Замок янтарной розы. Книга 2 - Анна Снегова

Буквы на бронзовом боке колокола складываются в слово… мне кажется, или один символ стёрт, и корабль раньше назывался по-другому?

Я перетряхиваю осколки правды в ладонях так долго, что в конце концов они складываются в картину, ослепительно ясную и логичную. Мне даже странно, что я до сих пор этого не поняла. Правда, остаются и лишние детали, но мне почему-то не хочется с ними расставаться. Та же самая интуиция, от которой я больше ни за что не буду отмахиваться, потому что она всего лишь напоминает о том, что уже заметил, но чему не придал значения мой трезвый рассудок, подсказывает – эти детали мне ещё пригодятся в будущем. Быть может, помимо картины, которую я сложила только что в первом приближении, когда-нибудь я смогу собрать и более масштабное полотно.

Ну а пока мне хватит и этого.

Останавливаюсь напротив одного из членов команды. Украдкой беру Генриха за руку и крепко-накрепко сжимаю его ладонь – он поймёт, что надо быть начеку.

Человек, напротив которого я остановилась – тот, на которого можно подумать меньше всего. Возможно, поэтому окружающие косятся на меня удивлённо, когда я делаю это, а ладонь Генриха напрягается в моей руке.

Дядюшка Морж.

Меня встречает пристальное выражение синих глаз с затаённой усмешкой – в этом он очень похож на Генриха. И точно так же, как с Ужасным Принцем – был бы полным идиотом тот, кто дал бы себя обмануть этому добродушно-улыбчивому виду и не понял, что под улыбкой прячется человек, который может быть смертельно опасным для своих врагов.

- Дядюшка Морж, скажите мне – что у вас с рукой?

Мой голос до странности звонко разносится над притихшей палубой. Моя спина – прямая, как клинок. Я до ужаса боюсь. Сейчас у каждого слова слишком велика цена.

- К чему этот вопрос, милая? Ты же хочешь спросить что-то другое, я прав?

Его ладонь перевязана бинтом полностью, даже кончиков пальцев не видно – как клешня.

- Да, вы правы. Это может подождать. А хотела я спросить… вы и правда не отходили от Эдварда весь вечер и всю ночь?

Лицо Эдди кривится, как будто он съел лимон.

- Конечно! Мне приказал капитан присматривать за этим оболдуем.

- И как успехи?

- Он и правда валялся в лёжку. Бедолагу вывернуло наизнанку раза три – я едва успевал довести его до лееров, чтоб он мог… побеседовать с морем. Потом развлекал его разговорами, да в кости поиграли маленько… на палубу один он точно не выходил.

Я кивнула, принимая сведения. Судя по оскорблённой мине на зелёном лице Эдди, рассказ соответствует действительности. Тогда делаем следующий ход.

- Вы так заботитесь о своей команде…

- Ещё бы я не заботился. Они мне как дети, включая вот этого детинушку-переростка за твоим плечом.

- И вся команда с вами давно? Никого не добавлялось за последнее время?

- Нет, последний раз мы брали кого-то нового… года три назад, если мне не изменяет… память.

В его взгляде мелькает неуверенность.

- Сколько человек в команде, не считая вас?

- Тридцать три.

- Вы уверены?

Молчание.

Поворачиваю голову в сторону кока – он стоит тут же с несчастным видом добряка, который терпеть не может, когда кто-то рядом ссорится.

- Сколько тарелок вы наполняете за обедом, мистер Тингли?

Толстячок весь подбирается, пытается изобразить стойку «смирно».

- Всего тридцать семь, миледи!

Киваю. Это подтверждает мои мысли. Если убрать нас с Генрихом и дядюшку Моржа, должно быть тридцать четыре. Всё-таки тридцать четыре. Не тридцать три, как он говорит. Снова поворачиваю голову к нему.

- Знаете, я долго не могла понять, что меня смущает… пока, наконец, некоторые детали не сложились в картинку. И то, что я сейчас услышала, ещё раз подтверждает её правильность. Прозвучали разные цифры! Капитан тоже называл мне «тридцать четыре» - не тридцать три. Очень сомневаюсь, что вы могли бы так ошибиться, дядюшка Морж – вы же знаете команду, как свои пять пальцев. Значит, или вы зачем-то врёте…

Синий взгляд сверкнул сталью, добродушная улыбка погасла в густой бороде.

- …или среди нас есть человек, который обладает магией, влияющей на сознание. Который умеет так отводить взгляд, что ни за что не станешь его подозревать и сразу проникнешься к нему расположением. Который может заставить всех вокруг думать, что они знают его сто лет, хотя встретили совсем недавно. Который умеет создавать полог тишины и прятать звуки перерезаемых верёвок. Среди бесконечного списка его очень полезных для профессии умений нет только умения плести морские узлы и запоминать все эти зубодробильные морские термины… что очень странно для юнги. Правда же?.. Красная Маска.

Я всем телом поворачиваюсь в сторону этого человека. На всякий случай так, чтобы закрыть собой Генриха.

А «юнга» от неожиданности резко вскидывает голову и на мгновение наши взгляды, наконец, пересекаются. Теперь я знаю, почему «он» всегда от меня его прятал.

На меня смотрят огромные невинные голубые глаза служанки из дворца маркизов де Роше. Той самой, что приносила мне графин с лимонадом. К которой я почувствовала такое расположение с первого взгляда и почему-то не стала подозревать, а безропотно отпустила. Той самой, что не испугалась раздавленных скорпионов на полу и невозмутимо прошлась чуть ли не по ним, чтобы поставить графин на трюмо. А ведь она не могла их не заметить! Нормальная девушка ни за что бы не осталась такой невозмутимой. Только если сама же их и подложила в те пирожные.

Она моргает, и усмешка раздвигает изящно очерченные пухлые губы. Признаёт, что провалилась. На самом деле, если бы я сама не была магом, вряд ли смогла бы её заподозрить – даже сейчас странный туман в голове то и дело смазывает её лицо, не даёт поверить до конца в то, что такое милое создание может быть жестоким наёмным убийцей.

Небрежное движение хрупких плеч – и морок окончательно слетает.

Все вокруг застыли тоже и пялятся на неё новыми глазами.

Она небрежным жестом сдёргивает красную косынку, и на плечи падают пушистые белокурые локоны.

Генрих, будто только теперь очнувшись, оттаскивает меня за руку назад и резко бросается в сторону Красной Маски.

А она швыряет косынку в него и пользуясь секундным промедлением, плавным и смазанным движением уводит своё гибкое ловкое тело с траектории его движения.

Один миг – и её уже нет. Верчу головой, но нигде не вижу.

- В трюмы ушла, осьминожья дочь… - басит Морж и указывает рукой куда-то за мою спину.

Генрих стряхивает мою руку, которой вцепляюсь в него и пытаюсь удержать. Не глядя на меня, уходит к чёрному провалу, который ведёт на нижние уровни.