Приговор без обжалования - Евгений Волков

— А если мы откажемся? — уточнила Листницкая.

Старший из гостей тяжело вздохнул, словно очень огорчился столь странным вопросом. Потом он тихо произнес:

— Уважаемая Валерия Александровна, вы же понимаете, что «бизнес — это война», как сказал некогда один мудрый японец. Мы, конечно, не потомки самураев, и мы совсем не хотим с вами воевать, но, если обстоятельства вынудят… Приложим все усилия, вплоть до демпинга, чтобы существенно снизить вашу долю на рынке.

— А почему вы так уверены в своем выигрыше в предстоящей конкурентной борьбе? — спросил Павленко.

— Ну это же так очевидно, — усмехнулся Громов. — Во-первых, у нас практически неограниченные финансовые возможности, мы готовы предложить заказчикам очень хорошие цены. Во-вторых, наше постпродажное обслуживание пользуется заслуженным уважением, а ваше, извините, хромает. В-третьих, мы можем просто переманить ваших математиков и программистов, предложив им лучшие зарплаты. А если кто-то не захочет переезжать из вашего прекрасного южного города в Москву, то есть «удаленка», которая решает и эту проблему. Но главное, самое главное — с вами нет такого талантливого ученого и предпринимателя, как покойный господин Горелов. Поверьте, мы скорбим о его утрате, это большая потеря для всей отрасли информационных технологий, ваш генеральный директор обладал теми же качествами, что и владельцы ведущих мировых хай-тек-компаний. Но теперь конкурентоспособность новых продуктов «Гортроники» начнет снижаться, как ни печально, это неоспоримый факт.

Листницкая и Павленко молча переглянулись, и Валерия сказала:

— Спасибо за ваш приезд к нам, господа. Ваше предложение и ваши аргументы требуют некоторого времени на осмысление и принятие решения. Предлагаю встретиться повторно через два дня, в это же время.

— Принято, — улыбнулся Громов.

Когда Павленко проводил гостей до такси и вернулся, Листницкая с усмешкой произнесла:

— А господин Самойленко за все время не проронил ни слова.

— Корпоративная дисциплина, это как в армии, — отреагировал на ее реплику Юрий.

— Да уж. Ну, партнер, что скажешь?

— Предложение понятно, кроме одного пункта — какое вознаграждение для нас они считают достойным?

— Это важно, но не принципиально. Меня возмутил неприкрытый шантаж. Для него есть основания, как ты считаешь?

Павленко пожал плечами:

— Я вчера вечером еще раз поискал информацию о ДМБ в Сети. Судя по всему, за ними стоит в числе прочих крупный европейский банк, возможно, владеющий контрольным пакетом акций.

— Понятно. Интересно получается — Паша был категорически против продажи, и где он теперь?

— Что ты имеешь в виду, Лера?

— Не надо, Юра, ты ведь прекрасно меня понял. По разным причинам двое учредителей и руководителей нашей фирмы вышли из игры, один на кладбище, другой в бегах. И если мы с тобой откажемся от их предложения, то и с нами что-то может случиться, ибо «на войне — как на войне», как заметил господин Громов.

— Он всего лишь грозил демпингом, твои подозрения беспочвенны, это уже граничит с паранойей!

— Может быть, но Паша погиб очень вовремя, как бы там ни было. Что касается демпинга, то я его не боюсь и готова к схватке, но есть один нюанс.

— Говори яснее, пожалуйста.

— Да не вопрос. Видишь ли, Юра, возможно, Громов прав, и нам лучше продать им стартап. Без Павла и Вадима придется тяжело.

— Можно нанять классных профессионалов.

— Вадику мы без труда найдем замену, Паше — никогда!

— Так, значит, соглашаемся?

— Возможно. Мне надо подумать.

— Времени в обрез.

— Мне хватит и суток.

— Если продавать, то следует ли остаться на фирме в новом качестве?

— Я пока не готова ответить, обсудим перед встречей.

Юрий вздохнул:

— Знаешь, я приму любое твое решение, как ты, так и я.

Он попрощался и ушел. Павленко хорошо понимал, что у них с Лерой нет ни способностей и хватки Горелова, ни деловых связей и умения продавать Кротова. Москвич прав, управлять компанией вдвоем будет сложно, многие наследники после смерти владельца трезво оценивают свои реальные возможности и продают бизнес. Но теперь все будет зависеть от Валерии.

Юрий вспомнил вдруг Павла, его мальчишескую улыбку, открытый взгляд. Как жаль, что теперь его никогда нельзя будет увидеть. А Вадик, где он, что с ним? Как мгновенно разрушилось то, что создавалось годами. Никогда не вернется их молодость, их бескорыстная дружба, грандиозные планы на будущее, рождение стартапа. Но жизнь продолжается, нельзя слишком долго отвлекаться на воспоминания.

Павленко отправился в ближайший бар, заказал алкогольный коктейль, стал пить маленькими глотками, думая о собственной жизни. Все ли в ней хорошо, все ли так, как он мечтал когда-то? Вернулся из столицы в провинцию, разменял четвертый десяток, до сих пор у него нет семьи, любимая женщина, хотя теперь и свободна, не говорит ничего определенного. И при этом — потеряны двое близких друзей, один — навеки, другой на неопределенный срок. Может быть, самое время начать все сначала, переехать в Москву, найти новую работу и новую подругу? Но теперь все будет зависеть от решения Леры. И не только по поводу продажи «Гортроники».

На Валерию Листницкую за последние недели обрушилось столько невзгод, что она с трудом сдерживала себя, чтобы не впасть в депрессию, не начать принимать психотропные препараты, к которым так быстро наступает привыкание. Порой очень хотелось забыть обо всех текущих проблемах, уехать из родного города, начать все сначала.

Родители давно умерли, братья и сестра жили своей жизнью в других регионах, за тысячи километров от Южнограда, старых знакомых она как-то незаметно растеряла, занятая работой и семейными хлопотами. И вот теперь, когда нужно было принять важное решение, посоветоваться оказалось не с кем. Да и кто поможет советом в столь непростой ситуации?

Наутро после встречи с москвичами Валерия позвонила Павленко и сообщила, что появится в офисе во второй половине дня. А сама надела кожаное пальто, прихватила зонт и, выйдя из подъезда, направилась к Лермонтовской улице, а по ней в сторону площади Искусств. Она давно не гуляла пешком, как когда-то, после занятий в школе и в университете. Тогда Леру сопровождал сначала робкий Юра Павленко, а потом уверенный в себе, настойчивый, обаятельный Паша Горелов, ставший со временем ее мужем. Но теперь его нет в живых, а с Юрой ей тоже, как и с фирмой, необходимо было что-то решать. Ему сейчас тоже непросто, он устал ждать, устал добиваться ее любви. И на сегодня Павленко самый близкий ей человек, он заслужил откровенности и определенности. А Горелов превратился в горькое воспоминание…

Погода стояла хорошая, редкие облака медленно проплывали по синему небу, солнце сияло, как летом, хотя воздух уже прогревался им по-осеннему скупо. Навстречу Листницкой торопились горожане, спеша на работу и на учебу, пенсионеры играли на скамеечках в шахматы или читали свежие номера газет, уличные музыканты радовали прохожих популярными ретромелодиями.