Белый дракон. Разрубленное небо - Александр Логачев

«Ох, зря я поддался ее капризу ехать с нами на ярмарку, — тревога вдруг охватила его. — Съездила бы в Ямомото-рю, и с нее бы хватило. А при таком стечении народа, даже несмотря на охрану, ничего не стоит подойти поближе и метнуть что-нибудь, смазанное ядом». И от подобных мыслей, отчетливо понимал Артем, ему не избавиться, пока Ацухимэ находится в Ицудо.

— Это и есть Такара-бунэ, Ацухимэ-сан. — Артем протянул ей кораблик. — Подарок для твоей знакомой девочки.

Ацухимэ приняла поделку и с нескрываемым интересом принялась крутить ее в руках.

— Внутри мешочки с рисом? — девушка показала на крохотные мешочки.

— Они самые. И рис в мешочках, могу заверить, самый настоящий. Боги везут людям самое нужное.

Смешно, но идею, чтобы божества везли рис, навеяла вовремя пришедшая на ум Артему песенка из далекого настоящего: «Доктор едет, едет сквозь снежную равнину. Порошок целебный людям он везет». Пусть боги, решил Артем, везут самый нужный и важный в Японии продукт — рис. Ну и совсем понятно, как ему в голову пришла идея о семи богах — он вспомнил знаменитых семь слоников на комодах. Сам он эту моду не застал, но слышал о ней и читал, и этих слоников видел у бабушки в шкафу. Почему же не взял слоников? Или не заменил их на каких-нибудь обезьянок? Да потому что труднее было бы убедить, что обезьянки способны приносить в дом удачу. А божество — это безотказно.

Далее оставалось только объяснить людям, что им без такого кораблика не обойтись. Как это делается? Технология одна. Даже можно сказать, одна на все времена. Надо только, чтобы все уверились, что тот дом, где стоит Такара-бунэ, открыт для благополучия и счастья. И что сам Белый Дракон держит точно такого же Такарэ-бунэ у себя в замке. Правда, пришлось обойтись без телерекламы и даже без рекламы газетной. Но если не спешишь и можешь потерпеть месяц-другой, то и одним умелым распространением слухов всего можешь добиться.

— Дайкоту, Эбису, Бэнтон, — называла Ацухимэ богов, показывая на фигурки. — Как легко узнать! А этот надутый, конечно, Бисямон-тэн! Дзюродзин изображен как сухой старец, а я его всегда наоборот представляла — вечно гибким юношей. У Хотэй почему-то очень хитрый вид. А этот толстяк, конечно, Фукурокудзю. Какой смешной! Вылитый Камо с улицы Судзаку![32]Как здорово вырезано!

— Этот кораблик приносит в дом благополучие и счастье, — сказал Артем. — Пусть так и будет.

До Ворот Бьяку-Рю он добрался пешком, ведя коня в поводу.

Ворота Бьяку-Рю никуда не вели. Обыкновенные декоративные ворота вроде тех, что стоят перед каждым синтоистским храмом. Вроде тех… да не совсем. И дело тут вовсе не в дверцах на манер салуновских, какими снабжены были эти ворота…

У ворот по сложившейся традиции Артема встречал дзито, гражданский губернатор. Полный, седовласый, он склонился в уважительном поклоне, дождался не менее уважительного поклона от сюго, затем церемонно отступил в сторону, пропуская Белого Дракона к воротам. Вернее, даже не к воротам, а к находившемуся в трех кэнах[33]от них сложенному из камней очагу, сейчас полному горячих углей. Над очагом висел железный бак, снабженный рычагом и клапаном, через который выбивался парок.

Артем мало что помнил нужного и полезного из образовательного школьного цикла, но однажды на память ему пришла картинка из школьного учебника, кажется, по физике. На ней была изображена типа первая в истории человечества паровая машина, сооруженная при древнегреческом (если, конечно, он чего-то не путал) храме. И там же было описание этого чуда техники, с помощью которого жрецы открывали перед верующими двери храма, вызывая у верующих экстатический восторг. Артем понял, что изготовить этот агрегат можно и посреди японской отсталости. И он решил ее изготовить. Этим он преследовал одну-единственную цель — поразить неокрепшие древние умы чудом чудным и тем самым укрепить уверенность народа в том, что, да, наш Белый Дракон силен по части всяческих чудес, хвала ему, хвала.

Штуковину сварганили по его объяснениям кузнецы Ямомото-рю. Показ ее состоялся на первом Торикихидзе. Демонстрация произвела форменный фурор. Даже Артем удивился — господи, как же легко поразить их воображение. С тех пор сия невинная забава стала неотъемлемой частью ритуала открытия Торикихидзе. Более того, если Белый Дракон чудесным, ему одному только подвластным способом не откроет ворота, ярмарка может и не состояться. Люди просто разойдутся — а вдруг это дурной знак, как бы чего не вышло. Словом, придумал на свою голову…

Вздохнув, Артем дернул рычаг, открывая заслонку и доступ пара в проложенную под землей небольшую трубу. Пар быстро достиг ворот, надавил на поршни и сдвинул воротные створки, висящие на смазанных петлях. Под тихое шипение пара Ворота Белого Дракона распахнулись — Торикихидзе можно было считать открытым.

Как всегда, гул восхищений прокатился по толпе. Разумеется, больше других шумели те, кто видел это чудо впервые — таких, то есть гостей города Ицудо, как водится, на каждой ярмарке было немало. Но и остальные, видевшие чудо в невесть какой раз, все равно приходили в восхищение. Что с ними будет, иногда думал Артем, ежели ему вдруг удастся однажды соорудить самодвижущийся паровой экипаж и въехать на нем в Ицудо. С ума сойдут, не иначе…

Итак, Торикихидзе был открыт. Люди, довольные, расходились по площади, влекомые своими делами и интересами.

— Ну что, дорогие мои Кумазава, — Артем вернулся к брату и сестре, — пройдемся по площади, полюбуетесь на то, что именуют чудесами Белого Дракона! Покупки совершать не запрещается. Даже наоборот.

— А у тебя здесь интересно, — сказала ему самурайская девушка Ацухимэ. — Кажется, я начинаю понимать тех, кто говорит, что Ицудо — город чудес.

— Так вы еще не все видели…

В кольце самураев они направились в ряды под названием наниякая ури, что означало покупку-продажу всякой всячины.

— А это что такое? — Хидейоши показал на разложенные на прилавке деревянные прямоугольники с наклеенной на них рисовой бумагой. На бумаге были написаны иероглифы.

— Эта забава такая, — пояснил Артем. — Называется утагарута. Ее придумал тот человек, что стоит перед тобой, он большой любитель и знаток поэзии. Я же тебе говорил, Хидейоши, люди у меня в Ицудо стали сами что-то выдумывать, пробовать, черт возьми, творить. Ну, а забава такая: ты кладешь в эту плошку медную монету или что-нибудь… скажем, насыпаешь стаканчик риса. Кстати, ежели есть нужда обменять рис на монеты, вон там, с краю, меняльная лавка. Так вот. Кладешь монету, берешь табличку со стихами, читаешь их. Все стихи взяты из… напомни откуда?

Это Артем обратился к хозяину забавы.

— Из Хякунин иссю,[34]— с поклоном напомнил хозяин забавы.