Петербургский рубеж - Александр Харников

«Как там без меня Ксения и дети? — подумал я. — Не успел муж и отец приехать из Франции, как снова улетел аж на другой конец света. Интересно, как там госпожа Антонова и компания, доехали ли они благополучно до Петербурга?» Я начал загибать пальцы, подсчитывая. Вроде должны были приехать еще вчера. Теперь все свои телеграммы я получу уже в Фузане или на эскадре адмирала Ларионова. Наберемся терпения и подождем до завтрашнего утра.

Пока Михаил и Ольга с Ириной слушают беседу отца Иоанна о высоком и духовном, я решил подойти к офицерам «Сметливого», которые собрались с подветренного борта ближе к носу. Видны дымки папирос, доносятся обрывки разговоров.

— Добрый вечер, господа офицеры, — поздоровался я. — Разрешите присоединиться?

— Добрый вечер, ваше императорское высочество, — за всех и безо всякого подобострастия ответил мне старший офицер, капитан 3-го ранга Ивлев Игорь Леонидович. — Присоединяйтесь, будем рады.

— Спасибо, — я взялся руками за леер рядом со старшим офицером. — Господа офицеры, только, пожалуйста, без титулов, вне строя я просто Александр Михайлович.

— Хорошо, — кивнул господин Ивлев. — Будем иметь в виду. Позвольте, так сказать, официально неофициально представить вам наших офицеров?

Я кивнул, и старший офицер продолжил:

— Командир боевой части номер один (штурманской) капитан третьего ранга Сергейцев Тимофей Петрович. Скажу вам, господин контр-адмирал, как военный моряк военному моряку, что напрасно вы так пренебрегаете штурманами. У нас командир штурманской части — третье лицо на корабле после командира и старшего офицера, ибо вне прямой видимости берега без него корабль обречен стать «Летучим Голландцем». Или, как в «Пятнадцатилетием капитане» у господина Жюль Верна — плывем по компасу строго на восток, а уж Южная Америка от нас не увернется. Как все мы помним, пусть с посторонней помощью, но мимо Южной Америки они всё же промахнулись…

Я кивнул, признавая его правоту. Действительно, позор, когда сплошь и рядом штурманским делом у нас занимаются аж полковники по Адмиралтейству. А это значит, что под Шпицем их не признают за полноценных моряков, и относятся к штурманам как к бесплатному приложению к компасу.

Действительно, если ходить по Балтике и Черному морю вдоль берега, — как выражается господин Гостев, «аки пьяный вдоль стеночки» — то заблудиться трудно, и штурман не особо нужен, были бы карты с указанием мелей и банок. Но коль флот выходит в океан, тут Игорь Леонидович прав, в руках штурмана и корабль, и жизнь его команды. Недаром в британском и американском флотах, издавна бороздящих моря и океаны, командиром корабля может стать только офицер, имеющий штурманскую подготовку и выслуживший на этой должности определенный ценз. Да, заимствуем в Европе всякую дрянь вроде табака и парламентов, а про умные вещи как-то забываем.

Тем временем господин Ивлев представил мне командира ракетно-артиллерийской боевой части капитан-лейтенанта Андрея Алексеевича Карпова. О снайперской стрельбе скорострельных трехдюймовок «Сметливого» я наслушался еще в первый свой вечер, на яхте наместника. Конечно, и прицелы у него не чета нашим, и пушки получше орудий системы Канэ, но всё равно удивительно.

— Ничего удивительного, — смеется скуластый и невысокий старарт, — просто снаряды должны быть по весу одинаковые, и навеска зарядов тоже. Какая может быть точность стрельбы, если допуски по весу на десять процентов туда-сюда гуляют! Эдак и в стенку с трех метров не попадешь, а не только в корабль. Прицелы прицелами, но еще чутье иметь надо и тренировку, что прекрасно понимали японцы. В течение полутора лет готовясь к войне, они занимались на флоте только эскадренным маневрированием и артиллерийскими стрельбами. Ну, и результат до самого нашего вмешательства был налицо.

Комендоры «Варяга» показали преотменную храбрость и мужество — и преотвратительную меткость. Господам Витте и Коковцеву микадо по ордену Восходящего солнца или Священного сокровища дать должен был — за «вооруженный резерв», который победил русский флот. Но пожалел, однако, не дал.

И опять он прав. Этот «вооруженный резерв» был сущим нашим наказанием, из-за такой экономии потом выходят большие растраты. Например, сейчас — ради ремонта двух новейших броненосцев и одного никому не нужного крейсера. Интересные собеседники господа офицеры из будущего! А ну-ка спрошу я у Андрея Алексеевича про будущее развитие корабельной артиллерии…

— Обычное развитие, — вздохнул он. — У главного калибра линкоров как на дрожжах будет расти, прошу прощение за тавтологию, калибр и длина ствола. Причем всё это буйство развернется буквально вот-вот, в следующее десятилетие. Совершенно обычными будут орудия калибром в четырнадцать, пятнадцать и шестнадцать дюймов. Параллельно с калибром орудий будут совершенствоваться системы наводки и управления огнем. Возрастет и бронирование. Хорошим тоном будет считаться, если броня сможет защитить корабль от собственных снарядов.

Но потом появятся управляемые и самонаводящиеся ракеты, и пушки-монстры окажутся никому не нужными. Ракета и летит далеко, и бьет точно. Кроме того, уже родились злейшие враги линкора — субмарина и самолет. И гибли в сражениях нашего будущего линкоры не от огня себе подобных, а от торпед и бомб. Цена такой бронированной игрушки непрерывно росла, а ценность, наоборот, падала…

Потому-то мы с товарищами и любуемся вашими броненосцами. Грозные и блистательные, они еще способны породить следующее поколение огромных и ужасных монстров, но внуков, фигурально говоря, у них уже не будет — тупик.

— Кроме того, уважаемый Александр Михайлович, — вступил в разговор офицер, представленный мне как Василий Александрович Березин, главмех «Сметливого», — это последнее поколение боевых кораблей с паровой машиной тройного расширения. Мистер Парсон в Англии уже довел до ума свою трехступенчатую паровую турбину и вывел некоторые закономерности, позволяющие рационализировать мощность силовой установки. Паровая турбина, потом дизель, потом газовая турбина, как на нашем корабле, окончательно изменят облик флота. Могу сказать только одно — в гражданском судоходстве на Атлантике применение паровой турбины всего через несколько лет даст резкий рывок средней скорости с двадцати до тридцати двух узлов. Паротурбоходы в двадцать-тридцать тысяч тонн водоизмещением станут королями дальних пассажирских маршрутов.

Я аж присвистнул от удивления: тридцать узлов — это ведь скорость, за которую борются, и всё равно никак пока не могут достигнуть мелкие и шустрые, как блохи, малютки-миноносцы! А тут стремительно несущийся по волнам целый город, перевозящий несколько тысяч пассажиров. Удивительно!

С другой стороны, у России нет потребности поддерживать дальние пассажирские маршруты, и такие корабли для нашего Доброфлота были бы немыслимой роскошью. Разве что в военное время сии лайнеры могли быть переделаны в вспомогательные крейсеры… Нет, цена их слишком велика, и риск потери резко возрастает из-за размеров. Нам бы что-нибудь не такое большое и быстрое, зато экономичное и прагматичное, чтобы в мирное время перевозить грузы, а в военное перехватывать вражеские коммуникации и возить войска.