Победитель получает все - Дженнифер Доусон

В конце концов Шейн не выдержал:

– Я схожу с ума по Сесили.

Он думал, что его признание удивит собеседника, но тот лишь усмехнулся:

– Да? И что в этом плохого?

– А то, что она выходит замуж.

Сэм привычным жестом поскреб щетину:

– А нельзя ли каким-нибудь образом этому помешать?

Оценка Сэмом существовавшего положения была излишне оптимистичной.

Уставившись в стакан, Шейн пробурчал:

– Дело дрянь. О ее замужестве я услышал от Пенелопы, когда та поздравляла Сесили. А Пенелопа узнала об этом из газет.

– Странно, очень странно, – ответил Сэм, перебрасывая через плечо полотенце.

Достаточно опьянев, Шейн не мог понять, к чему клонит Сэм, поэтому, решив схитрить, иронически переспросил:

– Да-а?

– Женщина выходит замуж и никому не говорит об этом, не странно ли это?

– Сесили не такая как все, – буркнул Шейн. – Она самая упрямая и самая скрытная из всех, кого я знаю.

– Какой бы она ни была, ведь сумела же она тебе понравиться.

Перед мысленным взором Шейна возникли ее губы. Боже, она целуется так, как будто изголодалась по нему!

– Я не хочу больше говорить об этом. – Шейн отвернулся.

– Хорошо, – согласился Сэм, опять принимаясь смотреть бейсбол.

Шейн попытался последовать его примеру, но, начав думать о Сесили, уже не в силах был остановиться.

– Она даже не носит обручальное кольцо.

– Хм, – хмыкнул равнодушно Сэм, – может, ее парень не подарил ей его.

– Как бы ни так. – Шейн скрипнул зубами. – Она выходит замуж за Майлза Флетчера, а он, поверь мне, не мог не подарить ей кольцо.

От одного имени Майлз Флетчер настроение у Шейна опять испортилось. Ему захотелось изо всех сил вмазать по его воображаемому лицу.

– Мне его имя ни о чем не говорит, – признался Сэм.

– Он из Чикаго. Из очень богатой, давно там обосновавшейся семьи. Скользкий как угорь. Мне довелось играть с ним однажды в гольф. Он из тех игроков, которые мошенничают, неправильно считают свои удары. – Шейн ткнул пальцем в сторону Сэма, желая привлечь его внимание к своим словам. – Никогда нельзя верить парню, если он жульничает во время игры в гольф.

Сэм усмехнулся:

– Тебе виднее, я ведь не играю в гольф.

– Ну что ж, если когда-нибудь начнешь играть, то сразу вспомнишь мои слова, – с трудом ворочая языком, произнес Шейн.

– Да, у меня вопрос. Кому мне звонить, если ты отрубишься? Митчу или Чарли?

Шейн махнул очередной стаканчик так, словно в нем была вода, а не виски. Он не собирался возвращаться домой. Основательно накачавшись, он не мог поручиться за себя, особенно если рядом с ним окажется Сесили. Кроме того, ему не хотелось никому объяснять дома, отчего он так взбеленился, когда услышал о том, что Сесили выходит замуж. Ему-то какое дело до этого?!

Ах, если бы можно было повернуть время вспять, вернуться на день назад и не распускать руки. Тогда он не знал бы, как хорошо ему с ней. Как их влечет друг к другу. Он потряс головой, чтобы картины из недавнего прошлого рассеялись и исчезли, но прием не сработал. Невероятно, ведь все произошло за один день! Как Шейн ни старался, он никак не мог отделаться от ее навязчивого образа, который стоял, ни уходя, перед его глазами. А может, всему виной его пьяная откровенность?

– Можно мне проспаться в задней комнате?

– Разумеется, – не стал возражать Сэм.

Шейн допил стаканчик. У него все расплылось перед глазами. Он был пьян в стельку.

– Последний стаканчик явно был лишним.

– Похоже, да.

– Глядя на нее, не верится, что в вопросах нравственности она не так строга, как кажется.

– Как раз этому я нисколько не удивляюсь, – улыбнулся Сэм.

В душе Шейна сразу взыграло чувство собственника, совершенно неуместное и нежелательное.

– На что ты намекаешь? – злобно спросил он.

– Ни на что. – Сэм дружелюбно поднял руки вверх. – Не напрягайся так. Я к ней даже пальцем не прикасался.

– Вот и хорошо. Держись от нее подальше, – опьяневший Шейн совершенно упустил из виду, что у него нет никакого права говорить таким тоном.

Сэм покачал головой из стороны в сторону и закатил глаза:

– Когда Митч и Сесили приезжали на лето к бабушке, она выглядела такой чистенькой, такой опрятной, не как девочка, а как взрослая женщина. Волосы у нее тоже были всегда аккуратно причесаны, а туфли начищены до блеска.

Шейн согласно закивал. О детстве Сесили ему не раз рассказывала Грейси. Слова бармена подтверждали то, что он слышал от нее.

– Это очень похоже на нее.

– И каждое лето – а лето у нас долгое, – с каждым днем ее одежда становилась чуть неряшливее и чуть неопрятнее. И вот наступал день, когда ее волосы разлетались во все стороны, ноги были открыты, так что торчали голые коленки. К концу лета от аккуратной девочки, от взрослой дамы в миниатюре не оставалось и следа. Она превращалась в озорного и чумазого ребенка, ничем не выделявшегося среди всех нас, других детей.

Странно, ведь то же самое ему рассказывала Грейси, но как Шейн ни старался, он не мог представить себе такое. Зато теперь многое из того, что было ему непонятно, вдруг сделалось понятным, словно вышло на свет. Он будто прозрел. Ее внезапные вспышки чувственности. Черт, он до сих пор ощущал под своими пальцами биение ее страсти, дрожь ее тела!

– Интересно, какая из них двоих настоящая?

– А разве тебе самому не хочется узнать? Попробуй, вдруг получится.

Боже, а ведь ему действительно хотелось разгадать ее загадку!

– Но ведь она собирается замуж, – сопротивляясь для вида, промямлил Шейн.

«Детский лепет», – можно было без труда прочитать по лицу Сэма:

– Подумать только, и это мне говорит человек, который, преодолев столько препятствий, сумел добиться такого невероятного успеха в жизни!

Конечно, Сэм прав. Шейн преодолевал все препятствия, буквально сметая их со своего пути. Однако пора было идти. Шейн встал, и все вокруг него закачалось.

– Кажется, я сейчас отрублюсь.

Сэм большим пальцем указал на проход внутрь:

– Ты ведь не забыл дорогу.

Ноги у Шейна заплетались, заплетался так же и язык.

– Эта загадка не простая, – уходя, пробурчал он под нос.

– Время покажет, – ободряюще крикнул ему вслед Сэм.

Больше Шейн ничего не помнил.

Сесили лежала на своей постели, уставившись ничего не видящими глазами в потолок. Спать она не могла. Остаток дня походил на кошмар.