Клуб «Алиби» - Франсин Мэтьюз

Он остановился перед широкими деревянными дверями и нажал на гудок. Последовала пауза, затем проигнорированные Жолио проклятия, одного из торговцев, которому он загородил проезд, затем двери распахнулись. В дверях стояли двое пожилых мужчин и смотрели на него. Он обратился к ним из окна кабины.

— Я к мадам графине, — сказал он. — Она меня ждет.

Тот, что стоял к нему ближе кивнул и отступил. Жолио осторожно въехал внутрь, не желая искать Нелл, не желая выдавать пульсирование в его висках и сухость во рту.

Она стояла перед массивной стеной из винных бочек, связанных веревками, прижавшись носом к деревянной бочарной доске, отодранной от остальных досок, и закрыв глаза. Впитывая неуловимый аромат, о котором Жолио даже и не мечтал, впитывая аромат дуба. Но, услышав звук мотора, она повернула голову и пошла к нему навстречу, а он остановил машину и заглушил двигатель. По ее взгляду и выражению лица он понял, что она крепко держит себя в руках; теперь это был бизнес, они стояли на виду у рабочих ее виноградника, которых она вызвала из Бордо, чтобы они забрали бочки. Он не должен протягивать к ней руки, обнимать ее, вдыхать аромат ее волос.

Он стоял неподвижно, ожидая. Она была в брюках, он никогда их на ней не видел, и эффект был одновременно экзотический и неожиданно эротический. Одежда из габардина и стрижка делали ее похожей на пай-мальчика.

— Я уже не ждала тебя, — сказала она ему. — Анри готов к отгрузке.

— Я не знаю Центрального рынка.

— Естественно. Ты же из тех, кто всегда закупается в супермаркетах? Или твоя жена это делает. Несмотря на твою преданность к коммунистам. Ну да ладно, что тебе от меня нужно?

Она была настроена на суровое с ним обращение. Притворялась, что прошлой ночи не было, безжалостно обрывая связь.

— Отошли своих людей. Анри. И другого.

— Почему?

— Потому что я прошу тебя, Нелл.

Она задержала взгляд, раздумывая, уступать ему или нет, потом неожиданно повернулась и громко сказала по-французски:

— Дуб хороший. Не лучшее качество и, конечно, не то, за что я заплатила, но у меня нет выбора. Бог знает, если в этом году урожай будет такой же ужасный, как и в прошлом, какая, к черту, разница, во что мы разольем вино. Начинайте грузить.

Он последовал за ней по ступенькам и через дверной проем склада в маленький безлюдный офис, где Нелл нацарапала свою подпись на накладной, а затем упала в кресло.

— У тебя найдется сигарета?

Он достал сигарету и зажег.

— Ты сказал, что хочешь, чтобы я отвезла для тебя что-то. В Бордо.

— Да, так.

Она выпустила колечко дыма.

— Мой коллега — фон Галбан… знает твоего кузена. Немца. Как его зовут?

— Ганс Гюнтер фон Динкладж, — ответила она. — Один из моих друзей детства.

Он содрогнулся, услышав последнее слово, подразумевая под ним множество плотских образов: губы мужчины скользят по ноге Нелл, возбуждают ее, Нелл запрокинула голову, ее зубы обнажились.

— Наши матери — сестры. Мы росли вместе в Биркмере, но я потеряла с ним связь, когда Спатц поступил в университет. Потом я вышла замуж и приехала сюда, — коротко проговорила она.

«Потом ты вышла замуж. После пяти месяцев страсти в моей постели. И никаких воспоминаний о Рикки и пустом перроне».

— Фон Галбан говорит, что… кузен… живет с тобой.

Она захлопала глазами в нетерпении.

— О, мой бог. Рикки, не начинай. Не надо этой твоей душераздирающей ревности, у тебя дома твоя Снежная Королева и двое детей. Не сейчас. У меня есть более важные дела.

— Ты попросила меня остаться прошлой ночью. Ты, Нелл. Если хочешь знать, Я не привык ложиться в постель с любой понравившейся мне женщиной. Мне было нелегко на это решиться, для меня это кое-что значит, это был не просто секс…

— А теперь ты мучаешься, тебя терзают угрызения совести, и ты хочешь, чтобы я сказала тебе, что все в порядке. Но я не сделаю этого, Рикки. Я не ложусь в постель с каждым, кто встречается на моем пути, и я возмущена твоим намеком на то, что я, мол, сплю с мужчиной, которого считаю своим братом, словно я отпетая шлюха. Так что иди к черту, Рикки, и вези то, что у тебя там в грузовике, домой, идет?

— Прости меня, Нелл.

Она затушила сигарету и не смотрела на него.

— Я не спрашиваю тебя, что ты делаешь или могла бы делать со своим кузеном. Я спрашиваю, что ты ему рассказала.

— Рассказала ему? — она взглянула на него, ее пальцы замерли над пепельницей.

— Он враг, Нелл. Ради бога, что он делает в Париже? Полиция, должно быть, ежедневно останавливает его и проверяет документы.

— О, я не думаю, что все так плохо, — холодно произнесла она. — Он не носит форму, и большую часть своей жизни провел во Франции. У него произношение лучше, чем у меня. Полиция интересуется им не чаще раза в неделю. А когда его останавливают, он дает им мой адрес. Говорит, что он родственник. Просто в гостях.

— В гостях? Sacre bleu[72], он же нацистский агент, не так ли?

— Не позволяй ревности захватить тебя, Рикки, — она лениво разглядывала его. — Спатц сам по себе. Он искренне ненавидит Гитлера и его людей, и, полагаю, он серьезно подумывает о том, чтобы работать на Альянс, так что пока не докладывай о нем своему министру.

— Нелл…

— Лучше побыстрее расскажи, зачем ты сюда приехал.

Она не проявила никакого участия, не дала ни единого повода, который бы объяснил этот переход от Альера к женщине, с которой он не виделся и не разговаривал много лет и имел все причины сомневаться в ее верности.

— Нам нужно вывезти из Парижа некоторые лабораторные материалы. До того, как придут немцы.

— А у меня есть грузовик, отправляющийся на юг.

— В Бордо, куда надо доставить наши материалы.

— Почему?

— Там порт. Он лучше защищен, чем Кале, и если в конечном счете нам понадобится отправить что-ни будь в Англию…

— Не проси меня перевозить уран, — резко оборвала его она. — Я не сделаю этого. Мое вино еще сто лет будет оставаться радиоактивным, а у меня и так полно проблем. На мировом рынке цены на вино из Бордо сейчас вдвое меньше, чем они были десять лет назад, к тому же на качество вина повлияли химические снаряды с прошлой войны, которые мы до сих пор выкапываем из земли, и нашествие виноградной тли, мое domaine[73]уже несколько лет не приносит прибыли. Бертран давно бы продал его, если бы я не настояла, если бы я не взяла его полностью под свою ответственность и не довела бы качество до соответствия требованиям Appellation Controlee[74]. После стольких лет усилий, Рикки, война отбирает у нас рабочих и бросает их под немецкие пули, у нас забрали медный купорос для присыпки виноградной лозы…