За гранью - Светлана Литовкина

все так случилось? Я уже не искала ответы на эти вопросы — слишком поздно. Поздно. Ничего не исправить и не вернуть.

Глава 18

Я не стала осматривать дом, который он купил. Мне было все равно, сколько в нем комнат и какого цвета плитка на полу. Мы поднялись по невысокой каменной лестнице и вошли внутрь. Ник снял с плеча сумку с моими вещами, положил на журнальный стол ее и пакет с документами.

— Надеюсь, тебе понравится, — тихо произнес он. — Дом готов для проживания. Здесь мебель, посуда, холодильник уже с продуктами. Рядом море. Пляж… Все, как ты любишь. По поводу развода… С тобой свяжется мой адвокат.

Я ничего не ответила. Не смогла. Просто стояла, как статуя, опустив взгляд в пол, и молчала. Не несколько секунд в доме воцарилась тишина. Говорить нам было больше не о чем.

— Прощай Елена, — наконец, прошептал Ник.

Он вышел на веранду, спустился вниз по ступеням и направился к взятой на прокат машине. Я потерянно смотрела ему вслед, чувствуя, как глаза застилают слезы.

В груди болезненно ныло. Хотелось броситься за ним. Побежать вслед, окликнуть, забыть о гордости, постараться вернуть его. Но я этого не сделала. С губ сорвалась лишь горькая усмешка. Он не вернется, даже если я упаду ему в ноги, просто переступит через меня и пойдет дальше.

Его высокая фигура удалялась. Сейчас он сядет в автомобиль, захлопнет дверь, и мы больше не встретимся. Никогда…

Я медленно вышла веранду, не в силах оторвать от него затуманенного взгляда. Ник уходил. Уходил, оставив меня здесь, потому, что я сама так захотела…

Я невольно вздрогнула от стука захлопывающейся двери. Автомобиль тронулся с места, развернулся и направился к выездной аллее. Я судорожно всхлипнула, провожая его взглядом. В какой-то момент он слегка притормозил, и мое сердце пропустило удар. Неужели он передумал? Нет. Машина увеличила скорость, отдалилась и скрылась за поворотом. Вот и все. На подгибающихся ногах и ничего не видя перед собой, я поплелась обратно в дом, закрыла дверь и обессилено сползла на пол возле нее.

Ник ушел. У него будет новая жизнь, уже без меня. Надеюсь, что он будет счастлив. Скорее всего, его на острове уже ждут. Таня. Она сейчас нетерпеливо ожидает, когда ее Ник вернется, избавившись от ненужного хлама, случайно оказавшегося рядом с ним и так долго занимавшего ее место. Ее Ник. Не мой. Он никогда не был моим. Я для него ничего не значила…

Сердце разрывалось от боли и отчаяния. Из моего горла вырывались хриплые стоны, словно у раненного животного. Я неуклюже завалилась на бок и уткнулась лбом в пол. Прохлада каменной плитки немного успокоила пылающую кожу, принеся небольшое облегчение.

Я свернулась клубочком, подтянув колени к груди. В голове билась только одна мысль — не могу больше жить. Мне хотелось вернуться туда, откуда я пришла. Хотелось снова окунуться в блаженное бесчувствие и холод. Все, что угодно, лишь бы унять боль, терзающую меня сейчас изнутри, словно зубья ржавой пилы.

Он вернул меня в этот мир. Зачем? Для меня здесь уже нет места, и тому подтверждение — мое существование. Не жизнь. Я уже давно не живу. Человек, не имеющий прошлого и будущего. Человек, не знающий даже собственного имени. Смерть отняла у меня все, оставив лишь никому не нужную оболочку, и не было смысла заставлять ее снова дышать и смотреть на солнце. Оно светит не для меня. Я уже никто…

Глава 19

Рассвет застал меня в той же позе, на прохладном каменном полу. Утро было пасмурным. Небо затянули серые тучи, грозящие скоро выплеснуть тысячи галлонов воды из своих недр.

Я встала, и пошатываясь, подошла к окну. После бессонной ночи голова болела, словно налилась свинцом. Ветер, свежий и теплый, залетел в комнату, тронул легкие занавески и ласково погладил меня по лицу. Я невольно поморщилась. Сердце снова сжалось от тоски. Ничего не хотелось. Было неприятно даже дышать. Мир вокруг окрасился в черные тона.

Взгляд упал на стопку бумаг, сиротливо лежащих на журнальном столе. Документы на дом, банковский счет, ключи, наличные. Я горько усмехнулась.

Ник хорошо завершил игру. Красиво и благородно. Расставаться нужно уметь. И мне придется этому научиться. Придется отпустить его, вычеркнуть из своей жизни и начать все заново. Придется общаться с людьми. Находить друзей, может быть встретить мужчину, которому я действительно буду нужна. Я невольно вздрогнула от отвращения. Нет. Я не хочу. Не хочу никого видеть. Мне не приятны человеческие лица.

Я уселась на ковер рядом с диваном и облегченно вытянула ноги. Боль не отступала, пульсируя в висках. Глаза горели, словно чья-то жестокая рука изо всех сил пыталась вдавить их в черепную коробку.

Ник, скорее всего, уже добрался до острова. И сейчас он с Таней. Она нежится в его объятиях, и он улыбается, целуя ее губы.

Боль обожгла изнутри раскаленной смолой. Горячие слезы потекли по щекам, словно пытаясь смыть ее, как кислоту. Но она только усиливалась с каждой минутой, росла и крепла. И хуже всего было понимание, что, если он вернется, я не смогу его прогнать. Не захочу. Он необходим мне, как глоток воздуха. У меня не получится жить без него. Я сломалась…

Где-то пронзительно зазвонил телефон, заставив дернуться от резкого звука. Он звонил, а я не трогалась с места. Не хотелось ни с кем разговаривать. Ник не позвонит, а до остальных мне нет дела.

Телефон внезапно смолк, словно обидевшись. Я подтянула колени к груди и положив на них голову, замерла. Быстрее бы закончился этот день! Может быть, завтра станет легче. Оставалось надеяться лишь на это.

Я закрыла глаза, мысленно отгородившись от реальности. В доме стояла полная тишина, не нарушаемая даже тиканьем часов и дуновением ветра в открытые окна. Все замерло.

Ночью начался дождь. Было слышно, как капли воды барабанили по мокрому стеклу, словно стучались, спрашивая разрешения войти внутрь. Вода брызгала на подоконники, мочила занавески на окнах, разливала лужи на полу. Мне было все равно. Я не закрыла окна. Я неподвижно сидела, оцепенев, и, не отрываясь, смотрела в одну точку.

Головная боль усиливалась, глухо барабаня в ушные перепонки. Перед глазами мелькали красные пятна. Я потерла виски холодными пальцами и тяжело вздохнула. Эта боль, как ни странно, помогала отвлечься, немного заглушая боль внутреннюю.

Ветер завывал в кронах деревьев, словно грустное привидение, пытающееся вырваться