Ранчо - Даниэла Стил

– Собственно, нет. Это могло бы произойти, но мы неговорили об этом. Он уже был женат и имел детей. А я слишком увлекласьсозданием собственной практики. У меня были два врача-партнера, но потом я отних ушла. Брак никогда меня не привлекал, как и длительная связь. Мы частовиделись, были близки, но не жили вместе, пока он не оказался на пороге смерти.Тогда я на три месяца прервала работу, чтобы за ним ухаживать. Вот такаягрустная история.

Судя по ее виду, она сумела примириться со случившимся. Речьее звучала серьезно, но не скорбно. Со времени смерти любимого утекло многоводы. Иногда она встречалась с его детьми, но близости между ними не было.Только после появления Джейд она наконец поняла, какая это радость – иметьдетей. Сэм просил подробнее рассказать о малышке. Матери Джейд былодевятнадцать лет, мужа у нее не было, желания воспитывать ребенка – тоже.Узнав, что ребенок родился от азиата, семья отказала ей в приюте.

– Это – величайшее событие в моей жизни, – призналасьЗоя, после чего перевела разговор на него. – А ты? – Она знала, что, работая вЧикаго, он был короткое время женат. – Что стало с твоим браком? – Во времярезидентуры они потеряли друг друга из виду. В Сан-Франциско Сэм приехал ужеразведенным и предпочитал об этом не говорить, тем более что им с Зоей нечастодоводилось вести такие откровенные беседы, как сейчас.

– Женитьба длилась два отвратительных года – столькоже, сколько резидентура, – ответил он, погружаясь в воспоминания. – Бедняжка,она меня почти не видела! Сама знаешь, как это бывает. Ей это не моглонравиться. Она поклялась, что никогда больше не свяжется с врачом. Но чтоподелать – генетическая предрасположенность! Ее отец – известный хирург вГросс-Пойнте, брат – спортивный врач в Чикаго, а после меня она вышла замуж запластического хирурга. Она родила троих детей, живет в Милуоки и, кажется,вполне счастлива. Я не видел ее уже много лет. Приехав в Калифорнию,познакомился с одной женщиной и прожил с ней не один год, но ни я, ни она непроявляли интереса к браку. У обоих за плечами неудачный опыт, и оба не былиготовы его повторить. Честно говоря, ты чем-то на нее похожа. Она тоже святая,как ты. Ей всегда хотелось совершить что-нибудь незаурядное, и она подбиваламеня. И в конце концов своего добилась – стала медицинской сестрой в лепрозориив Ботсване. – Зоя кое-что слыхала об этой героине, еще до того, как Сэм стал ейпомогать. Встретиться с ней Зое не довелось. – Но я за ней не последовал.

– Вот это да! Серьезный поступок! – Зоя восхищеннопосмотрела на него. История вызвала у нее неподдельный интерес. – Неужели онане смогла тебя уговорить к ней присоединиться? – Зоя усматривала в этомсоблазн, но Сэм явно придерживался иного мнения. Он в ужасе затряс головой.

– Еще чего! – И усмехнулся. – Я очень ее любил, затоненавидел и ненавижу змей и паразитов. Я никогда не был бойскаутом и отношусь кпоходной жизни и к спальным мешкам как к изобретениям инквизиции. Я не создандля служения человечеству посреди джунглей. Мне подавай удобную постель,вкусную еду, уютный ресторан, бокал вина. Самая дикая чащоба, какую якогда-либо видел, – это парк Голден-гейт. Рэйчел приезжает сюда раз в год. Япо-прежнему люблю ее, но мы теперь только друзья. Она живет с директоромлепрозория, у них ребенок; Она обожает Африку и твердит, что я многое потерял.

– Что не имеешь детей или что живешь здесь? – спросилаЗоя со смехом. Рассказ Сэма ее увлек.

