Мечты серой мыши - Анна Михалева

— Мне тут делать нечего. Самолет в Москву через неделю. Наверное, съезжу в Рим.

— Вы прекрасно говорите по-итальянски, — он усадил меня в полицейскую машину. Сам сел за руль.

— Работа, — объяснила я и улыбнулась, решив украсить скорбную действительность. — Но мне нравится говорить на вашем языке. Не речь, а музыка.

— О, прекрасно сказано, — восхитился он от имени всего населения Италии. Потом посерьезнел: — Видите ли, следствие не закончено, и нам может понадобиться, гм… поговорить с вами еще раз. Всякое, знаете ли, бывает. Не затруднит ли вас информировать меня о вашем местонахождении вот по этому телефону?

Он протянул мне визитку.

— Конечно, — согласилась я.

До сих пор не понимаю, что меня дернуло выгораживать моих нерадивых спутников и скрывать от симпатичного лейтенанта правду. Почему я пренебрегла помощью того, кто реально мог мне ее оказать? О чем я думала в тот момент?

* * *

Распрощавшись с милейшим итальянским полицейским, я первым делом направилась к стойке портье, чтобы убедиться в подлости своего кавалера. Сидит небось в номере, дожидается. Однако ключ от нашей комнаты был на месте, то есть в надлежащей ячейке. Пока я переминалась с ноги на ногу в лифте, в голову мне лезли неприятные воспоминания. Перед глазами стояла физиономия ныне покойного Кокселя. Уши щекотал его шепот.

Война ангелов… ну, это, допустим, бред. Спишем это на шок от созерцания испачканного соусом собственного галстука. Еще он говорил, что меня хотят втянуть в какую-то ужасную историю. Отлично. Учитывая события последних недель, я и так уже по уши завязла в ужасных историях. И что? Коксель просил не позволять каким-то «им» это делать? Каким образом мне не позволять втягивать меня в историю? Если бы я хоть знала, кто меня втягивает, разумеется, я бы не позволила. А так, людей одного за другим убивают чуть ли не на моих глазах. И те испускают душу с сообщением о войне ангелов на устах. Жуть! «Если что-нибудь случится…» В общем-то уже случилось. И именно с Кокселем. Что он в таком случае советовал? «Спросите Исаака в кафе на площади Святого Марка». Веселенькое дело! Площадей Святого Марка в Италии больше, чем улиц Ленина в России. Какую конкретно площадь он имел в виду? Первая скрипка в кафе на площади Святого Марка. Ха! Я представила, как некий пожилой еврей сидит за столиком и держит в руках скрипку, на которой белой краской намалевана римская цифра I.

— Площадь Святого Марка — это площадь Святого Марка, — неожиданно подал голос лифтер.

Я чуть не подскочила на месте. Удержало меня одно: как-то в детстве я провела эксперимент, подпрыгнув в лифте. Эксперимент удался. Ну, в том смысле, что лифт остановился и я просидела в замкнутом пространстве добрых три часа, потому что у аварийной службы был какой-то субботник по очистке парковых территорий. Так что с тех пор я в лифте не прыгаю, даже если на мои мысли мне ни с того ни сего отвечает лифтер по-итальянски.

Когда я отдышалась, то оглядела его с ног до головы. Парень как парень. Обычный низкорослый итальянец с глазами-маслинами. Он улыбнулся и пояснил:

— Площадь Святого Марка — это в Венеции. Только о ней говорят без уточнения города. О ней знают все.

Я решила, что, сама того не желая, размышляла вслух, и не стала акцентировать на этом внимание.

— Спасибо, — я улыбнулась ему. — И часто там бывает Исаак — первая скрипка?

Он поднял брови:

— Всегда.

— Неужели?!

— Большой оркестр в кафе «Флориан» просто не может существовать без первой скрипки.

— Ух ты! — сбившись на русский, выдохнула я и покраснела.

«Господи! Нельзя быть такой дремучей!»

Разумеется, всему миру известно кафе «Флориан», где чашечка кофе за столиком стоит порядка пяти долларов в пересчете с местных лир. Там играет огромный оркестр. Сама не слыхала, но в каждом путеводителе по Италии о нем текста — на целую страницу.

— Кроме того, на площади Святого Марка находится Дворец дожей, Колокольня, на которой Леонардо да Винчи установил свой первый телескоп, и, конечно же, целая армия голубей. Знаете, как появились голуби в Венеции?

Я почувствовала себя на экскурсии. Спасла меня техника. Двери лифта бесшумно разъехались, и я, облегченно вздохнув, вылетела на свободу.

— Это очень интересная история, связанная с Россией, — отчаянно затараторил лифтер, которому очень не хотелось терять слушателя, перед которым в кои-то веки ему удалось блеснуть своими познаниями.

— Ничего-ничего, я завтра вниз поеду, — заверила я его и понеслась к своему номеру, чтобы он не вздумал увязаться за мной со своими рассказами.

* * *

Вы когда-нибудь смотрели дешевый американский боевик? Не может быть, чтобы не смотрели. Каждый российский гражданин, у которого есть телевизор, непременно смотрел дешевый американский боевик. Без этого не прожить в нашей стране. Помните сцену, которая обязательно присутствует в произведениях подобного рода: когда героиня возвращается в свое жилище, открывает дверь и замирает на пороге в немом ужасе, потому что понимает, что ее жилище кто-то вывернул наизнанку и хорошенько встряхнул. Иными словами, в ее отсутствие произвели дотошный обыск, основной задачей которого было перемешать все вещи в помещении до состояния первобытного хаоса. Вспомнили?

Так вот, ничего подобного в комнатах нашего с Ильей номера не наблюдалось. Хотя именно этого я почему-то ожидала. Я даже специально застыла на пороге, открыв рот, чтобы крикнуть что-нибудь типа: «Мама миа!» И обломалась, потому что номер выглядел абсолютно нетронутым. Я испытала разочарование. Ну согласитесь, мне после шептаний про войну ангелов, трупа в телефонной будке, ритуальных шнурков, обморока и общения с полицией это простительно. В конце концов, перевернутый номер был бы превосходной финальной точкой трудного дня.

Немного справившись с чувствами, я шагнула в комнату. На меня вдруг накатила такая усталость, что я решила немедленно лечь в постель. Я поплелась в спальню, включила свет… И вот тут мне все-таки удалось крикнуть: «Мама миа!», да с такой искренней силой, что чуть люстра не обрушилась.

— Тише, прошу вас! — сидящий в кресле господин в коричневом костюме мне приветливо улыбнулся.

Я схватилась за косяк, чтобы не свалиться. У господина была неприятная внешность, а его лицо украшал уродливый шрам через всю правую щеку.

— Ап, ап, ап! — я хватала ртом воздух, сильно подозревая, что в скором времени встречусь с обувщиком Кокселем.

Господин поднялся и пошел на меня. Я дернулась было к выходу, но ноги мои подкосились, и я рухнула, больно ударившись лодыжкой.

Пока я стонала и корчилась на ковре, он приблизился. Увидав блестящие носки его ботинок у своего носа, я начала судорожно соображать, что скажу при встрече на небесах гаду Боккаччо, а заодно и своему папочке, которые втянули меня в столь неприятную передрягу.