Библиотека душ. Нет выхода из дома странных детей - Рэнсом Риггз

Я попытался сесть, но не смог. Харон стоял, склонившись над нами, как будто разглядывая сбитое его автомобилем животное.

– Вы целы? Идти сможете? Что, черт возьми, сделали с вами эти негодяи?

В его голосе одновременно звучали нотки сержанта-инструктора по строевой подготовке и встревоженного отца.

– Джейкоб ранен, – срывающимся голосом произнесла Эмма.

– Ты тоже, – попытался сказать я, но язык меня не слушался.

Похоже, она была права: собственная голова казалась мне тяжелой, как камень, а зрение напоминало пропадающий сигнал спутника связи. Я почувствовал, как меня поднимают с земли и несут – Харон оказался гораздо сильнее, чем можно было предположить, – и внезапно меня пронзила мысль, которую я тут же попытался озвучить.

Где Эддисон?

Мне показалось, что у меня рот полон какой-то каши, но каким-то образом лодочник меня понял и, развернув к мосту, ответил:

– Там.

Вдалеке я увидел парящий в воздухе грузовик. Наверное, мой пострадавший от ударов мозг уже начал галлюцинировать.

Но нет. На мгновение пелена перед глазами рассеялась и я увидел, что грузовик переносят через пропасть языки пустóты.

Но где Эддисон?

– Там, – повторил Харон. – Под машиной.

Из-под днища автомобиля болтались две задние лапы и маленькое коричневое тело. Эддисон зубами вцепился в какую-то запчасть и умудрился переправиться на другую сторону. Вот хитрец! Когда языки опустили грузовик на землю, я подумал: Бог в помощь, неустрашимая собачка. Теперь вся надежда только на тебя.

Но мое сознание уже угасало, и мир вокруг потух, превратившись в ночь.

Тревожные сны, сны на странных языках, сны о доме, о смерти. Дикие обрывки вздора, всплывающего в клочках сознания, расплывчатого и ненадежного, плоды моего поврежденного мозга. Женщина без лица дует пылью мне в глаза. Ощущение погружения в теплую воду. Голос Эммы, заверяющей меня в том, что все будет хорошо, что они друзья, что мы в безопасности. А затем глубокая тьма без снов на протяжении долгих часов.

Когда я проснулся в следующий раз, я точно знал, что это мне не чудится. Я лежал в постели в какой-то маленькой комнате. Из-под задернутой шторы сочился тусклый свет. Значит, был день. Вот только какой?

Я был одет не в свою старую залитую кровью одежду, а в чистую ночную сорочку, и в моих глазах тоже не было ни крови, ни грязи. Кто-то за мной ухаживал. Кроме того – хотя сил у меня не хватило бы даже на то, чтобы поднять руку, не было и боли. Плечо больше не горело огнем, как и моя голова. Я не понимал, что это означает.

Я попытался сесть, но на полпути вынужден был отказаться от попытки и оперся на локти. На тумбочке у кровати стоял стеклянный кувшин с водой. В одном углу комнаты возвышался массивный платяной шкаф. В другом… Я моргнул и потер глаза, чтобы убедиться, что зрение меня не подводит… да, там, сидя на стуле, спал какой-то мужчина. Мой мозг работал настолько медленно, что я даже не испугался. Я всего лишь подумал – странно. И он действительно выглядел так странно, что я не сразу понял, кто передо мной. Он выглядел как человек, составленный из разных половин – половина волос приглажена вниз, в то время как остальная часть его шевелюры торчала во все стороны, половину его лица покрывала косматая борода, а вторая щека была гладко выбрита. Даже его одежда – брюки, помятый свитер, воротник-жабо елизаветинской эпохи – была наполовину современной, наполовину архаичной.

– Привет, – робко произнес я.

Мужчина вскрикнул, испугавшись так сильно, что даже свалился с грохотом на пол.

– О боже! О господи! – Он снова уселся на стул и уставился на меня широко раскрытыми глазами. – Ты проснулся!

– Простите, я не хотел вас напугать…

– О, не беспокойся, я сам виноват, – ответил он, приглаживая одежду и поправляя воротничок. – Пожалуйста, никому не говори, что я уснул, присматривая за тобой!

– Кто вы? – спросил я. – Где я? – Мой рассудок стремительно прояснялся и столь же быстро генерировал вопросы. – И где Эмма?

– Да, конечно! – засуетился мужчина. – Возможно, я не тот человек, который должен отвечать… на вопросы…

Он прошептал это слово, приподняв брови, как будто вопросы были запрещены.

– Но! – он указал на меня пальцем. – Ты Джейкоб. – Он показал на себя. – Я Ним. – Он повращал рукой в воздухе. – А это дом мистера Бентама. Ему не терпится с тобой познакомиться. Вообще-то я обязан его уведомить, как только ты проснешься.

Я изловчился и сумел, поднявшись с локтей, сесть прямо, на что ушел остаток моих сил.

– Да меня все это совершенно не волнует. Я хочу видеть Эмму.

– Конечно! Твоя подруга…

Он замахал руками, как крылышками, а его глаза забегали из стороны в сторону, как будто Эмма могла прятаться в углу комнаты.

– Я хочу ее видеть. Сейчас же!

– Меня зовут Ним! – пискнул он. – И я должен уведомить… да, у меня строжайшие указания…

Меня охватил ужас, потому что внезапно мне пришло в голову, что, будучи верным своей торгашеской натуре, Харон спас нас от толпы только для того, чтобы продать на органы.

– ЭММА! – закричал я. – ГДЕ ТЫ?

Ним окаменел и рухнул обратно на стул. Судя по всему, я перепугал его до полусмерти.

Мгновение спустя из коридора донесся топот. В комнату ворвался мужчина в белом халате.

– Ты проснулся! – воскликнул он.

Мне оставалось только предположить, что он врач.

– Я хочу видеть Эмму! – заявил я.

Я попытался опустить ноги с кровати, но они показались мне такими тяжелыми, как будто были налиты свинцом.

Врач ринулся к кровати и уложил меня обратно в постель.

– Тебе нельзя напрягаться, ты еще не восстановился!

Врач поручил Ниму разыскать мистера Бентама. Ним вылетел из комнаты, врезавшись плечом в косяк двери и вывалившись в коридор. А затем в дверях появилась Эмма, задыхаясь от бега и сияя от радости. Ее волосы струились по плечам, и она была одета в чистое белое платье.

– Джейкоб?

При виде ее я ощутил прилив сил и снова сел, оттолкнув врача в сторону.

– Эмма!

– Ты проснулся! – воскликнула она, подбегая ко мне.

– Осторожнее, он очень слаб! – предостерег врач.

Совладав с эмоциями, Эмма очень легко меня обняла, затем села на кровать рядом со мной.

– Прости, что, когда ты проснулся, меня не было рядом. Мне сказали, что ты еще очень долго не придешь в себя…