Игра по-крупному - Фридрих Незнанский

— Еще ни разу, — ответил тот. — Все недосуг. К теще бы надо. Приболела теща.

— Теща подождет, — сказал Грязнов. — Пой­мет, если сможете ей объяснить. Скажете, что вашей машиной воспользовались преступники...

Хозяин присвистнул и понимающе кивнул. Нельзя — стало быть, нельзя. Он понимает. Хо­зяин машины даже сделал шаг назад и чуть в сторону, выражая таким образом почтение к за­нятию Грязнова и Фрязина.

— А вы нам в общем-то и не нужны, — сказал ему Володя. — Сами справимся. Не беспокой­тесь. Машину запрем и ключи занесем.

Хозяин послушно двинулся к подъезду.

— Дисциплина, — сказал Володя, глядя ему вслед. — Что-то такое было в его биографии, как вы думаете?

— Ты руль пудри, ручки, а не мне мозги, — проворчал Грязнов. — И вот что: посвети-ка на педаль. На всякий случай... Мало ли.

— Думаете, он сам сел за руль? — удивился Володя.

— Ничего я не думаю. Но исключить такую возможность не могу. Тем более что эта мадам, похоже, педали тоже не протирала...

Грязнов кряхтел, снимая засохшую грязь с пе­далей. Вряд ли это что-нибудь даст. Но вдруг пригодится. В их деле никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

Через полчаса они закончили.

— Как думаешь, пальчики у тебя проявятся хоть чьи-то? — спросил Грязнов, вылезая из ма­шины.

— Хозяев наверняка, — ответил Володя. — А коврик, значит, берем? На нем следы?

— Гаишники могли наследить... — вздохнул Грязнов. — Это называется отсутствием взаимо­действия разных родов войск.

Он взглянул вверх. На балконе стояли бди­тельные хозяева и смотрели на них.

— Замерзнете! — крикнул им Грязнов. — Мы сейчас поднимаемся.

Те промолчали. И в этот момент во двор въе­хала милицейская машина, поблескивая сине- красными огоньками.

— Уже вызвать успели, — хмурясь, сказал Грязнов. — Позвонили в местное отделение, а там сказали: знать ничего не знаем! И выслали наряд.

— Вы сами подали хозяевам эту мысль, — от­ветил Володя. — Помните? «Я сам в отделение звоню, проверяю... »

Грязнов лишь рукой махнул и зашагал на­встречу вылезшим из щегольского «форда» мили­ционерам. Протянул им свое удостоверение, потом обменялся рукопожатием.

— Все в порядке, Вячеслав Иванович? — спросил старший. — Помощи не надо?

— Помоги, если можешь, материально, — по­шутил Грязнов.

Молодые милиционеры заулыбались и по­смотрели наверх, откуда их окликали хозяева.

— Все в порядке! — крикнули они снизу.

Когда Грязнов и Фрязин поднялись наверх,

дверь им открыли сразу.

— Ну наконец-то! — расплылась в улыбке хо­зяйка. — Устали, поди, голодные. А я чай поста­вила, жду вас.

— Чай — это всегда хорошо, — сказал Грязнов, — и, пожалуй, мы не откажемся.

Но Володя отказался, заспешил, и Вячеславу Ивановичу пришлось одному выпить чашку чая, потому что хозяева засмущались, отказались: вы пейте, пейте, а мы дома, мы всегда успеем.

К себе в управление он вернулся около вось­ми вечера. И сразу раздался звонок.

— Весь вечер не могу дозвониться! — бушевал Турецкий. — Где тебя носит?

— А еще интеллигентный человек, — упрек­нул его Грязнов. — И такие выражения — где носит... Вот тебя где носило все это время? Тут такие дела разворачиваются. Да тебе, поди, неин­тересно уже, что происходит в родном отечестве. Вы там все больше международным терроризмом пробавляетесь, вам наши дела да случаи неинте­ресны.

— Мне звонил этот господин из посольства — Самед Асланович, — сказал Турецкий. — Гово­рит, будто у вас там есть гражданин Азербайджа­на некто Мансуров. Мол, человек известный, а сидит в СИЗО.

— Отпустить, что ли? — нахмурился Грязнов.

— Наоборот, просит подержать подольше.

— Вот так да! — удивился Грязнов. — Обычно из этого посольства другое требуют. Вас там, в Баку, еще не задерживают на улицах как лиц славянской национальности? Документов не тре­буют?

— Сюда эта мода еще не дошла, — ответил Турецкий.

— Мансуров... — стал припоминать Грязнов. — Наглый такой, в Бутырке... Да я этого негодяя вообще никуда не выпущу.

— Ты уверен, что мы говорим об одном и том же лице? — спросил Турецкий.

— Я уверен только в том, что разговариваю сейчас с тобой.

— И то хорошо, — не желая раздражать друга, примирительно сказал Турецкий.

— Вряд ли этот подонок известная фигура в солнечном Азербайджане, как тебе кажется, — сказал Грязнов, остывая. — Вот только брат его... Будто бы тот подкупает должностных лиц. Есть сведения, что купил двоих наших пленных, чтобы обменять их на своего братца. Если не вмешаемся, то обменяет.

— Вот-вот, — сказал Турецкий, — значит, не зря я тебе позвонил.

— Не зря. Значит, этот мерзавец, для которого скупают в Чечне наших пацанов, теперь сидит здесь... Постой, никак не укладывается... Ты по­нимаешь, что происходит?

Турецкий молчал.

— Да он у меня отсюда вообще теперь не вый­дет! — заорал Грязнов.

— Ну ты там полегче, — сказал Турецкий. — Он гражданин иностранного государства. Не вздумай устраивать там бучу, а то знаю я тебя.

— Да ничего ты, Сашка, не знаешь! — в серд­цах воскликнул Грязнов. — Тебя не было со мной в камере, где только что они изнасиловали паца­на и нагло смеялись мне в лицо! Мой брат, гово­рит, купит мне прокурора, и я отвечу только в его присутствии... Ты представляешь?

— До этого, значит, дошло? — серьезно спро­сил Турецкий.

— Поэтому, Александр Борисыч, ты мне ни­чего не говорил, а я ничего от тебя не слыхал. Тут дело моей чести. Что еще?

— Да вот... — неуверенно произнес Турец­кий. — Не знаю, право. Так все совпало. У нас есть запись разговора жены этого Мансурова с одним бельгийским дипломатом, если тебе это интересно... Совсем молодая особа, игривая, смазливая, словом, время не теряла.

— Ну? — поторопил его Грязнов.

— Что — ну? — передразнил Турецкий. — Тебе только скажи... Не нравится мне это, о чем ты сейчас подумал. Понимаешь?

— А откуда ты, Борисыч, знаешь, о чем я по­думал? Может, я подумал о наших пацанах, кото­рых этот упырь скупает в Чечне? О том, как их освободить...

— Однако хватка у тебя...

— Как у волкодава, — сказал Грязнов. — За­канчивай, не томи.

— Будешь его шантажировать? — спросил Ту­рецкий после паузы.

— Ее как звать? — спросил Грязнов.

— Фирюза.

— Фирюза так Фирюза, мне без разницы. Зна­чит, если я вас, Александр Борисыч, правильно понял, фотографии постельных сцен эротическо­го содержания из бельгийского посольства вы вышлете мне в ближайшее время по телефаксу?