Дело о трех рубинах - Георгий Персиков

– Болото, – с горечью сказал Родин. – Они все-таки загнали нас.

– Нет! – Мария вцепилась ему в рукав. – Не может быть. Ну посмотрите… Посмотрите, там же твердая почва! Это просто лужа – а там, там можно будет пройти.

– Это болото, – повторил Родин. – Вы же вытаскивали нас с Борисом из такого же, неужели не помните?

Мария упрямо мотнула головой. Конечно же, она помнила – просто не хотела верить. Болото… это значит, что все кончено. Они проиграли.

– Не бойтесь, – Родин успокаивающим жестом положил ей руку на плечо. – Меня дед учил ходить по болотам. Мальчишкой у меня получалось… Может быть, и сейчас все обойдется?

Он быстро огляделся и, заметив подходящее дерево, выломал из него две большие ветки.

– Смотрите, – сунул одну Марии. – Берете слегу вот так и проверяете глубину. Не только воду, но и насколько мягкая почва, понятно?

Очеретина кивнула.

– Так… – наморщил он лоб, припоминая. – Идете… Идете вот так, видите? Как будто скользите. Не ждите, когда встанете на ногу всем весом, шагайте дальше, иначе увязнете. Получается?

– Вроде бы… – робко сказала Мария.

– Тогда давайте, – осторожно подтолкнул ее Родин. – Быстрее, быстрее, они тоже могут уметь ходить по болоту.

Конечно, у Марии выходило не очень, она то и дело оступалась, практически повисая на шесте, да и сам Георгий уже порядком подрастерял навыки, но у их преследователей все было гораздо хуже. Один из них, не рассчитав, на полном скаку ворвался в болото, намереваясь, видимо, нагнать беглецов единым рывком, но лошадь тут же грузно осела. Всадник пытался удержаться, натягивая поводья, но соскользнул с седла и ухнул в топь вниз головой, не успев издать ни звука. Лошадиное ржание было слышно еще минут пять, но и оно вскоре стихло.

– Насилие? – тяжело дыша, повторил Родин. – Бескровно? Вы все еще против?

Мария ничего не ответила, лишь с размаху вогнала шест в топь.

И тут ее посох с громким, подобным выстрелу, треском сломался.

Мария вскрикнула, взмахнула руками в тщетной попытке удержаться на ногах – и упала навзничь. Черная жижа хлюпнула и начала засасывать девушку.

– Без паники! – в ужасе закричал Родин, нащупывая слегой твердую почву. – Я сейчас!

Подобраться к Марии не было никакой возможности – слега то и дело уходила на пол-аршина, а то и больше, в тину, Георгия разом затянуло бы по пояс. Но медлить было нельзя – болото поглотило Очеретину уже по грудь и продолжало неумолимо подбираться к лицу.

– Не надо… – растерянно пробормотала Мария, глядя на безуспешные попытки Родина. – Я как-нибудь сама… попробую…

– Не говорите глупостей! – делано бодро сказал Георгий и сделал шаг вперед. – Все в по…

Первые два шага ему еще дались, хоть и не без труда, но на третий он ухнул вниз, даже не договорив фразу. Болото сыто чавкнуло.

– Все в порядке! – повторил он, с усилием двигаясь вперед, надеясь, что Мария верит ему. – Тут твердо… просто глубоко очень. Немного грязи, но твердо.

– Вас засасывает, – всхлипнула она. – Не врите.

– Ну и ладно, – мрачно сказал он, протянув ей руку. – Хватайтесь.

– Нет, – мотнула она головой.

– Хватайтесь! – повторил он, стараясь, чтобы это прозвучало как можно более зло. – Иначе оба и помрем тут, как дураки. А мы же не дураки, правда?

– Дураки… – грустно сказала Мария. – Не справились… Вылезайте и бегите, Родин, у вас есть задание.

– Не глупите, – он начал злиться по-настоящему.

– Идите, – повторила она. – Таких, как я, – десятки. А Россию сейчас можете спасти только вы.

– Как… же… мне… надоела… – пропыхтел он, с усилием проталкивая свое тело вперед по вязкой жиже, – эта… демагогия…

Он выбросил руки вперед и сгреб вяло сопротивляющуюся Марию. Жижа дошла той уже до подбородка.

– Расслабьтесь, – приказал он и потянул тело Марии на себя. Болото не отпускало добычу.

Родин дернул еще и еще, чувствуя, что еще немного, и сам окончательно и бесповоротно провалится в объятия цепкой тины.

Но тут что-то хлопнуло – и хватка болота ослабла.

– А теперь сами, – приказал он.

Мария, помогая себе руками, цепляясь за него, медленно, вершок за вершком, выползла на сушу.

– Ну, вот и все, – делано небрежно сказал Родин, помогая ей встать. – Ничего страшного. А теперь бежим, пока они нас не обошли вокруг болота.

Он сделал несколько шагов вперед – и тут Мария дико завизжала, так, как не визжала еще никогда.

Родин обернулся, готовый увидеть что угодно – настигшую погоню, внезапно ожившего доктора, свору оскалившихся псов, но Мария всего лишь дрожащими руками тыкала в присосавшихся к ней пиявок. Их было не более десятка – лоснящихся, черных, стремительно раздувающихся от крови.

– Уберите их! – продолжала визжать Мария. – Уберите их сейчас же!

– Нет времени, – попробовал успокоить ее Родин. – Ничего страшного, они сами отвалятся. Они же не ядовитые, они не…

– Уберите! – Мария вцепилась ему в плечо. – Ну, пожалуйста!

Ее трясло от отвращения и страха – в таком состоянии она совершенно не могла продолжать путь.

Негромко чертыхнувшись сквозь зубы, Родин принялся обирать пиявок. Те, охочие до свежей крови, держались крепко, то и дело выскальзывая из мокрых пальцев.

– Вот еще, вот! – показывала Мария.

Последнюю пиявку Родин уже не стал снимать – просто оторвал кусок подола.

– Все? – зло спросил он, жалея о потерянном времени. – Теперь все в порядке?

Мария ничего не ответила. Она стояла, замерев, вперив взгляд во что-то за спиной Родина.

Георгий оглянулся – и тоже замер.

Видимо, загонщиков через топь провели крестьяне, знающие тут все ходы и выходы. Да вот же они – два мужичка в оборванных рубахах и стоптанных сапогах, трясутся на закорках у самых тощих всадников. Собаки не лают – болотная грязь залепила им морды. Но ружья у охотников сухи – и они уже поднимают их…

– Черт! – вскрикнул Родин. – Ваши проклятые пиявки! Мария… ох, черт!

– Бежим! – она потянула его за рукав. – Бежим, нет времени! Не стойте!

Он ошалел от такой наглости, но последовал за ней.

– Вы уверены, что там есть путь? – задыхаясь, выкрикнул он, прислушиваясь, не перезаряжаются ли ружья за спиной.

– Нет… – растерянно охнула она и резко остановилась.

Родин тоже едва успел – ему пришлось даже откинуться назад, чтобы не соскользнуть вниз с внезапно возникшего на их пути края обрыва. Желтый, как топленое масло, крутой глинистый берег уходил вниз на добрый десяток саженей, а там бурлила водоворотами неспокойная река.