Доказательство любви - Вера Чиркова

— И давно? — живо заинтересовалась Дарочка, но получила в ответ только хмурый, предостерегающий взгляд и состроила обиженную гримаску: — А чем мне тогда заниматься? Может, искупаться?

— Не может. Сиди и учи правила. — Летуана наугад вытащила из своей корзинки небольшую книжку и ловко бросила ученице. — Они тебе пригодятся еще не раз.

— Как я начинаю подозревать, и не два, и даже не десять, — дерзко огрызнулась та. — С такими-то родичами.

Но алхимичка, мрачно крутившая в руках снятую с шеи брата многолучевую звезду амулета переноса, сделала вид, будто временно оглохла.

* * *

— Слава тебе, о светозарный султан Ахангер Дугрейский, могущественный правитель великого султаната Дугрей и повелитель Тогдада, а также всех ближайших пределов на месяц пути в любую сторону от него. Да славятся имена твои, да устрашает врагов сила твоя, да превозносится друзьями и подданными мудрость твоя. И пусть цветут земли твои и растут на них сады богатые и поднимаются дворцы роскошные, великие.

— Еще пара таких фраз, и я усну. Ты этого хочешь, Даурбей, или забыл, зачем ворвался ко мне во время послеполуденного отдыха?

— Прости, о светлейший, но твой старший спальник Ашерали сидит в нижнем зале, и на нем синий халат.

— Предатель. Приказать выпороть, что ли?

— Как пожелаешь, светлейший.

— А ты как посоветуешь?

— Лучше прикажи выпороть меня. Тогда Ашерали останется мне другом.

— Хитер, змей. Так чем ты меня собирался развлекать?

— Если великому султану угодно будет сыграть…

— Не угодно.

— Желание моего повелителя — закон для меня, — покорно склонил красивую голову придворный маг, и его ковер-самолет попятился к дверям.

— Подожди, — прищурился Ахангер. — Мне угодно узнать, почему ты не уговариваешь меня, не предлагаешь фору и не соглашаешься играть белыми?

— Мне жаль разочаровывать моего повелителя, да падет ранняя седина на мою глупую голову, но играть я предлагал вовсе не в шатрандж.

— Неужели в алькерк?

— Прости, светлейший, но и не в алькерк. И даже не в го, не в ко-вай, не в латрункули, нарды или рэндзю.

— Но более интересных игр, чем эти, я не знаю!

— Я заслужил порку за то, что имел наглость огорчить моего повелителя, но эта игра — новая. О великий Ахангер, мне стыдно признаваться… ее придумал я сам. Прикажешь отправиться к палачу?

— Прикажу, не сомневайся. Но сначала хочу узнать, в чем она заключается.

— Сегодня у северных ворот твоего дворца появились две молодые женщины. Вернее, женщина — только старшая из них. Вторая — еще не сорванный бутон.

— Похоже, сегодня у палача все же будет работа! Отвлекать меня от послеобеденных размышлений ради двух женщин, да еще и предлагать поиграть с ними, было с твоей стороны очень большой ошибкой!

— Как будет угодно великому султану. — Ковер с магом снова двинулся к двери.

— Стоять!

— Жду распоряжений. Мой султан желает, чтобы меня выпороли можжевеловыми прутьями?

— Да, желает. Но сначала поясни, что именно ты имел в виду, когда назвал игру совершенно новой. В ней будут прятки?

— Увы, мой султан, никаких пряток.

— Погоня на твоем ковре по саду?

— Как ни прискорбно, нет, это уже старая игра.

— Лавка с драгоценностями?

— А это еще более давняя игра… да и девушки не из тех, которые согласятся показывать свои ножки за блестящие камушки.

— Вообще-то все они на это готовы, разница только в количестве и величине камней.

— Согласен, мой султан. Но этим нужен очень большой камень, и сначала придется хорошенько стукнуть им новеньких по голове, а потом самим задирать подол.

— Неинтересно. Я не люблю гоняться за женщинами с булыжниками.

— Так я отправляюсь к палачу? — Ковер снова дернулся к двери.

— Стоять, я сказал! — Султан отпил несколько глотков прохладного шербета и задумчиво уставился на мага. — Мне кажется или ты и в самом деле сейчас играешь со мной, как кошка с мышью?

— Разве я осмелился бы? — Сквозь показное огорчение на красивом лице придворного мага еле заметно светилось ехидное веселье. — Я всего лишь попытался развлечь моего господина.

— Надо сказать, это у тебя получилось. Впрочем, готов признать, как обычно. Ну давай сюда своих красавиц. Даурбей?! Ты чего молчишь?

— Прости мне мою строптивость, грозный султан, но сюда их пока нельзя. Нужно сначала уточнить правила игры.

— Да? — Некоторое время султан с сомнением смотрел на кротко опустившего взгляд мага, потом махнул рукой: — Излагай.

— В этой игре все должно быть по-новому. Раньше мы искали, догоняли и ловили убегающих на волю птичек, запугивали их и подкупали, соблазняли и очаровывали… и так тысячу раз. Теперь все будет наоборот.

— Я с семнадцати лет не люблю, когда женщины за мной гоняются, ловят меня и соблазняют! На всю жизнь запомнил, как случайно попал в гарем к отцу!

— Дозволь сказать слово, великий повелитель, не гневайся! Мне известно, какие игры противны моему султану, и я ничего подобного не придумывал.

— Да? А как же тогда играть наоборот?

— В более широком смысле. Раньше мы играли против женщин, а теперь будем за них.

— С каких это пор ухаживание за райскими птичками, украшение их шелками и парчой, осыпание драгоценностями и ласками считается игрой против них? — саркастически усмехнулся Ахангер. — Ты бы еще сказал, что мы боремся с садом, выкорчевывая в нем сорняки.

— Да простит повелитель мою смелость, но это очень непростой вопрос, думаю, на нем спотыкался не один философ. И мне, маленькому мышонку в мире титанов, не раз приходилось проверять правоту некоторых рассуждений на своей голове и шкуре. Ведь мы выращиваем персик, чтобы потом вкусить его плоды, ловим в плен ласковых речей и алмазных колец птичек, желая получить в их объятиях блаженство. И не спрашиваем ни сад, ни дев, хотят ли они стать нашим угощением.

— Ты меня совсем запутал! Думаешь, я сам не знаю, что далеко не все девы попали в мой дворец по своей воле? Но я сделал все, чтобы они с этой судьбой смирились. И тебе это ведомо лучше других, ты исполняешь все их капризы и пожелания. Поэтому скажи просто, как ты собрался играть в этот раз и чем таким новенькие приношения отличаются от других.

— Всем. Во-первых, они не приношения, их тебе никто не посылал. Они сами пришли. Но вовсе не имели желания попасть в твои сады и дворцы — всего лишь прятались от саранчи. И я мог бы просто вернуть их домой, но они туда не желают. Их мужчины оказались так глупы, что насмерть обидели своих возлюбленных. Впрочем, старшая гостья — законная жена.