общем отсеке за перегородкой. Отсек имел две скамьи вдоль бортов и полоску прозрачных окон, хотя со стороны казалось, что у самолёта нет иллюминаторов.

Кабина пилотов тоже была снабжена поляризованными окнами, и болото, тримаран с «баржей» хтона позади были видны хорошо.

Матросы убрали трап.

– Поехали, – повторил Максим фразу Гвидо, толкая от себя джойстик.

Самолёт почти бесшумно – только откуда-то с хвоста донеслось бульканье – тронулся с места.

Полоса болота в этом месте со стороны выхода из ворот крепости была широкая, длинная и свободная от водорослей. Поэтому Максим ещё раз решил попытаться поднять машину в воздух. Однако, несмотря на возросшую скорость, тяжёлый аппарат лишь приподнялся над водой, опираясь на неё округлыми пузырями днища, и взлетать отказывался. На панели управления загорелось целое ожерелье разноцветных индикаторов, бульканье в хвостовом отсеке самолёта переросло в басовитое уханье, и Любава сказала недовольно:

– Не форсируй, милый! Сломается двигатель – застрянем тут на сто вёсен!

Гвидо, услышав слово «милый», покосился на Максима, но промолчал.

Пилот послушно снизил скорость.

– По моим расчётам, хладоносец шлёпает по болоту со скоростью не выше пятнадцати узлов, это всего лишь около двадцати семи километров в час. Мы же движемся сейчас не ниже сорока узлов, а это больше шестидесяти километров в час.

– Километров? – поднял брови Гвидо.

– Это российская мера длины.

– А узел?

– Это международная мера скорости на воде. Хладоносец находится в пути уже семь часов, значит, прошёл примерно двести километров. Для нас это три часа с минутами. Плюс ещё время на преодоление пути, который пройдёт хладоносец за эти три часа. В общем, если ничто не помешает, мы нагоним его часов через пять-шесть. Но куда плыть – ваша проблема.

– На зонг-юйд, – буркнул Гвидо.

– Это куда?

– На северо-восток, – улыбнулась Любава, неплохо изучившая русский язык. – Держи левее.

Максим послушался.

Самолёт, ставший скоростным катером, разбежался по серой полупрозрачной воде, но вскоре вынужден был лавировать между появившимися островками водорослей и мшистых бугров, и скорость упала. Максим пробурчал что-то под нос, разглядывая бескрайнюю болотную ширь, испятнанную серыми, жёлтыми, синими, красноватыми и прозрачно-искристыми шапками болотной растительности, а также разводами фиолетовых и зеленоватых полос фитопланктона. Любава поняла чувства мужа. Великотопь пугала и поражала масштабами и своей невероятной пузырящейся жизнью не только переходцев из-за Грани, но и современных жителей Роси, хотя они в каком-то смысле свыклись со своим положением «попаданцев в иную версию Мультивселенной» – по словам Хороса.

В кабине появилась Марфа.

– Вы обещали дать порулить. Всё равно догонять хладоносец нам ещё долго.

Максим переглянулся с женой.

– Я не против, – сказала Любава.

– Сначала я! – вмешался Гвидо.

– По очереди, – сказал Максим. – Пусть сначала попробует Марфа, а вы будете навигатором. Потом поменяетесь.

Сотник покрутил носом, глядя на проплывавшие мимо «утёсы» пенистого мха, нехотя кивнул.

– Хорошо.

Максим выпростался из кресла, обнимавшего зад, как перчатка руку. Обрадованная помощница Любавы устроилась на его месте. По советам пилота нацепила «шлем», взялась за джойстик. Глаза девушки расширились.

– Он… что-то шепчет…

– Не обращай внимания, просто думай о цели, в данном случае о свободной воде, чтобы он сам отворачивал от препятствий, и пошевеливай рычагом. Давишь от себя, он плывёт вперёд, и чем сильнее давишь, тем быстрее едет.

Марфа сжала рукоять джойстика, и самолёт рыскнул из стороны в сторону так, что Максим выпал из кабины в отсек за ней.

– Тише, тише! – прыснула Любава. – Не так резко.

Смущённый Максим поднялся на ноги, встал за центральным креслом.

– Чуть расслабься, джойстик тут очень нервный.

Самолёт сбросил скорость, но вскоре закусившая губу девушка приноровилась к управлению аппаратом, и он снова побежал резвей, обходя шапки пены и островки.

Некоторое время Максим наблюдал за действиями «второго» пилота, потом махнул рукой.

– Теперь сами. Договаривайтесь, кто сколько будет сидеть за рулём. А я пока посплю часок.

Он вышел в пассажирский отсек, устроился на одной из бортовых скамей и закрыл глаза.

В пилотской кабине установилась тишина.

Марфа «рулила», испытывая невероятное удовольствие.

Гвидо молча смотрел вперёд, изредка указывая, куда лучше свернуть.

Через полчаса он сменил Марфу, хотя она уступила место неохотно, подёргал самолёт из стороны в сторону, испытывая его возможности маневрирования, и снова перед аппаратом простёрлась Великая Топь, уходящая, казалось, в бесконечность.

Любаве надоело сидеть без дела. Она вылезла из кресла, прихватила браслет и пробралась к лавке, где лежал с закрытыми глазами муж. Села за его головой, поглаживая в задумчивости атлантский излучатель.

– Спишь?

– Нет, – ответил он, не открывая глаз.

– Почему?

– Думаю.

– О чём?

– О доме.

– Где ты родился?

– Нет. – Максим открыл глаза, прижал её ладонь к своей щеке, не обращая внимания на переговаривающихся ратников. – О нашем доме в Хлумани. Хочется иметь свой угол, а не ютиться в гостинице.

– Почему в Хлумани? Дом можно построить в любом районе Роси, даже в столице.

– Ты хочешь в столицу?

– Нет, не хочу, я бы тоже осталась в Хлумани. Только у нас может не хватить времени. Хорос утверждает, что тепуй Роси потихоньку раскрошивается и скоро утонет в болоте.

Максим сел.

– Честно говоря, я не очень ему верю, ведь Рось держится тысячи лет, и ничего плохого пока не случилось.

– Пока.

– Но тогда надо переселяться…

– Вот выродки и наметили переселиться на наш материк, не понимая, что и Рось тоже не выдержит Большого Схлопа.

– Я имел в виду переселение росичей…

– Куда? На другой тепуй? Так и они не сохранятся.

– Нет, к нам, в Россию.

Любава перестала гладить браслет, глаза девушки стали большими и искристыми.

– Переселиться… в Россию?!

– Ну да, а что? Уверен, что россияне согласятся и встретят вас как своих братьев.

– Ты с ума…

– Не сошёл, – улыбнулся он, – я так думаю.

– Не уверена… надо обмыслить последствия. А я соскучилась по твоему коту.

– Правда?

– У него такая характерная морда, что, когда он смотрит на меня огромными глазищами, я вижу перед собой тебя.

Максим рассмеялся.

– Неужели я так на него похож?

Самолёт вдруг резко повернул и начал останавливаться.

Едва не слетевшие со скамьи Любава и Максим ухватились за стоечку посреди салона.

Самолёт остановился не зря; в кресле пилота в этот момент находился Гвидо.

Прямо перед аппаратом в сотне метров виднелся холм из непонятного искристо-белого материала, похожий на гору сахара и на остроконечную шапку пены. Но даже не этот странный объект привлёк внимание лётчиков. Весь островок был окружён в воде множеством существ, среди которых сновали знакомые жители болота: китоврасы, лягушки метрового размера, кочары – живые мшистые кочки, крабы