Приговор без обжалования - Евгений Волков

В двенадцатом часу начался банкет для участников в театральном буфете. Как обычно бывает в подобных случаях, произносились тосты, звучали взаимные комплименты, все были предельно вежливы и доброжелательны друг к другу. Удостоилась теплых слов от Дубровина в числе прочих и Клара Григорьевна Локтева. А на следующий день художественный руководитель пригласил ее в свой кабинет, где уже находился директор театра Олег Дмитриевич Чижов.

Дубровин, немного смущаясь, предложил Локтевой сесть в мягкое кресло, а потом выжидательно поглядел на Чижова. Тот откашлялся, разом погрустнел, словно собрался выполнить очень неприятную для себя миссию, снял очки и протер стекла замшей и, наконец, произнес негромко:

— Уважаемая Клара Григорьевна, с большим сожалением вынужден проинформировать, что ваш контракт, истекающий через месяц, продлен не будет.

— То есть как не будет, почему? — спросила Локтева, бледнея.

— К несчастью, вы не вписываетесь в мои дальнейшие творческие планы, и вам нет места в труппе, — пояснил Дубровин.

— Вы понимаете, вы оба понимаете, что обрекаете меня на нищету? — трагическим голосом произнесла актриса.

Дубровин лишь поморщился, а Чижов ответил ей сухо:

— Простите, но частный театр — это не богадельня, а коммерческое предприятие, главная цель которого — получение прибыли. Вы же, уж извините, приносите в настоящее время лишь убытки.

Локтева разрыдалась. Ей принесли стакан воды, стали успокаивать, но ни худрук, ни директор не брали свои слова обратно. Клара Григорьевна с ужасом поняла, что вопрос решен, приговор ей вынесен окончательный и обжалованию не подлежит.

Локтева встала, вытерла слезы носовым платком и, не глядя на своих недоброжелателей, вышла из кабинета. Но вышла несломленная, уверенная, что вся борьба за место под театральным солнцем еще впереди.

Клара Терновская родилась в семье артистов Московской оперетты. С детства она слушала арии из «Сильвы», «Марицы», «Веселой вдовы», «Летучей мыши», исполняемые отцом и матерью, регулярно посещала здание бывшего «Театра Солодовникова» на Большой Дмитровке, в котором давала до революции представления опера Зимина, и сама мечтала о карьере под его крышей. Но Бог не дал Кларе необходимых вокальных данных, и она решила после школы поступать на актерский факультет столичного театрального вуза.

Конкурс в тот год, как и обычно, просто зашкаливал, желающих играть на сцене и на экране было в десятки раз больше, чем мест. Терновская очень волновалась, нервничала и переживала, однако ей улыбнулось счастье, и приемная комиссия благосклонно отнеслась к юной абитуриентке. Впрочем, уже став студенткой, Клара не раз задумывалась — а можно ли считать поступление большой удачей? Тогда, в девяностые годы, в кинотеатрах шли в основном голливудские ленты, их также можно было посмотреть в видеосалонах и на кассетах в домашней обстановке. В большинстве столичных театров платили немного, одних популярных, знакомых зрителям по кинофильмам и телеспектаклям, актеров и актрис приглашали в возродившиеся антрепризные постановки знаменитые ранее режиссеры, другие уезжали в чужие страны в смутной надежде проявить там себя и прославиться. Мало кому удавалось пристроиться хотя бы на вторые-третьи роли, поэтому талантливые исполнители порой мыли посуду и разносили заказы в ресторанах, овладевали профессиями медицинских сестер и секретарей, портье и курьеров. Но каждый в глубине души надеялся — его еще заметят, позовут, пригласят, с ним рано или поздно обязательно подпишут долгосрочный договор. А пока нужно зарабатывать днем на проживание, а вечерами учить иностранный язык, без которого здесь хорошо устроиться ну никак нельзя…

Окончив вуз, Терновская получила приглашение в труппу Южноградского областного театра драмы и комедии. Здесь она познакомилась с начинающим местным драматургом Валентином Локтевым, бурный роман с которым завершился через полгода свадьбой.

Локтев, выпускник филфака педагогического института, работая учителем, написал свою первую пьесу «Факир на час». Веселая комедия положений в стиле Рэя Куни произвела впечатление на главного режиссера ЮТДК, с начинающим автором заключили договор, и пьеса на несколько лет вошла в репертуар главного регионального храма Мельпомены. Валентин Данилович уволился из школы и вступил на зыбкую и рискованную творческую стезю. Весьма эрудированный, с хорошо подвешенным языком, в меру обаятельный и привлекательный, Локтев без труда завоевал сердце симпатичной Клары. Поначалу их семейная жизнь складывалась совсем неплохо, но затем молодая актриса узнала о своем муже много неожиданного. И не всегда хорошего.

Во-первых, он оказался чересчур влюбчивым. Во-вторых, труд провинциального драматурга оплачивался дирекцией по остаточному принципу, и гонорары приходилось ждать месяцами. В-третьих, Локтев, как и многие талантливые люди, в житейских вопросах был до удивления непрактичен, простейший ремонт в квартире или покупка путевок в дом отдыха превращались для него в трудноразрешимую проблему, вводившую в ступор. Зато ему нужно было готовить, его одежду стирать и гладить, его пьесы часами выслушивать, восторгаясь знанием жизни, юмором, тонко подмеченными у реальных людей характерами персонажей. Любая критика воспринималась в штыки, робкие советы с негодованием отвергались.

Каждый из этих недостатков в отдельности Клара Григорьевна еще могла как-то терпеть, но в совокупности они постоянно давили ей на психику. В семье начались скандалы, ругань и взаимные оскорбления. Все закончилось разводом и отъездом бывшего мужа в Москву к коварной разлучнице, сыгравшей главную роль в сериале по его сценарию.

Оставшись одна в двухкомнатной квартире и перейдя на более высокую зарплату в «Дом Асламова», Локтева стала приглядываться к мужчинам из городского театрального и околотеатрального мира. Но увы — одни были давно и надежно женаты, другие не собирались менять холостяцкий образ жизни на сомнительные, с их точки зрения, узы Гименея, третьи погрязли в увлечении «зеленым змием», достойных кандидатов в мужья среди них не просматривалось. Годы шли, все больше появлялось на лице морщин, все чаще приходилось прибегать к макияжу и посещать салон красоты.

А сложности с личной жизнью через некоторое время дополнились проблемами в театре. Приходилось менять амплуа, роли молодых женщин уходили к молодым же дебютанткам, а Клара Григорьевна перешла в разряд исполнительниц ролей женщин бальзаковского возраста. Таких в «Доме Асламова» было немало, ролей возрастных на всех не хватало. В дополнение ко всему у Локтевой начались еще «производственные» конфликты с Дубровиным, а тот мог выражаться весьма и весьма остро, на грани нецензурщины, когда критиковал что-либо или кого-либо.

И вот финал — ее сокращают, выкидывают пинком на улицу, собираясь не продлевать срочный контракт. И что же делать дальше, кому она нужна с ее редкой и мало востребованной в городе профессией?

Более всего по итогам беседы с Дубровиным и Чижовым Клару Григорьевну волновал вопрос — почему Эдуарда Арнольдовича до сих пор не посадили хотя бы под домашний арест и не отстранили от занимаемой должности на период расследования гибели любовника его содержанки. Почему не сработало до сих пор ее анонимное письмо?