– То и другое. Она говорит, что никогда не расстанетсяс Африкой. Я бы не был так категоричен: мало ли что выкинут тамошние политики!В общем, все это не для меня. Она очень славная и достойна восхищения. Онауехала пять лет назад. Время бежит слишком быстро. Мне уже сорок шесть.Наверное, я просто забыл жениться.

– Я тоже! – подхватила она со смехом. – Раньше мне недавали об этом забыть родители, но теперь они умерли, и меня больше некомутеребить, – Главное – она теперь знала, что уже не выйдет замуж.

Сэм, поведав о своей жизни, осмелел:

– А доктор Франклин? – Как он ни боялся задать ей этотвопрос, любопытство пересилило. Она определенно не пыталась подманивать мужчин,и ему хотелось узнать, почему: из-за доктора Франклина или кого-то еще, емунезнакомого? Трудно поверить, чтобы такая женщина, как Зоя, зациклилась толькона работе и ребенке.

– При чем тут Дик? – искренне удивилась Зоя. – Мыхорошие друзья, и только. Он интересный человек.

Сэм не желал довольствоваться этим и искал в ее глазах болееискреннего ответа.

– А ты не очень откровенна.

– Что вам, собственно, хочется выведать, доктор Уорнер?Серьезна ли эта связь? Нет. Если на то пошло, я уже перестала с нимвстречаться. Больше ни с кем не встречаюсь и не собираюсь менять своиустановки.

Решительность, с которой она произнесла эти слова,показалась ему удивительной. Пока что он не разобрался, где зарыта собака, норешил поднажать:

– Собираешься в монастырь? Или настолько ценишьсвободу?

Она усмехнулась. Это новый для нее поворот. Ей следоваломногое почерпнуть у пациентов. Как поступают в подобных случаях они? Чтоговорят? Она знала, что многие заранее предупреждают потенциальных партнеров,что больны СПИДом, но лично у нее не поворачивался язык сказать об этом. Ейпросто хотелось одиночества, спокойной жизни с Джейд. Если бы в момент, когдаэто произошло, у нее кто-то был, ситуация стала бы иной, но раз никого неоказалось, она не собиралась распахивать двери.

– У меня нет времени для близких отношений, – простоответила она.

Он удивился еще больше. Ответ прозвучал, как приговор, чтошло вразрез с ее характером. Невыносимо думать, что такая теплая, милая женщинаотказывается от мужчин.

Сэм не собирался отступать:

– Ты хочешь сказать, что сознательно приняла такоерешение? В твоем-то возрасте? – Вот ужас!

– Вроде того.

Она действительно приняла такое решение, но не хотела егопосвящать в причины. Разговор становился опасным. Однако Сэм упорно гнул свое.

– Я уже никому ничего не могу дать, Сэм. Я слишкомзанята работой и дочерью. – Она произнесла это извиняющимся тоном, и Сэмпочувствовал, что она говорит правду.

– Глупости, Зоя! Напрасно ты вбила это себе в голову. Жизнь– не только работа и ребенок. – Откуда такое стремление к одиночеству? Неужелиона оплакивает старую любовь? Вряд ли, иначе не стала бы встречаться с ДикомФранклином. Тогда чем вызвано это самоограничение? Почему она прячется? Ему неверилось, что все объясняется полной сосредоточенностью на ребенке и работе. –Ты еще молодая женщина, Зоя, – грозно произнес он. – Зачем тебе так замыкаться?Подумай хорошенько! – Глядя на нее и понимая, чтоона не ломается, а говоритсерьезно, он испытывал чувство личной потери. Она же, несмотря на свою улыбку,не собиралась отступать.

– Ты рассуждаешь, как мой отец. Он твердил, что слишкомобразованные женщины отпугивают мужчин и что я сделала огромную ошибку,поступив в Стэнфорд. Колледж – еще куда ни шло, но медицинский факультет зря.Раз меня так влечет медицина, надо было выучиться на медсестру. Заодносэкономила бы ему деньги.