Вне правил - Джон Гришэм

Я присоединяюсь к команде своего бойца и вижу, что все пребывают в хорошем настроении. Слегка напряжены, но держатся уверенно. Тадео еще не переоделся и лежит на столе в наушниках. Его брат Мигель заверяет, что он готов. Оскар шепчет в ухо, что бой закончится нокаутом уже в первом раунде. Побыв там несколько минут, я чувствую, что не могу больше выдерживать висящее в воздухе напряжение. Я ухожу и спускаюсь по тоннелю на этаж ниже, где в кладовке уже собралась моя маленькая банда преступников. Слайд, отсидевший срок за убийство, в последнее время проигрывал и теперь осторожничает. У торговца метамфетамином Нино карманы, как обычно, набиты наличкой, и он ее не жалеет. Денардо, мечтающему стать мафиози, не нравится ни один из поединков. Джонни отсутствует. Фрэнки, наш старейшина и протоколист, потягивает двойной скотч, судя по всему, не первый. Мы проходимся по разогревающим боям и делаем ставки. Как обычно, никто не хочет ставить против моего парня. Я ругаю их, поднимаю на смех, проклинаю, но все без толку. Я ставлю десять тысяч долларов, что бой закончится нокаутом в первом раунде, но желающих принять ставку все равно не находится. Раздосадованный, я удаляюсь, поставив всего пять тысяч долларов: по штуке на каждый из разогревающих боев.

За восемь баксов я покупаю разбавленного пива и поднимаюсь на забитый до отказа верхний ярус. Сегодня аншлаг, и попасть можно только на стоячие места. Тадео становится звездой в своем родном Городе, и я добился от промоутера гарантированного гонорара. Восемь тысяч долларов независимо от исхода – победы, поражения или ничьей. Прислонившись к стальной балке над верхним рядом, я смотрю первый бой. Моего сына – сверху – едва видно.

Я проигрываю ставки в первых четырех боях, но выигрываю в пятом и бегу в раздевалку. Команда Запаты толпится вокруг своего героя, который тоже переоделся в ярко-желтое. Со стороны мы наверняка похожи на рассыпанные лимоны. По тоннелю мы сопровождаем его до залитой ярким светом площадки, и толпа взрывается ревом. Я машу рукой Старчеру, и он машет в ответ с улыбкой до самых ушей.

Первый раунд. Три минуты скуки: к нашему удивлению, Кувалда не рвется вперед, будто бешеный пес. Он уходит в глухую оборону и избегает серьезных повреждений. Прямым левой, уследить за которым невозможно, Тадео рассекает ему бровь над правым глазом. В конце раунда Кувалда возвращает должок глубоким рассечением на лбу Тадео. В перерыве Оскару удается залепить рану и остановить кровь. Рассечения в боях без правил не так опасны, потому что поединки длятся недолго. В боксе, напротив, получить рассечение в первом раунде очень опасно, потому что оно становится мишенью ударов в течение следующего получаса.

Второй раунд. Половину раунда они, сцепившись, катались по полу. У Кувалды мощный торс, и Тадео не удается пригвоздить его к земле. Публика недовольно свистит. Поднявшись на ноги, они осыпают друг друга ударами, но очков зарабатывают мало. Незадолго до гонга Тадео наносит сильнейший удар в челюсть, который свалил бы с ног любого из дюжины его прежних противников, но Кувалда остается на ногах. Когда Тадео бросается вперед, чтобы добить, Кувалде удается схватить его за пояс и продержаться до гонга. Мне не нравится этот бой. Тадео явно опережает по очкам, но я не доверяю судьям. Возможно, из-за своей профессии. Нокауты мне нравятся больше судейских решений.

