Мост через бездну. Мистики и гуманисты - Паола Волкова

Также Босх был назван основоположником такого направления в искусстве и литературе, как абсурд. XX век признал его великим своим пророком и предтечей, этого забытого эпохой Возрождения мастера, который предупреждал об опасности. Они даже писали послания папам, известно, что есть семь посланий папам с предупреждением об опасности. Но ведь никто никогда не слушает. Мало того, что никто никогда не слушает, очень быстро и забывают. Его забыли. Тех, кто жужжит над ухом противно, помнить не надо, потому что внутренний комфорт – превыше всего. А Иероним Босх, конечно, явление в искусстве, большой художник, мастер кисти, создатель уникального языка, великая загадка, великая тайна. Но Иероним Босх как автор послания перед нами предстает еще не полностью раскрытым, до сих пор его не дешифровали.

И последнее, о чем следует сказать. Готовится справочник, посвященный работам Босха. К примеру, какое количество растений им написано на всех его картинах. Какое количество предметов изображено им, что входит в этот предметный мир. Вот, например, «Корабль дураков»: один и тот же кувшин – в каких разнообразных позициях этот кувшин нам предъявлен. И каждый раз он имеет свой смысл. Перевернутый кувшин – один смысл, лежащий кувшин – другой смысл. Пустой кувшин. А воронки на голове? Воронки, через которые цедили масло и вино, он надевает всем на головы. Это символ пустоты. Воронка – это пустота. Через воронку все проскакивает. Эти ложки, которыми они все загребают, туфли и язык обуви – все эти символы и аллегории. Количество кухонной утвари, бытовой утвари, технических приспособлений, одежды, знаков… Сколько сортов и пород деревьев он изобразил. Вот «Сад наслаждений», левая створка, где сотворение человека – там они стоят под каучуковым деревом. Но Босх изображает еще вьюнок, который на этом каучуковом дереве. А животные? Ведь в той же самой створке Адама и Евы наверху динозавры. Еще кабаны, белые медведи, верблюды. Сколько пород лошадей!

Есть три художника, по которым можно судить об уровне образования людей того времени, о том, что они знали: это Леонардо, это Дюрер и это Иероним Босх. По ним понятно, что знали люди того времени о мире, о земном шаре. И буддизм у него есть, и жители черного континента – все можно найти. Это художники, которые составляют свое послание. Они это послание отправляют, независимо от того, можем мы его в бутылке найти и прочитать или нет. Но никогда оно не может быть не основательным. Оно всегда должно иметь в себе некий шампур, на который все нанизывается – главную идею и очень большое количество доказательств, которые заключаются в самопознании и миропознании.

Альбрехт Дюрер – немецкий художник эпохи Возрождения, чье имя равно имени Леонардо да Винчи по своей значительности, чье имя равно слову «гениальность», воплощение абсолютной человеческой гениальности, чье имя знают все, даже те, кто очень мало интересуется искусством.

Альбрехт Дюрер родился в городе Нюрнберге в 1471 году, и до сих пор на торговой площади в Нюрнберге стоит дом Альбрехта Дюрера, и сохранена вся обстановка этого дома – все-все, что касается образа и личности этого человека, художника, ученого, очень таинственного, до сих пор не до конца нами и миром понятого. И до сих пор нет ни одной монографии, которая приоткрыла бы нам тайну, а впрочем, может быть, тайна гениальности и должна оставаться тайной.

Современники всерьез считали Дюрера доктором Фаустусом. Они называли его «мастер Дюрер», но и вслух, и шепотом очень часто сопрягали его имя с образом великого ученого и мага доктора Фаустуса, легенды о котором были очень распространены в Европе, особенно на его родине, в Германии.

Мы не можем рассказать сегодня о том, какими научными исследованиями он занимался, каким он был врачом, как сам себе он поставил диагноз в смертельной своей болезни. Мы не можем рассказать, как он занимался оптикой, астрономией, биологией, анатомией. Собственно говоря, он и Леонардо да Винчи шли всегда параллельно в своих интересах.

Время это было очень необычное, напряженное до бесконечности, вовсе не спокойное, чреватое социальными взрывами, началом Реформации в Германии. В неспокойное время жили эти люди, и жизнь их не была спокойной. И очень трудно сказать о том, как стимулировала раскаленная атмосфера Европы жизнь и энергетику этих людей.

Альбрехт Дюрер. Меланхолия. 1514. Гравюрный кабине, Берлин

Остановимся на одном произведении Дюрера, которое чаще всего сопрягается с его именем, как «Джоконда» с именем Леонардо. Остановимся на одной его гравюре, которая называется «Меланхолия» и которая очень часто репродуцируется, мы ее зрительно, во всяком случае, знаем.

В технике, которая называется «резцовые гравюры на меди», Альбрехт Дюрер выполнил четыре работы. Он выполнил их все последовательно, примерно в одно и то же время. В 1513 году – «Рыцарь, дьявол и смерть». Когда их показывают, почему-то считается, что «Рыцарь, дьявол и смерть» более поздняя, хотя это самая ранняя его резцовая гравюра. Он выполнил гравюру «Блаженный Иероним» и гравюру «Меланхолия», о которой пойдет речь.

Почему именно «Меланхолия» из этих четырех гравюр? «Носорог» – это замечательный космический образ, но это техническая гравюра. Плавинский говорит, это структурный символизм. Вообще, по отношению к Дюреру это правильно. Это современный термин, но это очень правильно: он весь структурален и символичен. В качестве главной темы эта гравюра не годится. «Рыцарь, дьявол и смерть» – эту гравюру никто не знает. Мы видим только техническое ее содержание, а ее глубинное, духовное содержание может быть как очень простым, так и недосягаемо сложным. Потому что там еще есть образ собаки, лошади. Это вообще астрологическое сочетание. Там много аспектов, которых мы не понимаем. А «Блаженный Иероним» – гравюра биографическая, тоже техническая и бытовая.

Что касается «Меланхолии», то это не просто гравюра, которая может быть одной из высших точек формирования особого дюреровского стиля: сочетание колоссального опыта, труда, немыслимых технических вещей, открытий, которых мы до конца даже не можем назвать. Но, конечно, самое главное – это рассказ, очень многогранный: он и о том, что такое человеческая гениальность, что такое аспекты человеческой гениальности, безграничность и самим человеком поставленные ограничения. И точность. Никакой приблизительности. Точность, аргументированность и опыт.

Но прежде всего надо коснуться совсем необычного вопроса. Это вопрос не о графике Дюрера и не о содержании его гравюры «Меланхолия», а о технике. Самое интересное – это техника мастерства. Когда рассматриваешь его гравюры, резцовые гравюры на меди, об одной из которых пойдет речь, или резцовые гравюры на твердых породах дерева, как его цикл «Апокалипсис», прежде всего, удивляет невероятное техническое совершенство Дюрера. Уже сама по себе техника исполнения этих работ является фактом абсолютно беспрецедентным. В этой технике уже давным-давно никто не работает. Она, можно сказать, ушла вместе с ним.