Искатель приключений - Ксавье Монтепен

– Мы у» Лионской Гостиницы». добрая госпожа.

Жанна вышла.

– Вот вам, друг мой, за труды, – сказала она, подавая носильщику золотую монету.

Носильщик сначала думал, что получил франк, но увидев при свете фонарей портшеза блеск золота, рассыпался в благодарностях и спросил:

– Ваше сиятельство оставите нас?

– Да, – отвечала Жанна, – подождите меня на этом месте, я сейчас вернусь и возьму вас.

И она пошла в гостиницу.

– Посмотри-ка, – сказал тогда первый носильщик своему товарищу. – Я побьюсь об заклад, что это знатная дама, которая наставляет своему мужу… понимаешь, что?..

– Да, – отвечал второй, – и я даже думаю, что это какая-нибудь герцогиня.

– Во всяком случае, мы должны благословлять судьбу, которая послала нам такой славный заработок.

Между тем Жанна вошла в гостиницу. В этот вечер у привратника было большое собрание. Цербер гостиницы угощал нескольких знатных особ, среди них и Жана Каррэ, лакея Антонии. Гости усердно поглощали жирное пирожное, орошая его горячим подслащенным вином, приправленным корицей и гвоздикой.

Жанна робко постучалась в окно. Привратник, осушавший в эту минуту свой стакан, быстро повернул голову. Вино попало ему не в то горло и он сильно закашлялся. С досады, он сердито отворил окно и спросил тоном раздразненной мартышки:

– Что вам нужно?

– Здесь живет синьора Антония Верди? – спросила Жанна.

– Здесь, – отвечал привратник.

– Я желаю ее видеть.

– Нельзя.

– Почему?

– Потому что ее нет дома.

– Это правда?

– Когда я говорю что-нибудь о моих жильцах, – заворчал привратник, – кто смеет мне не верить!..

И он хотел уже закрыть окно, но Жанна остановила его.

– Знаете вы, в котором часу вернется эта дама?

– Нет. Мои жильцы не дают мне отчета…

– Я, однако, должна ее видеть! – прошептала Жанна. – Должна!

– Ну так приходите в другой раз, – буркнул привратник.

И он вернулся на свое место и к своему стакану.

«Я подожду, – подумала Жанна, – подожду на улице».

В ту минуту, когда она выходила за ворота, на улице послышался стук кареты, которая остановилась перед гостиницей.

Два лакея с факелами освещали дорогу молодой женщине в черном платье, лицо которой исчезало под кружевами ее головного убора. Эта женщина шла под руку с мужчиной высокого роста и дерзкого вида.

– Виконт, – говорила молодая женщина, – прошу вас, сядьте в карету…

– Зачем, позвольте спросить, моя красавица?

– Вы устанете…

– Полноте!.. Разве я устаю когда-нибудь?

– К чему такая неосторожность! Я теперь дома и могу дойти одна.

– Нет, черт побери! Я хочу проводить вас до вашей двери и не подарю вам ни одной ступени.

– Подумайте, виконт, как вы должны быть еще слабы!..

Виконт протянул вперед правую руку и посмотрел на нее с самодовольным видом, потом продолжал:

– Слаб?! Какая славная шутка! Да я убью быка одним ударом!..

– Однако, ваша рана…

– Совершенно закрылась; это подействовало на меня как кровопускание, и мне еще стало лучше. Не беспокойтесь же, милая Антония.

Спутник молодой женщины произнес это имя в ту минуту, когда он и дама в черном платье находились в трех шагах от Жанны, которая, говоря с привратником, подняла капюшон и потому лицо ее было открыто. Господин, которого Антония называла виконтом, взглянул мимоходом на Жанну и невольным жестом выразил свой восторг; но, не имея возможности оставить руку своей дамы, он продолжал идти, оборачиваясь по пути.

Из слов, слышанных ею, Жанна поняла, что дама в черном и была Антонией Верди. Она подождала с минуту, потом подошла к комнатке привратника во второй раз и постучалась в окно. Жана Каррэ уже не было в числе гостей привратника; возвращение Антонии заставило его поспешить домой.

– Опять вы! – вскричал, с видом еще более сердитым, «амфитрион»[1], некстати оторванный от любезного ему стакана.

– Скажите, дама, которая сейчас приехала, это не синьора Антония Верди? – спросила Жанна.

– Она.

– Я уже сказала вам, что желаю с ней поговорить.

– Говорите. Разве я вам мешаю?

– Где ее квартира?

– Первая дверь по этой лестнице.

Жанна вошла на лестницу и на половине ее встретила виконта. Лакеи шли уже не впереди, а позади него. Вместо того, чтобы посторониться и пропустить Жанну, как сделал бы всякий человек, принадлежащий к хорошему обществу, он загородил ей дорогу, со словами:

– Так как случай сталкивает нас во второй раз, то вы заплатите мне дань поцелуем… Этой данью обязаны мне все хорошенькие женщины, а так как вы вдвое лучше всякой хорошенькой, то и заплатите ее два раза…

И, присоединяя действие к словам, дерзкий протянул обе руки, чтобы обнять стройный и гибкий стан Жанны. Молодая женщина вскрикнула и отступила назад, чтобы избегнуть объятий нахала. Нападение впрочем не возобновилось. Виконт расхохотался.

– Ха-ха-ха! Какая жеманница! – вскричал он с сардоническим видом. – Тем хуже, черт побери! тем хуже! Послушайте, моя милая, жеманство приносит счастье только дурнушкам… Впрочем, будьте спокойны, идите, я уступаю место вашей добродетели!..

Виконт в самом деле быстро сошел с лестницы, и Жанна бледная от волнения и страха, поспешила войти на первый этаж. На площадке была только одна дверь. Жанна трепещущей рукой схватилась за шнурок колокольчика и слабо дернула его. Жан Каррэ отворил дверь, узнал ее и сказал:

– А! Это вы? Я уже говорил синьоре, что вы спрашивали ее, но она приказала отвечать, что никого не принимает сегодня…

– Пожалуйста, скажите своей госпоже, – прошептала Жанна, – что с ней желает говорить мадам де ла Транблэ…

– Я ничего не могу сказать ей, – отвечал лакей, – потому что она заперлась в своей комнате, и теперь загорись дом, так до нее не доберешься… Советую вам прийти в другой раз…

Жанна потупила голову и возвратилась. Она почти обрадовалась, что поступок ее не имел никакого результата. Ее лихорадочное раздражение прекратилось, и она признавалась себе, что если бы увидала Антонию Верди, то не нашлась бы, что и сказать ей. Мысль о скандальной сцене не могла прийти Жанне в голову, а по гордости своего характера она не позволила бы себе смиренно просить другую женщину возвратить ей сердце мужа. Она уже сошла несколько ступеней, как вдруг Жан Каррэ остановил ее. Жанна повернула голову.