Третий раунд. Не вымотав себя вначале, Кувалда решает, что сил сохранил достаточно. Он бросается через ринг и осыпает Тадео таким шквалом ударов, что толпа восторженно ахает. Смотрится, конечно, впечатляюще, но толку от этого мало. Тадео умело защищается, а потом наносит несколько хлестких ударов, от которых лицо Кувалды заливает кровь. Кувалда снова и снова бросается вперед. Тадео, перейдя на бокс, находит бреши в защите и наносит несколько точных ударов. Я кричу, толпа ревет, арена ходит ходуном. А часы тикают. Кувалда по-прежнему на ногах и продолжает упрямо лезть вперед, хотя вместо лица у него уже кровавая маска. Он наносит мощный удар правой и сбивает Тадео с ног, но тот тут же вскакивает. Кувалда наваливается на него сверху, и они катаются по земле, брыкаясь и царапаясь, пока им не удается расцепиться. Тадео уже давно не проводил на ринге так много времени и начинает уставать. Кувалда снова лезет вперед, и последние секунды они бьются кость в кость посреди ринга – два бешеных пса, сцепившиеся не на жизнь, а на смерть.

Сердце у меня бешено колотится, живот свело спазмом, и я превращаюсь в обычного ассистента, отвечающего за воду. Пока длится бесконечное ожидание, мы заверяем Тадео, что он снова победил. Наконец судья выводит бойцов на середину ринга. Диктор объявляет, что мнения судей разделились и победа с разницей в одно очко присуждается Кувалде. Арену сотрясает оглушительный свист и рев. Тадео потрясен, он стоит, широко открыв рот, и его заплывшие глаза полны ненависти. Болельщики в негодовании забрасывают арену чем попало, и видно, что добром это не кончится.

Следующие пятнадцать секунд навсегда изменили жизнь Тадео. Он вдруг резко поворачивается и наносит Кувалде слева мощный удар в челюсть. Тот его не ждал и даже не видел. Он падает как подкошенный и лежит не шевелясь. Тадео мгновенно переключается на рефери, тоже чернокожего, и осыпает его градом ударов. Рефери отбрасывает к стене клетки, и он сползает по ней, пока не оказывается на полу. Тадео продолжает его избивать. Несколько секунд все слишком ошеломлены, чтобы реагировать. Как-никак все происходит в клетке, и, чтобы попасть внутрь, требуется время. Когда Норберто наконец удается оттащить Тадео, бедняга рефери уже лежит без сознания.

Зрительный зал взрывается, повсюду вспыхивают драки. Фанаты Тадео, в основном латиноамериканцы, и поклонники Кувалды, в основном черные, их значительно меньше, набрасываются друг на друга, словно банды на уличной разборке. Сверху, будто конфетти, летят стаканы из-под пива и картонные коробки из-под попкорна. На голову охранника рядом обрушивается складной стул. Кругом царит полный хаос, и в этой неразберихе опасность грозит каждому. Я забываю о бойне внутри клетки и мчусь туда, где сидел сын. Его нет на месте, но сквозь ряды дерущихся я вижу, как к выходу пробирается внушительная фигура Напарника. Я бросаюсь за ними, и через несколько секунд мы уже в безопасности. Выбравшись из здания, мы видим, как со всех сторон к нему бегут растерянные полицейские. В фургоне я сжимаю плечи Старчера, сидящего рядом на переднем сиденье, и спрашиваю:

– Ты в порядке, приятель?

– Давай еще сюда сходим, – только и отвечает он.

Через несколько минут мы переступаем порог моей квартиры и переводим дух. Я наливаю выпить – себе с Напарником пива, а Старчеру газировки, – и мы смотрим местные новости. События еще продолжают раздаваться, и репортеры рассказывают о них взахлеб. Мальчик явно возбужден, но, судя по тому, как он говорит, я понимаю, что он в порядке. Объяснить случившееся я не могу.

Напарник спит на диване. Я бужу его в четыре утра, чтобы определиться с планом действий. Он едет в городскую тюрьму разузнать про Тадео, а потом в больницу выяснить, что с рефери. У меня перед глазами стоит картина избиения. Тадео вырубил рефери первым же ударом, а потом нанес еще десятки, совершенно потеряв голову. Я стараюсь не думать о том, что ждет моего бойца.