Сила присутствия - Александр Афанасьев

В салоне на какое-то время повисло молчание.

– Мы вчетвером?..

– Только так! – перебил полковник. – Если вас это успокоит, скажу, что группа спецназа ГРУ будет в Джелалабаде наготове. Но я не верю в то, что она может быть использована эффективно. В случае открытого боестолкновения нужно будет задействовать не менее чем парашютно-десантный полк с полным снаряжением, чтобы хоть как-то контролировать часть долины. Пакистанцы несколько раз пытались ее зачистить. Они использовали бронетехнику – но все безрезультатно. Спецназ ГРУ может помочь вам оторваться от преследования, но не более того. Нужна именно маленькая группа, которая тихо пройдет к нужному лагерю, без шума вытащит заложников и незаметно уйдет.

Все понимали, что это означает. Провал – верная смерть. Никто не придет им на помощь. Билет в один конец.

– Как мы пойдем? – спросил Винник. – Там что, нет никаких КПП? Один звонок и…

– КПП, конечно, нет, – перебил его полковник. – Чужих там сразу узнают и пришибут. Они даже до первого селения не дойдут. У гор есть глаза. Поэтому идти вам придется в открытую. Да, вы русские, но давно уже приняли ислам и пошли по пути Аллаха. Двоих из вас я поставил в федеральный розыск задним числом. Долина является основным поставщиком опытных террористов во все горячие точки на Ближнем Востоке. Поэтому она как проходной двор. Тут много незнакомых людей, в том числе и европейцев. Будете говорить, что воевали в Сирии, амир послал вас сюда по важным делам. Наметки легенд я вам накидал, дам и литературу, которую вы должны изучить. Ролики по Сирии посмотрите в Интернете, это несложно. Кое-какие данные о том, кто и как там воюет, я приготовил. Выспрашивать там, в долине, не принято. Если вы не привлечете к себе серьезного внимания, то никто проверять вашу легенду не будет. В крайнем случае действуйте понаглее, интересуйтесь сами, почему тот или иной брат слишком озабочен джихадом других. У него нет своего, или что? Еще одно. Посмотри в бардачке.

Винник сунулся туда и нашел там камеру.

– Она настоящая, там карта памяти, изъятая в Сирии. На ней много чего записано. По нашим временам это отличное доказательство, а брат с камерой – второй после амира в джамаате. В случае чего покажете, но это самый край.

– План просто дивный. Это же полный звездец, – заявил татарин.

– А ты не знал, на что подписывался? У нас есть пара дней. В лучшем случае – неделя. Я снял здесь вам виллу, пока поживете там. Каждый день будете ходить на базар. Тритесь в рядах, покупайте одежду, только не привлекайте внимание полиции. Да, вот вам.

Пропуска на федеральные территории представляли собой пластиковые карточки размером с банковские. На каждой из них была цветная фотография, отпечаток большого пальца и длинный код по низу, что позволяло считывать информацию машинным способом. Все слова на картах были написаны на урду, только цифры римские. Кроме пропуска, не нужно было ничего. Он мог служить паспортом и на всей остальной территории Пакистана. Но за границу по нему выехать было нельзя.

Афганистан, Джелалабад

17 февраля 2015 года

Из долины Панджшер генерал Чамаев перебрался в Джелалабад или Джей-бад, как его называли американцы, непривычные к сложным названиям. Тут налицо игра слов. «Bad» – по-английски «плохо». Там и в самом деле очень даже нехорошо. Провинция Нангархар граничит с Пакистаном и буквально кишит террористами. Во времена пребывания наших войск в Афганистане существовала такая присказка: «Если хочешь пулю в зад, поезжай в Джелалабад».

Там Чамаев снял виллу и начал свою игру. Ислам Раппалов теперь стал его агентом. По-другому и быть не могло. Слишком уж неравные силы были у этих людей.

С одной стороны – семидесятилетний агентурщик, которого учили в Высшей школе КГБ мастера своего дела, работавшие еще в НКВД, выступавшие против бандеровцев и лесных братьев. С другой – пацан-кавказец двадцати с небольшим лет. Униженный, опущенный, не имеющий никаких твердых моральных ценностей, дурно воспитанный одинокой женщиной без мужчины.

Конечно же, он согласился. Поверил в то, что джамаат сдал его специально, по договоренности с Мальсаговым, злейшим врагом их семьи. Парень разочаровался в исламе, точнее сказать, в той его версии, которую преподавали в горных медресе. Убивай неверных, и станешь ближе к Аллаху.

Наверное, еще лет пять назад генерал Чамаев не пошел бы на такое. В конце концов, он был кавказцем, сыном гор и своего народа, вовсе не хотел множить зло. Но пять лет многое изменили. Старик видел, что происходило с его родным Кавказом.

На место почитания предков пришла презрительная насмешка. Мол, эти отступники неправильно молятся Аллаху. Лихая удаль сменилась озлобленностью и готовностью совершить любое, самое страшное преступление. Нетерпимость к греху сменило соглашательство с ним, лишь самую малость прикрытое нормами шариата.

Например, в Коране ничего не сказано про наркотики. Если водку пить под крышей, то Аллах этого не увидит. Блудить, оказывается, тоже можно, просто надо называть это иначе.

На место лихих абреков пришли оторванные от корней, озлобленные, часто учившиеся за пределами Кавказа неизвестно чему молодые люди с оловянными глазами, автоматами Калашникова в руках. Они развращали женщин, а потом отправляли их с поясами шахидов в людное место, в том числе и на самом Кавказе.

Где здесь Аллах?

Они набивали пояса смертников болтами, гайками, гвоздями – чтобы разорвало как можно больше людей. Почему Всевышний молча смотрел на это?

Такие люди не интересовались шариатом. Да, они читали Коран, но не пускали Аллаха в душу свою, видели в святой книге только то, что оправдывало их деяния, а все прочее молча отбрасывали в сторону.

Они могли отказаться от своих родителей, от матери. Был случай, когда сын пустил в квартиру бандитов, и они убили его отца. Страшное, еще несколько лет назад просто немыслимое для Кавказа злодеяние.

Они приходили к бизнесменам, чиновникам, говорили им: «Плати на джихад». На самом же деле это было банальное вымогательство, для оправдания которого цинично использовалось имя Всевышнего.

Особым шиком у бандитов считалось, когда с такими вот требованиями к кому-то обращался его брат, сын, племянник, другой родственник. Так люди становились врагами, разрушался институт семьи, рода, основополагающий для Кавказа. Бандиты знали, что творят. Они плодили отщепенцев, которых не признавал ни род, ни семья. Таким одна дорога – на джихад, на смерть, под пули.

Генерал знал, как борцы за веру заманивали в джамааты молодых пацанов. Сначала просто приди посмотреть. Потом – уже там, в лесу – фотография вместе с самыми отпетыми. Вслед за этим парню говорят: «Вставай на джихад, или мы твое фото сольем в ментовку». Все это было так далеко от Аллаха и от истинного джихада, что об этом не стоило даже и говорить.

Исламисты апеллировали к славному опыту борьбы кавказских народов с Россией, но помнили только то, что им было выгодно. Они часто говорили о том, как самоотверженно сражались с русскими солдатами мюриды Шамиля. В то же время эти борцы за веру умалчивали о том, что Шамиль не отрезал головы пленным русским солдатам. Он даже не требовал от них принять ислам, потому что нет принуждения к вере.