Афины на пути к демократии. VIII–V века до н.э. - Валерий Рафаилович Гущин

28. 2). Превращение Ксантиппа в одного из лидеров демократического крыла нашло свое воплощение в инспирированном им процессе против Мильтиада, дело которого слушалось либо в народном собрании, либо в гелиэе[510]. Впрочем, с этого процесса политическая карьера Ксантиппа, скорее всего, только начиналась. Следует отметить и то, что, несмотря на успех организованного им судебного процесса, предложенная Ксантиппом в качестве наказания мера – смертная казнь – все же была отвергнута афинянами[511].

Особенностью данного периода, на наш взгляд, является то, что после Марафонской битвы и особенно после падения Мильтиада позиции всех сколько-нибудь влиятельных политических деятелей либо были ослаблены, либо их карьера – как в случае с Ксантиппом – только начиналась. Наиболее влиятельной силой в данный момент становится демос – те афинские граждане, которые под руководством Мильтиада одержали победу над персами. Это – тот самый демос, который устами упоминавшегося выше Софана отказал Мильтиаду в получении лаврового венка. Возможно, в народе пробудились прежние подозрения в стремлении Мильтиада к тирании.

Вот тогда-то – при архонте Телесине (488/7 г. до н. э.) – проводится небезызвестная реформа, положившая начало избранию архонтов по жребию. В «Афинской политии» читаем следующее: «…Но тотчас же на следующий год (после остракизма Гиппарха, сына Харма. – В. Г.), при архонте Телесине, избрали по жребию девятерых архонтов по филам из предварительно намеченных демами пятисот кандидатов…» (Arist. Ath. Pol. 22. 5). Таким образом, избрание совершалось в два этапа: на первом этапе отдельные демы каждой из фил выдвигали претендентов, из числа которых жребий выбирал архонтов[512]. Возможно, эта мера повлекла за собой и другие административные изменения. К. Кинцль пишет о том, что с этого момента председательство в народном собрании перешло от архонта-эпонима к пританам[513]. О руководящей роли пританов во время заседания народного собрания мы слышим уже в упоминавшемся ранее рассказе Платона о суде над Мильтиадом (Plato. Gorg. 516 d).

Древние авторы характеризуют жеребьевку как исключительно демократическую меру. Достаточно вспомнить в связи с этим упоминаемые Геродотом так называемые конституционные дебаты – споры о наилучшем государственном устройстве, в которых участвовали персы Дарий, Мегабиз и Отан (Herod. III. 80–82). Последний, выказав себя сторонником демократического устройства, видел тесную связь между жеребьевкой и демократией – исономией (Herod. III. 80). Также оценивали жеребьевку и греческие мыслители. Избрание должностных лиц голосованием они считали аристократическим принципом, жеребьевку – демократическим (см., например: Arist. Pol. IV. 1294 b 7–9; Plato. Rep. VIII. 557 a)[514]. Из этого ряда выбивается Исократ, который, наоборот, считал, что голосование является демократической процедурой, а жеребьевка способствует приходу к власти олигархов (Isocr. VII. 23).

Прежде чем давать оценку этой реформе, заметим следующее. Не исключено, что применение жеребьевки имело свою предысторию. Мы уже говорили об этом в предыдущей главе, однако есть смысл повторить сказанное ранее. В «Афинской политии» говорится о том, что впервые жеребьевка была введена Солоном. «Высшие должности, – пишет Аристотель, – Солон сделал избирательными по жребию из числа предварительно выбранных, которых намечала каждая из фил. Намечала же в коллегию девяти архонтов каждая десятерых, и между ними бросали жребий. Вследствие этого еще и теперь остается за филами такой порядок, что каждая избирает по жребию десятерых, а затем из этого числа баллотируют бобами. Доказательством же, что высшие должности Солон сделал выборными по жребию из людей, обладающих цензом, может служить закон о казначеях, который продолжает оставаться в силе еще и теперь: он повелевает избирать казначеев по жребию из пентакосиомедимнов» (Arist. Ath. Pol. 8. 1). При этом каждая из четырех фил должна была избирать по десять претендентов, дальнейшую судьбу которых решал жребий (Arist. Ath. Pol. 8. 1).

Некоторые исследователи полагают, что подобная процедура просуществовала до 582/1 г., т. е. до архонтства Дамасия, не действовала она и во времена тирании[515]. Если принимать сказанное Аристотелем, анализируемая реформа выглядит как возвращение, хотя и с некоторыми изменениями, к ранее забытой практике[516]. Выше мы уже высказывали сомнения в реальности жеребьевки в начале VI в. до н. э., поэтому намерены искать иные объяснения тому, что ее вызвало.

Естественно, реформа 488/7 г. до н. э. по-разному оценивается в литературе. Одни считают ее демократической мерой, направленной против борющихся за власть политических группировок, другие – чисто техническим, административным преобразованием[517]. Как исключительно демократическое преобразование введение жеребьевки оценивалось, например, Ф. Якоби[518]. Предполагается, что введение жеребьевки ослабляло значение и престиж должности архонта[519]. По мнению Й. Мартина, жеребьевка не столько имела отношение к демократии, сколько содействовала обеспечению равенства[520]. И действительно, она уравнивала шансы претендующих на эту должность.

Побочным следствием этой реформы могло быть и ослабление ареопага, поскольку бывшие архонты, как известно, становились ареопагитами[521]. Жеребьевка могла привести к тому, что ареопаг был открыт для случайных людей. Уже одно это, как полагают некоторые исследователи, могло вызвать необходимость его реформирования в 462 г. до н. э.[522] Впрочем, другие исследователи исключают влияние упомянутой реформы на преобразования 462 г. до н. э., отмечая, что архонты, несмотря на введение жеребьевки, рекрутировались из представителей двух первых классов солоновской классификации, т. е. принадлежали к известным и влиятельным семействам[523]. Правда, если составить список тех, кто избирался архонтами в период между 487 и 462 гг. до н. э. (насколько позволят наши источники), получим перечень, включающий свыше двадцати имен[524]. Но мы не найдем среди них ни одной сколько-нибудь влиятельной фигуры. Р. Сили высказывает предположение, что должность архонта занималась сравнительно молодыми людьми, начинавшими свою политическую карьеру[525].

Э. Раубичек в свое время высказал предположение, что инициатором данной реформы мог быть Ксантипп, за что впоследствии и подвергся остракизму[526]. Упоминание Ксантиппа также должно было указывать на демократическую подоплеку реформы. Высказывались и другие предположения. Возможными инициаторами данной реформы назывались также Фемистокл и Аристид[527]. Другими словами, едва ли не все сколько-нибудь известные политики рассматривались как потенциальные авторы этой реформы.

Отдельно следует сказать о точке зрения Дж. Сен-Круа. Он не склонен связывать проведение реформы с какой-либо идеологической схемой. Было бы странно считать, что ее инициаторы стремились ослабить одну из ключевых государственных должностей, поскольку это было бы равносильно ослаблению государства[528]. Не менее странным было бы ожидать антидемократических преобразований по прошествии двух лет со времени Марафонской битвы[529]. По мнению автора, введение жеребьевки не столько ослабляло значение архонтов, хотя их роль в обществе, скорее всего, изменилась, сколько усиливало значение стратегов[530]. Следствием этого, возможно, была утрата архонтами права председательствовать на заседаниях народного