Хафиз и султан - Самид Агаев

Султан находился в Табризе, когда из Хорасана пришло сообщение о том, что татары готовы перебраться через Джейхун. [82] Джалал ад-Дин немедля собрался в поход, он решил, что правильным будет выдвинуться к Исфахану и встретить их там. Султан послал четыре тысячи всадников в качестве авангарда в Рей и Дамган. Получаемые им ежедневно сообщения говорили о том, что татары продвигаются вперед. Наконец авангард возвратился с известием, что татары укрепились восточнее Исфахана на расстоянии дневного перехода, в селении под названием ас-Син. Звездочеты советовали султану воздерживаться от выступления в течение трех дней и только на четвертый день вступить в сражение. Группа эмиров и ханов, обеспокоенная бездействием хорезмшаха и приближением татар, пришли к нему. Они сидели некоторое время у входа в шатер, пока он не разрешил им войти. И стал говорить с ними совсем о других вещах, пренебрегая татарами, показывая тем самым, что дело не так уж серьезно. Он долго беседовал с ними на разные темы и этим совершенно успокоил их. Затем усадил их и стал советоваться с ними, согласовывая боевой порядок предстоящей битвы. После этого он взял с них клятву в том, что они не обратятся в бегство и не предпочтут жизнь смерти. Затем он вызвал кади и раиса Исфахана и приказал им произвести смотр пехоте в полном вооружении, в панцирях и кольчугах.

Татары, видя промедление Джалал ад-Дина, решили, что он в смятении от страха перед ними оттягивает время сражения. Они отрядили две тысячи всадников в горы Луристана для того, чтобы захватить припасы необходимые на время осады Исфахана. Султан отобрал из своих войск около трех тысяч всадников, которые перекрыли ущелья и устроили засаду, разгромив возвращающихся с добычей татар. Около четырехсот пленных они привели с собой в Исфахан. Султан передал часть кади и раису, чтобы казнить на улицах города, и удовлетворить страсти простонародья, а остальным собственноручно снес головы. Их трупы выволокли за город и бросили под открытым небом на растерзание собакам. Султан выступил в день, предсказанный звездочетами, и построил войска в боевом порядке хорезмийских войск. В центре находился авангард, за ним центр, правое и левое крыло, затем следовал арьергард, и завершал построение корпус, который находился в засаде.

Татары выстроились напротив, и, когда султан увидел их, он приказал пехоте Исфахана вернуться назад, так как количество его войск многократно превышало количество татар. Правое и левое крылья так далеко отстояли друг от друга, что не знали о положении друг друга, ни о каком взаимодействии не могло быть и речи. В этот момент брат султана Гийас ад-Дин покинул его и увел свои отряды. Воспользовавшись для бегства тем, что султан слишком занят, чтобы разыскивать и преследовать его. Вместе с ним ушел со своим отрядом и эмир Джахан-Пахлаван Илчи. Но хорезмшах не придал этому значения и отдал приказ к началу атаки.

Сражение продолжалось весь день и к вечеру правое крыло хорезмийцев потеснило левое крыло татар и вынудило его обратиться в бегство, они преследовали их, убивая тех, кого настигали, до границ Кашана, думая, что левое крыло сделало с правым крылом татар то же самое. Когда султан увидел, что солнце клонится к закату, а татары отступают, он сел на крутом берегу. К нему подошел эмир Йилан-Бугу и сказал: «Мы давно ждали этого светлого дня, чтоб выместить свой гнев на проклятых, и погасили бы жар в груди. И когда судьба подарила нам этот день, наша месть остается неутоленной. Если мы не будем сейчас преследовать татар, то в дальнейшем раскаемся в этом. Не следует ли нам догнать их и уничтожить!» Султан тотчас же сел на коня. Когда он переправился через реку и вышел на другой берег, солнце близилось к закату. В этот момент, командующий татарским войском Тайнал-нойон, бросил в бой спрятанных в засаде за холмом отборных воинов – бахадуров. Они вышли из укрепления со стороны левого крыла войск султана и ударили по нему. Это был только один удар, но насколько сильный, что левое крыло оказалось опрокинуто и отброшено к центру. Были повержены знаменосцы, от ударов мечей сыпались искры, кровь из ран била фонтанами, от боевых кличей стыла кровь в жилах. Но ханы и эмиры стояли насмерть, верные своей клятве. Из десяти военачальников в живых остались только трое. Только теперь стало ясно, чего стоил Ур-хан, убитый исмаилитами в Гяндже, возглавлявший левое крыло ранее. На протяжении всех битв левое крыло доселе одерживало победы. Султан находился в центре, но здесь уже все смешалось, и боевой порядок нарушился. Татары окружили его со всех сторон, и выход из тенет стал уже, чем игольное ушко. Джалал ад-Дин огляделся и увидел, что при нем осталось только четырнадцать его личных мамлюков, а тот, кто нес султанский санджак, [83] спасается бегством. Он настиг его ударом копья, затем оборотясь, ударил по татарам и сумел выйти из окружения. Когда Тайнал-нойан увидел то, что произошло, он протянул жезл в его сторону и сказал ему вслед: «Ты спасешься, где бы ты ни был! Поистине, ты муж своей эпохи и вождь своих сверстников». Центр и левое крыло, спасаясь от татарских мечей, рассеялись по разным областям. Часть из них оказалась в Фарсе, другая в Кермане, некоторые в быстрой скачке достигли границ Азербайджана, а другие, оставшись без коней, вернулись в Исфахан. Правое крыло султанских войск вернулось через два дня со стороны Кашана, полагая, что центр и левое крыло находится в Исфахане и, что они также одержали победу. Когда же они узнали правду, то стали рассеиваться и небольшими группами расходиться в разные стороны. Это было очень странное сражение, когда оба войска оказались, разбиты и одновременно одержали победу.

Восемь дней о султане не было слышно, никто не знал, жив ли он. Простонародье Исфахана начинало поглядывать на хорезмийских женщин и их имущество. Но, к счастью, для простонародья, кади уговорил народ повременить до предстоящего праздника рамадана для того, чтобы выяснить судьбу султана. Джалал ад-Дин появился в день праздника рамадан и присутствовал на молитве. Он наградил эмиров правого крыла чинами и наградами. Ханам и эмирам, оставшимся в Исфахане и уклонившимся от сражения с монголами, Джалал ад-Дин приказал надеть на головы женские покрывала и провести по улицам города. Что же касается татар, то они возвратились от Исфахана в страхе. Несмотря на то, что они победили в конце дня, потери их составили значительно большее число, чем у мусульман.

Из Исфахана хорезмшах двинулся на восток в Рей, а часть войск направил в Хорасан преследовать татар. В это время из Азербайджана пришла весть о заговоре и бунте некоторых мамлюков Узбека. Султан решил направить вазира для усмирения восставших. Шараф ал-Мулк уклонялся от этого до тех пор, пока султан не разрешил ему распоряжаться всеми землями, хасс и икта по своему усмотрению и необходимости. После этого вазир отправился наводить порядок в Азербайджане. К султану в Рей прибыл посол от исмаилитского владыки с необычным подарком. Ала ад-Дин посылал Джалал ад-Дину в дар девять фидаинов, чтобы он мог направить их против своих врагов. Султан сказал об этом в кругу своих близких друзей и спросил их совета. Большинство рекомендовало принять подарок и использовать против своих врагов. Насави, присутствовавший при этом в качестве секретаря, не в качестве друга, записывал за султаном не поднимая головы, но Джалал ад-Дин все равно обратился к нему.