Коррида на раздевание - Дарья Донцова

– Какие? – мигом поинтересовалась я.

– Куда подевалась Майя? – начал Филипп. – Где Клавдия нарыла денег на дом? Почему мальчика с эпилепсией стерегла Жестянкина? Зачем его вообще охранять? По какой причине паренек с падучей оказался в санатории реабилитации детей с сердечно-сосудистыми проблемами? Что за кошка пробежала между Никитой и матерью?

– Пожалуй, на последний вопрос я могу дать ответ, – обрадовалась я. – Может, никакой кошки и в помине не было! Никите просто было неудобно из области ездить в столицу, вставать рано.

– Деревня, где живет Клавдия, находится в десяти минутах ходьбы от платформы, где тормозят все электрички, – пояснил Филипп, – до центра города парню всего четверть часа ехать. Хотя ты, вероятно, права. В Москве жить веселее, есть куда пойти, и парню хотелось иметь собственное жилье. Он был холост. Куда любовницу привести? К мамаше в село? Не всякая согласится в деревню ехать. Но даже если мы оба думаем в правильном направлении, то это не снимает остальных вопросов.

Я доела последнее печенье.

– У Ксении Трофимовны с Ритой состоялась предельно откровенная беседа. Они не подозревали, что кто-то подслушает их, сидя под окном. Маргарита зла на мать, которая отдала много денег ее брату, а тот пустил их по ветру.

Фил стучал пальцами по клавиатуре, а я продолжала:

– Рита в сердцах наговорила матери много гадостей, пообещала ей, что Жестянкина вот-вот явится к ней с требованием дани. Что, если средства на новую избу Клавдия получила от Розановой?

– За что? – не отрываясь от монитора, спросил Филипп.

– Медсестра знает некую тайну, ей заткнули рот денежным кляпом, – предположила я.

Мой собеседник взял телефон.

– Алло, медцентр? Добрый день. Моя мама после инсульта. Она ходячая, хорошо реабилитирована, но со странностями в поведении. Я прочитал, что у вас есть отделение, куда можно поместить такую больную. Надо на пятнадцать дней, я в отпуск уеду. Конечно, понимаю, оплата вперед. Нет. Вполне устроит экономвариант. Нет, она совсем не прихотлива, индивидуального меню не надо, прекрасно съест то же, что и остальные, никаких хлопот с едой. Отлично. Устроит. Есть проблема, она постоянно пытается убежать, поэтому нужна индивидуальная сиделка. В курсе. Видел. От цифры вздрогнул, но мама у меня одна! И отпуск не каждый месяц. В списке медсестер мое внимание привлекла Жестянкина. В ее биографии указана служба в психиатрической лечебнице. Если сейчас моя жена подъедет оплатить проживание, она сможет поговорить с Жестянкиной? Немного возраст женщины смущает, уже не юный. А-а-а, понятно. Тогда завтра. Спасибо.

Фил отсоединился.

– У Клавдии выходной, езжай к ней домой, попробуй вытащить из нее все что можно и нельзя.

– Дай ее мобильный, – попросила я.

– Секундочку, – протянул Филипп и схватил свою трубку.

– Алло, Клавдия Ивановна?

Послышалось покашливание, компьютерщик включил громкую связь. Я услышала ответ:

– Она самая. Кто беспокоит?

– Николай Петров.

– И что?

– Ваш телефон мне дал Саша Николаев. Помните его?

– Нет.

– Ну как же! Вы за его мамой Татьяной Петровной после операции ухаживали.

– Мил человек! Татьян Петровн через мои руки толпа прошла. Что ты хочешь?

– Папа после инсульта. Сам себя обслуживает, внешне нормальный, но чудит. Одного не могу его оставить.

– Цены мои знаешь?

– Да, да.

– За месяц вперед.

– Конечно. Можно жена сейчас подъедет? Она подробности изложит.

– Эхма! Папаша твой, а хлопочет супруга. Вечно мужики за спины баб прячутся, потом кричат о своей самостоятельности. Дома я. Пусть подкатывает! Не сплю допоздна.

Фил положил трубку.

– Вперед и с песней. Возьми в бухгалтерии наличку и рысью.

– Тебе нравится командовать, – усмехнулась я.

– Дай хоть десять минут ощутить себя начальником, – ухмыльнулся Банин. – Жестянкина деловая особа, сантименты не разводила. Деньги за месяц вперед. У тебя телефон мигает.

Я взяла со стола свою трубку.

– Что случилось, Роза Леопольдовна?

– Вы только не волнуйтесь, – ответила Краузе.

Не знаю, как вас, а меня слова «вы только не волнуйтесь» вмиг приводят в состояние истерики.

– Киса!!!

– Девочка здорова и весела, – сказала Краузе.

Я выдохнула, а Роза Леопольдовна продолжила:

– Клеопатре Евгеньевне надо купить вещи.

– Кому? – не сообразила я.

– Ужасной кукле, которую на наше горе Кисуле вручили на целый месяц, – ответила Краузе, – ей…

– Роза Леопольдовна, – остановила я няню, – возьмите в шкафу деньги и ступайте с Кисулей в магазин.

– Лампа, вы…

– Нахожусь на работе, – напомнила я.

– Но кукле необходимо…

– Прекрасно вас поняла, – невоспитанно перебила я Краузе, – покупайте смело.

– Все очень дорого! – успела сказать няня.

Я подавила вздох. Папа у Розы Леопольдовны немец, мама русская. В Краузе постоянно идет борьба между педантичностью, аккуратностью, желанием заставить всех маршировать стройными рядами под барабанный бой и стремлением слопать три куска торта, а потом заесть их любительской колбаской. Иногда Краузе типичная немка, а подчас она моя соотечественница. Мне милее вторая. Русские женщины умны, любят детей, семья для них главное. Аккуратность они не возводят в культ, если вдруг возникло свободное время, не станут развешивать полотенца в ванной по линеечке, лучше поиграют с ребенком. И мы не считаем каждую копейку, а если составим список расходов и пойдем в магазин с твердым намерением сделать исключительно запланированные покупки… Я тихо хихикнула. Не так давно я отправилась в торговый центр за постельным бельем, а вернулась с кучей всего прекрасного: кружки с изображением собачек, крем для тела с запахом клубники, новые ошейники Фире и Мусе, очаровательные салфеточки с котятами… До отдела постельного белья госпожа Романова дойти не успела. У нее по дороге опустела карточка.

Став простой русской женщиной, Роза Леопольдовна способна на разные поступки, которые не станет совершать солидная фрау. Но сегодня, похоже, в няне ожила генетика истинной бюргерши.

– Ну очень дорого, – бубнила няня.

– Оденьте куклу, как человека, – велела я, – отведите ее в ресторан, покатайте на карусели, накормите шашлыком, мороженым. Деньги в коробке.

– Обманули, значит, – резюмировала Клавдия, выслушав меня, – некрасиво, однако.