Библиотека душ. Нет выхода из дома странных детей - Рэнсом Риггз

– Мистер Бентам попросил меня за вами присмотреть.

Я подумал, что это может означать только одно: Харон должен помешать нам, если мы попытаемся сбежать.

– Да ты и в самом деле немало ему задолжал, как я посмотрю, – фыркнул я.

– Ты себе даже не представляешь, – кивнул он. – Я обязан ему жизнью.

Сложившись почти пополам, он вышел в коридор.

* * *

– Ты будешь переодеваться там, – произнесла Эмма, кивая в сторону небольшой ванной комнаты. – А я тут. И никаких подсматриваний, пока я не постучу!

– Лаааадно, – подчеркнуто огорченно протянул я, пытаясь скрыть степень своего разочарования.

Хотя я и не отказался бы от возможности увидеть Эмму в нижнем белье, все угрожающие жизни опасности, с которыми нам пришлось столкнуться за последнее время, погрузили эту часть моего юношеского мозга в глубокую гибернацию. Но несколько серьезных поцелуев могли вывести мои инстинкты из спячки.

А впрочем…

Я закрылся в ванной, сверкающей белой плиткой и тяжелыми металлическими кранами, и склонился над раковиной, разглядывая себя в серебристом зеркале.

Это было ужасное зрелище.

Мое опухшее лицо было исполосовано воспаленными красными рубцами – напоминаниями о полученных ударах. Раны быстро заживали, но до конца не сошли. Мой покрытый безболезненными, но уродливыми кровоподтеками торс напоминал географическую карту. В складках ушных раковин все еще оставалась запекшаяся кровь. При виде всего этого у меня так закружилась голова, что пришлось вцепиться в умывальник, чтобы не упасть. Внезапно почудились летящие в меня кулаки и земля, уходящая из-под ног.

Еще никогда и никто не пытался убить меня голыми руками. Это было нечто совершенно новое и ничуть не походило на угрозу, исходящую от пустот, избегать которых я умел почти на уровне инстинкта. В меня стреляли. Но пули тоже представляют собой быстрый и безличный способ убийства. Но чтобы убить руками, требуются немалые усилия. И ненависть. Было дико даже думать, что я вызываю такую ненависть. Что странные люди, которые даже не знают, как меня зовут, в момент массового помешательства возненавидели меня настолько, что готовы были забить насмерть. Мне почему-то стало ужасно стыдно. Я решил, что если у меня когда-либо появится такая роскошь, как свободное время, надо будет обязательно разобраться в своих ощущениях и понять, почему я стыжусь того, что другие люди пали так низко.

Я открыл кран, чтобы умыться. Трубы содрогнулись и застонали, но после этой мощной увертюры выдали лишь тонкую струйку бурой воды. Может, этот Бентам и богатый парень, – подумал я, – но никакая роскошь не способна оградить его от реалий адского местечка, в котором он живет.

Но как он здесь очутился?

Еще больше меня интересовало, откуда этот человек знал моего деда? Или как он о нем узнал? Наверняка, говоря о старике, способном беседовать с пустотами, которого ищет Бентам, Харон имел в виду именно его. Возможно, дедушка познакомился с Бентамом во время войны, уже после того, как покинул дом мисс Сапсан, но до отъезда в Америку. Это был определяющий период его жизни, хотя говорил он о нем крайне редко и только в самых общих чертах. Несмотря на все, что я узнал о своем дедушке за последние несколько месяцев, во многих отношениях он по-прежнему оставался для меня загадкой. Я с грустью подумал, что, возможно, мне уже не суждено ее разгадать.

Я натянул одежду, приготовленную для меня Бентамом, – элегантную голубую рубашку и серый свитер с простыми черными брюками. Все это подошло настолько хорошо, как будто кто-то заранее ожидал моего появления. Я уже шнуровал коричневые кожаные полуботинки, когда Эмма постучала.

– Как ты там?

Я распахнул дверь, и дверной проем взорвался желтой вспышкой. На Эмме было огромное канареечного цвета платье с буфами на рукавах и юбкой до самого пола. Выглядела она совершенно несчастной.

– Смею тебя уверить, это оказалось наименьшим из всех портновских ужасов в этом шкафу, – вздохнула она.

– Ты похожа на Большую Птицу[1], – произнес я, выходя из ванной, – а я похож на мистера Роджерса[2]. Этот Бентам жестокий человек.

Она не поняла моих параллелей. Подойдя к окну, она выглянула наружу.

– Да. Отлично.

– Что отлично? – спросил я.

– То, что этот карниз размером с Корнуолл и есть за что ухватиться руками. Надежнее руколаза.

– И почему нас должны интересовать размеры этого карниза? – спросил я, тоже подходя к окну.

– Потому что в коридоре Харон, а значит, мы не сможем выйти через дверь.

Порой мне казалось, что Эмма подолгу мысленно беседует со мной, забывая при этом посвящать меня в содержание наших бесед. Зато она неизменно досадовала при виде моей растерянности, когда до меня долетали какие-то обрывки этих бесед. Ее мозг работал так быстро, что время от времени опережал сам себя.

– Мы не можем никуда идти, – ответил я. – Мы должны познакомиться с Бентамом.

– И мы с ним познакомимся, но я скорее застрелюсь, чем соглашусь еще целый час торчать без дела в этой комнате. Святой мистер Бентам – отщепенец, живущий на Дьявольском Акре. Скорее всего он опасный мерзавец с мрачным прошлым. Я хочу осмотреть этот дом и как можно больше разузнать о его владельце. Мы вернемся раньше, чем кто-нибудь заметит наше отсутствие. Даю слово чести.

– Ах, вот оно что, тайная операция. В таком случае мы одеты самым подобающим образом.

– Очень смешно.

Я был в полуботинках на такой твердой подошве, что каждый шаг звучал, как удар молота, а ее желтое платье даже слепой разглядел бы издалека. Кроме того, я лишь недавно смог собраться с силами, чтобы встать с кровати. И все же я согласился. Она так часто оказывалась права, что я привык полагаться на ее чутье.

– Если нас кто-нибудь заметит, так тому и быть, – вздохнула она. – Судя по всему, этот тип ждет тебя целую вечность. Он не вышвырнет нас сейчас за попытку немного осмотреться.

Она открыла окно и выбралась на карниз. Я осторожно высунул голову наружу. Мы находились на высоте двух этажей в «хорошей» части Дьявольского Акра. Я узнал поленницу – мы прятались за ней, когда Харон вышел из заброшенного с виду магазина. Прямо под нами находилась адвокатская контора Мандея, Дайсона и Страйпа. Такой фирмы, разумеется, не существовало. Это была лишь вывеска, потайной вход в дом Бентама.

Эмма протянула мне руку.

– Я знаю, что ты не любитель высоты, но я не дам тебе упасть.

После того как пустóта трясла мной над кипящей рекой, данная конкретная высота показалась мне не особенно пугающей. И Эмма оказалась права – карниз был широким, а вся стена в украшениях – декоративные элементы и горгульи, за которые можно держаться. Я вылез, вцепился в первую попавшуюся горгулью и засеменил за Эммой.