Твой смертный грех - Чингиз Абдуллаев

– Ничего страшного. Я же сказал, что все в порядке.

Он вышел, осторожно закрыв за собой дверь, а она уткнулась в подушку и разрыдалась. Если бы ее спросили, почему она плачет, она бы не смогла ответить. Но плакала. А закончив плакать, посмотрела на свой телефон – никакого ответа. В эту ночь она еще трижды просыпалась и трижды смотрела на свой телефон. Но ответных сообщений так и не было. Рано утром она отправила еще одно послание, написав: «Где ты?» – и уже не смогла уснуть, ворочаясь в своей кровати.

После убийства Димарова я уже не мог вернуться обратно в Уфу. Да, собственно, и не хотел. Куда мне возвращаться? В квартиру, где я увидел свою растерзанную мать и своих близких? Снова устроиться охранником в ночном клубе, словно ничего не было? Разве можно дважды входить в одну и ту же реку? Наверное, нельзя. Я не знал, что именно со мной будет, не знал, как мне жить дальше. В двадцать два года все закончилось. Словно оборвалась моя первая жизнь, и мне предстояло все начинать заново.

Так я сидел довольно долго, пока меня не позвали, посадили в машину и отвезли к Ревазу Московскому. На этот раз тот был один, без своих напарников. Он долго испытывающе смотрел на меня, потом разрешил сесть напротив. Мы были вдвоем. Это только в глупых и дешевых фильмах преступный авторитет принимает незнакомого новичка в окружении своих «горилл». В жизни все абсолютно иначе. Настоящего «вора в законе» защищает его титул. Ни один уголовник не посмеет даже подумать о том, что может ударить или тем более убить такого человека. Это означает мгновенный смертный приговор, от которого нет спасения. Тебя достанут даже в американской тюрьме, если ты захочешь там спрятаться. Такие люди, как Реваз, просто неприкасаемые, и никто не посмеет им перечить.

– Мне про тебя многое рассказали, – наконец заговорил он. – Ты, оказывается, служил в спецназе, прошел через горячие точки… Скажи честно: в людей стрелял?

– Приходилось.

– Так я и думал. Потом тебя привезли в Москву, и вы вместе с Тухватом и еще одним его телохранителем попали в засаду, которую вам устроил Димаров. Все правильно?

– Да.

– В засаде были мои люди, – сообщил Реваз, – хорошие ребята, проверенные. От них просто так уйти было нельзя. А ты ушел, да еще и убил одного из них и ранил другого.

– Это не я убивал, а другой телохранитель Тухвата. Я только уходил…

– Значит, ты очень везучий. Там было четверо парней с автоматами, и еще человек десять стояли в оцеплении. А ты ушел живым и без единой царапины. И тебя там не смогли найти.

– Я поехал обратно в аэропорт, потому что никого не знал в Москве.

– Значит, ты везучий, – задумчиво повторил Реваз.

Я молчал. Согласиться с ним, и он прикажет порезать меня на куски, опровергая мою везучесть. Не соглашаться, и он снова прикажет меня разрезать, чтобы подтвердить мое несогласие. Я видел, что они сделали с Димаровым, и не хотел его участи. Но я не боялся. В тот момент у меня внутри был только пепел, и ничего больше.

– И еще ты убил другого моего человека, который пришел с напарником к семье Шершенских, чтобы узнать, где ты находишься, – продолжал Реваз. – Или там тоже стрелял твой товарищ?

– Нет. Стрелял я. Они вошли к пожилым людям и начали их мучить. Я ударил первого и хотел нейтрализовать второго. Но он вытащил старика и приставил нож к его горлу, приказав мне положить пистолет на пол.

– А ты отказался? – уточнил Реваз.

– Да. Я выстрелил ему прямо в лоб и убил его.

Меня могла спасти только предельная честность, ведь наверняка Реваз все знал. Он удовлетворенно кивнул.

– Значит, ты еще и благородный человек, не сбежал, а полез выручать стариков, которые к тебе не имели никакого отношения. Почему ты туда полез? Ты уже заранее знал, что там будут мои люди?

– Знал. Они жили на первом этаже, и я все видел через занавеску.

– И все равно пошел?

– Мне было жалко стариков, они ни в чем не виноваты.

– А потом ты выследил Димарова?

– Да. Но он сбежал.

– Как это произошло?

– Мы стояли на лестнице, и он толкнул на меня бабушку с внуком. Пока я пытался удержать старую женщину, он сбежал.

– И, приехав со своими людьми в Уфу, перебил твою семью? – жестко произнес Реваз.

– Да. – Я опустил голову и незаметно вздохнул.

– Детей задушил, – словно размышляя, продолжал Реваз. – Сволочь, он и есть сволочь. Я тебе скажу, что я вот этой рукой шесть человек лично убил, – он показал мне свою большую ладонь, – и не жалею, что убил. Некоторые были моими врагами, некоторые – жертвами. Но маленьких детей я никогда не трогал, и старух тоже не убивал. И никого не насиловал. Есть преступления, за которые нормальному мужчине всегда бывает стыдно. Сволочь, который может ограбить своих товарищей, готов на любое преступление, чтобы скрыть свой постыдный поступок.

Он замолчал и молчал довольно долго. Я поднял голову и посмотрел на него. Его глуховатый голос с типично грузинским акцентом вызывал у меня в душе какой-то гулкий звон. Наверное, так боялись Сталина, когда он говорил на хорошем русском языке с грузинским акцентом. В этом было нечто мистическое.

– И ты не поехал обратно в Москву, – напомнил Реваз, – а пошел искать хромого Габдуллу. Откуда ты знал, что он был нашим «смотрящим» по Башкирии?

– Я работал в ночном клубе, а там всегда говорили, что любой спор может разрешить только он, поэтому и захотел его увидеть. Я понимал, что Димаров нарочно вырезал мою семью, чтобы я сразу бросился в Москву его искать. Но я знал, что он устроит засаду. Он был на меня обижен и хотел меня убить, чтобы я никому не рассказал о его подлости.

– Сам догадался насчет денег?

– Да.

– И насчет Габдуллы тоже сам?

– Да.

– Значит, ты еще и сообразительный, – вздохнул Реваз, – сколько у тебя достоинств… Но нас ты подвел. Хотел обмануть, дал слово Димарову его отпустить… Ты разве не подумал, что мы будем слушать твой разговор с этим иудой?

– Я в тот момент ничего не думал. Знал, что вам нужно найти деньги. Мне было противно его трогать. Если бы он дрался или оборонялся, тогда другое дело. А так, он висел, как свинья, готовая для раздела, и мне стало противно.

– И ты обещал его отпустить.

– Мне нужно было доказать свою версию. Я считал, что важнее всего найти ваши деньги.

– Правильно считал, иначе мы бы тебя туда подвесили. Только деньги не всегда самое главное. Это сейчас все бегают, суетятся, думают, что можно на деньги все купить – счастье, хорошую жизнь, красивую жену, здоровых детей. Все, без исключения. А я точно знаю, что деньги не самое главное. У твоего Димарова не было шансов остаться в живых, даже если бы он сдал тебе весь золотой запас Америки. Мы должны были его убить, чтобы все понимали – деньги не самое главное, есть вещи поважнее. Нельзя предавать товарищей, нельзя подставлять друзей, нельзя обманывать напарников. Ты меня понимаешь?