Двойная западня - Андрей Кокотюха

— Ты серьезно? — Тон Волоха изменился, в глазах появилось новое выражение — альбинос насторожился и напрягся, уверенность постепенно пропала.

— С самого начала, Волох, ты повел себя с нами неправильно, — поучительно продолжил Хижняк и, решив, что с альбиноса достаточно уроков, протянул руку, взял листы бумаги из его руки. — Ладно. Подумай на досуге. Кто тут у нас?

С первой фотографии, сделанной, очевидно, совсем недавно, специально для такого случая, смотрел великан.

— Крамаренко Виталий, город Харьков, — прокомментировал альбинос. — Кличку на зоне присвоили с немецким акцентом — Крамер. Служил в ВДВ, потом в ментовке поработал. Патруль не впечатлил, уволился, захотел открыть свою охранную структуру. Даже народ подобрал. Только конкуренция большая, у нас тоже так. Короче, предложили Крамеру влиться в более сильную структуру. Только там беспределили…

— Как у вас, — вставил Хижняк.

— …и Крамер не захотел вписываться. — Альбинос демонстративно не отреагировал на замечание. — Тогда его решили нагнуть. Не нагнулся, вместо этого сдуру начал стрелять. На суде самооборону не засчитали, впаяли умышленное убийство, незаконное хранение оружия…

— Значит, все-таки убил кого-то?

— Одного. Второго ранил, в колено. Огнестрельное ранение с утратой трудоспособности. Короче, мужик сидит седьмой год и рвется в бой. Ему все равно, за кого. Между прочим, в армии ему давали снайперскую винтовку.

— Ладно. — Виктор отложил справку о Крамаренко в сторону. — Потом почитаю. Пока вкратце. Этот? — Он ткнул пальцем в крысиное лицо, смотревшее со следующей фотографии.

— Лещинский Анатолий, кличка — Лещ. Ограбление с убийством. Сначала охранника в донецком мини-маркете положил, потом своего подельника подстрелил.

— Чего не поделили? Следы заметал, подельник хотел его сдать?

— Из-за бабы, — коротко ответил альбинос. — Подробностей я не знаю. Между прочим, попытка побега из зала суда у Леща уже была. Нападение на конвой, может, слышал? Пять лет назад, громкая история, по телевизору показывали…

— Не смотрю телевизор. Дальше.

— Этот интересный. — Альбинос кивнул на фото парня без особых примет. — Гражданин Российской Федерации, Воронов Владимир, кличка по уму должна быть Ворон или даже, — Волох ухмыльнулся, — Ворона, в общем, что-то птичье. Только не тот случай. У него, похоже, вообще клички нет.

— Чего делал в украинской зоне?

— Осужден украинским судом. — Волох картинно развел руками. — За преступление, совершенное на территории Украины. Служил в Чечне, контрактник, дослужился до старшего прапорщика. Дальше не захотел, вернулся в свой родной город Ростов, устроился там в милицию. Что-то не поделил с тамошним бизнесменом Гасановым.

— Чечен?

— А то! Причина конфликта, думаю, налицо. Конфликт вылился в то, что по приказу Гасанова была похищена и изнасилована сестра Воронова. В этом признался на допросе сам насильник, когда его повязали. Гасанов свои дела в Ростове быстро свернул и потерялся. Воронов уволился из милиции, и я не знаю, как, но нашел Гасанова в Луганской области, тот занимался там бензином.

— Уже не занимается?

— Догадливый. А Воронов, между прочим, не особо и прятался. Российская сторона экстрадиции не требовала. Так что принимай. Ну и последний… — Теперь с фотографии на Виктора смотрел самый молодой из команды. — Тут особый случай. Этот — уроженец Новошахтерска. Я города практически не знаю, ты тем более, остальные тоже никогда там не бывали. Нужен местный, согласен?

— Вполне. Кто такой, за что осужден?

— Пастух. Фамилия такая — Пастух, зовут Олегом. Убил работника милиции. Получил, как сам понимаешь, по максимуму. Больше ничего не знаю.

— Давно приземлился?

— Года полтора. Хижняк присвистнул. На немой вопрос Волоха не ответил, еще раз пробежал глазами текст справки по Олегу Пастуху, составленной явно наспех.

Как говорили в каком-то фильме, теперь есть все основания впадать в отчаяние. Эти четверо имели серьезные статьи, и для того, чтобы вот так выдернуть их из колонии, да еще пообещать по окончании условно-досрочное освобождение, надо было заручиться серьезными связями не только в Донецке, но и в Киеве. А случай Пастуха требовал особого внимания: парня, осужденного на десять лет «строгача» за умышленное убийство сотрудника милиции, находящегося при исполнении, вытащить из зоны всего через восемнадцать месяцев после осуждения способен далеко не каждый.

Получается, господин Неверов слов на ветер не бросает. Он действительно серьезный противник, и Хижняк, сам того не желая, увяз с ним достаточно глубоко.

Виктор закрыл глаза, тряхнул головой, прогоняя вредные мысли.

— Нормально все? — спросил Волох.

— Порядок, — скорее себе, чем альбиносу, ответил он. — Поглядим, какие они в деле.

— Нас ждут на Донбассе через три дня, — напомнил Волох. — Особо не заглядывайся.

— Ты уже начинаешь мной командовать? — тихо спросил Хижняк и вдруг неожиданно для себя, альбиноса и всех, кто возился у палаток, рявкнул: — А ну, давай к остальным! Делом займись! Через пятнадцать минут построение, время пошло!

Выполняя приказ, Андрей Волох не подыгрывал: он действительно готов был подчиняться. Уже был готов.

Заранее выбранную поляну, на которой через объявленных пятнадцать минут собралась вся команда, с одной стороны прикрывал лесистый горный склон, с другой — сплошная стена деревьев. Все пятеро выстроились по росту — сказывался армейский и лагерный опыт. Только Волох, перед тем бросив чуть поодаль на землю сумку с оружием, по какой-то причине встал первым слева, хотя самым высоким все-таки был Виталий Крамер, Крамаренко. Уволившись из армии сержантом, Хижняк не чувствовал себя вправе заниматься с новоиспеченными подчиненными чем-то вроде строевой подготовки, и только это удержало его от желания указать альбиносу его место в строю, предпоследнее, между Пастухом и Лещом.

— Познакомимся, — сказал он, стараясь говорить громко, но при этом ровно, не крича. — Меня зовут Виктор. Так получилось, что меня назначили среди вас старшим. Вы ничего не должны мне, я ничего не должен никому из вас. От всех нас отличается Андрей Волох, которого вы уже знаете.

— А почему? — вырвалось у альбиноса.

— В зеркало глянь! — хохотнул Лещ.

— Разговорчики в строю! — прикрикнул для порядка Хижняк и пояснил свои слова: — Он, в отличие от всех нас, работает на того типа, который вытащил вас из тюрьмы. Ему никто из нас, кстати, тоже ничего не должен. Пока хозяин Волоха не вытащил вас из зоны и не предложил свободу и деньги. Мне тоже предложили деньги, хотя ни в них, ни в свободе я не нуждался и не нуждаюсь до сих пор: все это у меня было. Не навалом, но хватало. Пока понятно?

— Не совсем, — ответил Воронов.