Дом странных детей - Рэнсом Риггз

— Что это такое? — спросил я.

— Снова эти чертовы фрицы, — пробормотала Оливия, стукнув своим маленьким кулачком по столу, явно имитируя манеры какого-то раздражительного взрослого.

Издалека донесся вой, и внезапно мне стало ясно, что тут происходит. Это наступил вечер третьего сентября тысяча девятьсот сорокового года. Вскоре с неба предстояло свалиться бомбе, которая пробьет огромную дыру в крыше этого загадочного дома. Вой доносился со стороны кряжа. Это включилась сирена, предупреждающая о воздушном налете.

— Надо спасаться. — Я вскочил со стула. Ужас, как клещами, стиснул мне горло. — Надо покинуть дом, пока в него не попала бомба!

— Он не знает, — хихикнула Оливия. — Он думает, что мы все умрем!

— Это всего лишь переход, — пожимая плечами пиджака, произнес Миллард. — Незачем мочиться в штаны.

— И это происходит каждый вечер?

Мисс Сапсан кивнула.

— Каждый вечер, — подтвердила она.

Меня это почему-то нисколько не обнадежило.

— Можно мы выйдем в сад и все покажем Джейкобу? — спросил Хью.

— Можно, можно? — заерзала на стуле Клэр, оживившись после двадцати минут угрюмого молчания. — Переход — это всегда так красиво.

Мисс Сапсан покачала головой, напомнив детям, что они еще не покончили с ужином. Но дети умоляли ее до тех пор, пока она не сдалась.

— Ну хорошо, только не забудьте надеть маски, — кивнула она.

Дети повскакивали со своих мест и бросились к двери, забыв о бедной Оливии. Но кто-то из них, сжалившись, задержался и отстегнул удерживающий ее на стуле ремень. Вслед за ними я пробежал через обшитое деревянными панелями фойе, где каждый что-то схватил из шкафа, прежде чем выскочить наружу. Мисс Сапсан протянула и мне какой-то странный предмет. Я стоял, недоумевающе вертя в руках обвисшее лицо из черной резины с большими круглыми стеклами, похожими на застывшие в ужасе глаза, и свисающим рылом с дырявым контейнером на конце.

— Чего ты ждешь? Надевай! — скомандовала мисс Сапсан.

И тут я понял, что это такое. Я держал в руках противогаз.

Натянув его на лицо, я вслед за ней вышел на лужайку, где, подобно шахматным фигурам на доске без квадратов, застыли дети. Они запрокинули к небу скрытые противогазами лица, наблюдая за черными клубами дыма в небе. Вдалеке горели верхушки деревьев. Гул невидимых самолетов, казалось, доносился отовсюду.

Время от времени где-то раздавался глухой стук, отдававшийся у меня в груди, словно удары второго сердца. Вслед за ударами накатывали волны жара, как будто кто-то открывал и закрывал дверцу гигантской духовки. Каждый удар заставлял меня в ужасе пригибать голову, но дети даже не морщились. Вместо этого они пели, и слова их песни звучали в такт падающим бомбам.

Беги, кролик, беги, кролик, беги, беги, БЕГИ!

Бум, бум, БУМ, стреляют по тебе враги.

Пусть они обойдутся без кроличьей ноги,

Так что беги, кролик, беги, кролик, БЕГИ!

Как только закончилась песня, небо расчертили трассирующие пули. Мощные вспышки света отражались в стеклах противогазов. Дети принялись аплодировать подобно зрителям на фейерверке. Они свыклись с ежевечерними налетами, как с неизбежной частью жизни, и уже не воспринимали их как что-то страшное. Более того, в альбоме мисс Сапсан я видел фотографию с подписью: «Наш изумительно красивый фейерверк». И был вынужден согласиться с тем, что этому зрелищу действительно не чужда своеобразная зловещая красота.

Начал накрапывать дождик, как будто все эти осколки металла продырявили тучи. Взрывы доносились все реже. Налет, похоже, подходил к концу.

Дети начали расходиться. Я думал, что мы возвращаемся в дом, но они проходили мимо крыльца, направляясь в другой конец двора.

— Куда мы идем? — остановил я двух ребятишек в противогазах.

Они ничего мне не ответили, но, ощутив мою тревогу, ласково взяли за руки и повели вслед за остальными. Мы обогнули дом и подошли к огромному подстриженному кусту, возле которого уже собралась толпа. Куст на этот раз представлял собой не мифическое существо, а мужчину, который сидел на траве, опершись на одну руку и указывая в небо второй. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что передо мной Адам с фрески Микеланджело из Сикстинской капеллы. Учитывая, что эта копия была изготовлена из веток и листьев, она производила неизгладимое впечатление. На лице Адама с глазами из двух гардений застыло безмятежное выражение.

И тут я увидел рядом с собой девушку со спутанными волосами. На ней было ситцевое платье с таким количеством заплат, что, казалось, его сшили из лоскутного одеяла. Я обернулся к ней и, указывая на Адама, спросил:

— Это твоя работа?

Девушка кивнула.

— Как ты это сделала?

Она наклонилась и, опустив руку, задержала ладонь над травой. Спустя несколько секунд трава под ее ладонью начала извиваться и тянуться вверх. Вскоре маленькая лужайка в форме ладони коснулась ее кожи.

— Это какое-то безумие, — пробормотал я, отдавая себе отчет в том, что не вполне ясно выражаю свои мысли.

На меня зашикали. Дети стояли молча, запрокинув головы и указывая на определенный участок ночного неба. Я тоже посмотрел вверх, но не увидел ничего, кроме клубов дыма, сквозь которые просвечивало зарево далеких пожаров.

И тут общий гул разрезал рев одного-единственного самолета. Он был уже близко и продолжал приближаться. Меня охватила паника. Это ночь, когда все они погибли. И не просто ночь, это момент их гибели. Я спрашивал себя, а что, если эти дети умирают каждый вечер только для того, чтобы возродиться при помощи петли времени, подобно членам какой-то секты, практикующим ежевечернее самоубийство. Мне вспомнился Сизиф и его камень. Возможно, они тоже обречены вечно разлетаться на куски и снова срастаться?

Вдруг клубы дыма пронзило и начало стремительно приближаться к нам что-то маленькое и серое. Камень, — подумал я. Но камни не свистят во время падения.

Беги, кролик, беги, кролик, беги. Я бы побежал, но времени на бегство уже не оставалось. Все, что я мог сделать, это с пронзительным криком пригнуться к земле в поисках укрытия. Но его не было, и я упал на траву, закрывая голову руками, как будто это могло ее спасти.

Стиснув зубы и зажмурившись, я затаил дыхание. Но вместо оглушительного взрыва, который я ожидал услышать, внезапно воцарилась полная тишина. Не было ни рева двигателей, ни свиста бомб, ни отдаленных хлопков зенитных орудий. Мне показалось, что кто-то выключил у мира звук.

Я умер?

Приподняв голову, я медленно огляделся. Склонившиеся от ветра деревья замерли в пространстве. Небо являло собой огромное фото языков пламени, лижущих клочья дыма. Капли дождя висели в воздухе прямо перед моими глазами. А в кругу детей, подобно объекту какого-то тайного ритуала, зависла бомба, одним концом будто балансируя на вытянутом вверх пальце Адама.