Бытие - Дэвид Брин

3) Или нужно сочетание того и другого? Представим себе будущее, в котором симбиоз считается естественным. Легко – как приучить носить одежду. А вдруг, вместо того чтобы оставить нас позади как вялых, глупых, примитивных предков, они станут нами? А мы ими? Этот тип слияния симбионтов бесчисленные дешевые фантастические романы представляют отвратительным. Целое гораздо меньше своих неуклюжих волочащих ноги частей. Но что, если такая связь – единственная возможность для нас остаться в игре?

Зачем предполагать худшее? Нельзя ли получить преимущества – например, мгновенную обработку информации, – не утратив то, что мы считаем наиболее ценным в человеческом существе? Плоть. Эстетику. Интуицию. Индивидуальность. Эксцентричность. Любовь.

Что в том пользы машинам? Зачем им беречь связь с медлительными организмами из плоти? Что ж, подумайте. Млекопитающие, приматы, а потом гоминиды в последние пятьдесят миллионов лет слой за слоем наращивали мозг, покрывая рыбообразный мозжечок новыми слоями коры. Добавляли новые способности, не теряя старых. Логика не изгнала чувства. Способность заглядывать вперед не уничтожила память. Новое и старое действуют вместе. Представьте себе добавление киберпротеза к нашему уже мощному мозгу, своего рода неонеокору, способную к быстрой обработке информации, к рассудительности, к восприятию – в то время как старые отделы мозга сохраняют свои функции.

Какую лепту может внести доброе старое человечество? Как насчет единственной способности, которая свойственна всем людям? Живые существа проявляют ее уже пятьдесят миллионов лет, и люди тут не знают себе равных.

Хотеть. Стремиться. Желать.

Дж. Б. Бернал называет это самой сильной способностью из известных. Устанавливать цели и притязания. Мечты, которыми проверяется любая способность достигать. То, что два поколения назад, когда появились нужные инструменты, привело нас на Луну. То, что построило Вегас. Чистое, неудержимое желание.

Желать – вот в чем мы лучшие! А машины этого не могут. Но вместе с нами, присоединившись к нам, они обретут желания, которые невозможно удовлетворить. Более того, если они отдадут нам именно эту работу – быть на страже желаний, – разве мы сможем возразить?

В этой череде потребностей и желаний – их сомнений и мечтаний – мы узнаем наших усовершенствованных потомков. Даже если возросшая сила уподобит их богам.

«Поколение блэкджека»

На деревянной коробке была надпись на французском. Это Пэнь Сянбин узнал, тщательно очистив маленькую медную пластинку, а потом скопировав каждую букву на простой учебный планшет.

«Найдено во время раскопок в Хараппе, в 1926 году», – заблестел перевод на усовершенствованном пиньине. – Заражено демонами. Держать в темноте».

Конечно, это ерунда. Предыдущий владелец светящегося реликта – олигарх, производитель роботов; вряд ли он мог отдавать дань суевериям. Мейлин восприняла предостережение с испугом, завернув изрытое ямками яйцо в темную ткань, но Бин решил, что дело просто в плохом переводе.

Должно быть, виноват планшет – одно из немногих технических устройств, которое они прихватили на свой участок под самой морской стеной Нового Шанхая. Предназначенный для детей из бедных семейств, этот прибор много лет служил престарелым пациентам в чунцинском хосписе, пока Мейлин не забрала его, когда уволилась оттуда. Дешевый и устаревший, он даже не числился в списке украденного, и они по-прежнему могли входить с его помощью во Всемирную сеть на первичном бесплатном уровне. Вполне достаточно для пары почти без образования и с интересами, ограниченными выживанием.

– Я уверена, на следующий год, когда маленький Сяоен достаточно подрастет, чтобы мы его зарегистрировали, государство выделит нам что-нибудь получше, – говорила Мейлин, когда Бин жаловался на медленное соединение и поцарапанный экран. – Это они должны обеспечить. Основы образования. Так записано в Великом Договоре.

Сянбин сомневался. Щедрые обещания дают, чтобы бедные их помнили, а богатые забывали. Так было всегда. Об этом можно судить даже по отредактированной истории, сюжеты из которой мелькали на экране по вечерам, когда они с женой, утомленные, засыпали тяжелым сном, убаюканные поднимающимся приливом. Тем самым приливом, который разрушал старый дом на берегу быстрее, чем им удавалось его укрепить.

Да разрешат ли правительственные чиновники зарегистрировать Сяоена? Когда он родился, его генетические данные были внесены в базу. Но получит ли он право жить в Новом Шанхае? Или морская стена задержит его, как и прочий мусор, который прибой старается перебросить через бетонную преграду?

В этом мире нужно быть глупцом, чтобы рассчитывать на милосердие свыше.

Даже удачей, когда она приходит, бывает очень трудно воспользоваться. Бин надеялся со временем понять, что за сокровища хранились в тайной комнате под самой большой из затонувших вилл, в помещении, полном странных красивых камней и кристаллов или образцов необычного гнутого металла. Он пытался выяснить это через сетку, используя старый планшет, но делал это очень осторожно. Программы подслушивания – их миллиарды – действуют на всех миллионах вир-уровней. Нужно быть очень осторожным и понимать, когда, где и что можно говорить, даже на примитивном уровне под названием «Реальность». Если он начнет спрашивать открыто или выставит объект на продажу, кто-нибудь может явиться и отобрать его. Прежний его владелец объявлен государственным преступником, а его имущество конфисковано в собственность государства.

Нацепив примитивные очки и используя старинные интерактивные перчатки, Сянбин бродил по улицам в кварталах сдаваемых в аренду дешевых домов Мирового Города, и Деревни, и Большого Базара, делая вид, будто по-любительски интересуется коллекциями камней. Вопросы он задавал с самым небрежным видом. Изучая виртуальные рынки, он узнал достаточно, чтобы решиться посетить город в реале, прихватив с собой мешок красивых, но не редких образцов. Эти образцы он за четверть цены сбыл в Восточном Пудонге, в лавке возле большого парка развлечений. В магазине согласились обойтись наличными – никаких имен или записей.

Проведя столько времени в море, Сянбин обнаружил, что тяжелый ритм уличного движения его пугает. Тротуар казался слишком жестким и неудобным. От пульсирующих троллейбусов на магнитной подвеске зудели ноги, особенно в тесной, жаркой обуви. Он все время чувствовал, что окружен двадцатью миллионами жителей, – они были не менее осязаемы, чем те тысячи, что проходили мимо него; многие бормотали и размахивали руками, разговаривая с людьми, которых тут не было, и реагируя на предметы нематериальные.

Прибыль этот первый выход принес скромную. Тем не менее Бин считал, что скоро сможет снова отправиться в лавку, прихватив предметы, которые кажутся… необычными. Те, что лежали в нарядных шкатулках на особых полках в подвале затопленной виллы.

Однако он постоянно видел в снах и мечтах только один образец. К своей досаде, во время поисков Бин не нашел ничего похожего на этот камень – неведомый минерал, обладающий свойством светиться после того, как его выставить на солнце. На его гладкой, как у опала, поверхности вспыхивали огоньки, похожие на звезды; они уходили внутрь, в глубину, которая одновременно казалась ярче дня и темнее ночи. Мейлин настояла на том, чтобы он завернул этот предмет и спрятал.